Старинное оружие блондинов. Теперь, правда, они предпочитали пистолеты и взрывчатку – как ни крути, деревянным и костяным оружием против огнестрельного не очень-то повоюешь.

Этот ножик где-то раздобыла Элен. Сунула мне, мол, пригодится. Как в воду глядела!

Брюнет молчал, лишь на скулах его перекатывались желваки. И смотрел так, будто мечтал откусить мне голову.

– Давайте договоримся, мистер Эллиот, – продолжила я спокойно и твердо. – Не надо изображать страсть, у меня на это аллергия.

Он наконец отмер, растянул губы в улыбке:

– Почему же изображать?

Я дернула плечом. Брюнет стоял так близко, что его, кхм, интерес был очевиден. Только это ровным счетом ничего не значило.

– Бросьте, мистер Эллиот. А то я не понимаю, что вы хотите, скажем так, привязать меня к себе. Это ни к чему, я ведь и так вам помогаю. Так что, либо вы прекращаете, либо дальше свои проблемы решайте сами.

Брюнет склонил голову к плечу:

– Вы так категоричны, миссис Керрик. Что вы будете делать, если я выберу вас?

– И поставите личные желания выше интересов дела? – процитировала я, подняв брови. – Кстати, неужели вам мало было борделя? Ай-ай, мадам Томэ и ее девочкам должно быть стыдно!

Не зря же он пропах иланг-илангом, правда?

В черных глазах Эллиота мелькнула растерянность, и я рассмеялась про себя.

Он быстро оправился. Усмехнулся и парировал:

– Ревнуете? Не стоит, я был там по делу.

– Все так говорят, – подпустила шпильку я и все-таки убрала нож. – Мистер Эллиот, вам пора.

Очередную попытку его спровадить брюнет проигнорировал.

Выглядел он, кстати, потрясающе. Воротничок белой рубашки расстегнут, открывая смуглую шею. Пиджак подчеркивает широкие плечи. Темные волосы растрепаны, глаза горят, на щеках черные штрихи щетины. Тут любая задумается, так ли ей нужна эта добродетель?

Мне – нужна.

– Не верите? Зря, – а взгляд у Эллиота острый, испытующий, совсем не затуманенный страстью. – Я действительно был там по делу. Одна из… сотрудниц случайно выглянула на улицу в момент убийства. Стрелка она, увы, не разглядела, его заслонял автомобиль, зато она увидела… догадываетесь, кого? Вас в окне напротив.

Дьявол, я ведь сама навела его на мысль о борделе! Но как ему удалось это выудить? Девушки мадам Томэ умели держать язык за зубами.

И почему Эллиот не выложил такой козырь сразу? Хотелось поиграть со мной в кошки-мышки? Или он попросту блефует?

Я покачала головой:

– Не пытайтесь меня запугать, мистер Эллиот. Ночь была ненастная, мало ли, что там кому в темноте померещилось?

Он спросил резко:

– Вы видели убийцу Моргана? Да или нет?

И впрямь – ищейка.

У меня не осталось выбора:

– Нет!

Взгляда я не отвела. Меж бровей Эллиота пролегла глубокая морщина. Мы оба знали, что я лгу. И оба знали, что заставить меня сказать правду он не может.

Эллиот стиснул зубы, сказал похолодевшим тоном:

– Я вас понял. Доброй ночи, миссис Керрик.

И только дверь хлопнула.

Облегчения я почему-то не испытала…

***

Утро началось с телефонного звонка. Я с трудом приоткрыла глаза и посмотрела на аппарат, разрывающийся от громких трелей. На часах без четверти одиннадцать, так что спала я от силы шесть часов. Проклятье!

Я кое-как сползла с постели, добралась до телефона, который продолжал настырно звонить, и прохрипела в трубку:

– Алло!

– Миссис Керрик? – уточнил смутно знакомый голос после паузы.

– Да, – я прочистила горло и откинула волосы с лица. – Я вас слушаю.

– Лейтенант Коэн, – представился мой собеседник, и это взбодрило меня не хуже чашки крепкого кофе.

– Да, лейтенант? Что стряслось?

– Убийство, миссис Керрик. Боюсь, убита ваша хорошая знакомая.

Я тяжело осела на стул. В моей больной голове промелькнуло десятка два имен, и лишь потом я догадалась:

– Речь о Дайане Росс?

– Вы не удивлены, – констатировал лейтенант.

Я прижалась затылком к прохладному оконному стеклу и прикрыла глаза. Стало чуть легче.

– Ничуть. Это ведь я вызвала полицию.

Глупо скрывать. На самом деле нетрудно доказать, что я там была. Таксиста отыскать – раз плюнуть, может и другие свидетели найдутся.

– Так. – Он помолчал и заметил ворчливо: – А патрульных почему не дождались?

– А зачем? – возразила я. – К тому моменту мисс Росс была давно мертва. Меня бы продержали в участке всю ночь, хотя я ничего не могла бы вам рассказать, кроме того, что обнаружила ее тело.

Пауза.

– А если я вызову вас в участок сейчас? Или приеду сам?

– Это будет пустой тратой времени, лейтенант. Все, что я об этом знаю, вам уже известно.

Прямо говорить: "Вы ведь сами мне это рассказали" я поостереглась. Мало ли, кто еще греет уши на линии? Не зря же телефонисток убивают одну за другой!

Лучше держать язык за зубами. В крайнем случае записки писать.

– Вы что-нибудь меняли на месте преступления? – уточнил Коэн, помолчав. – Забрали оттуда?

Я вздохнула и потерла лоб.

– Лейтенант, честное слово, я старалась ничего там не нарушить.

Даже кровь не всю выскребла, хотя полиции это вряд ли поможет.

– Хорошо, – лейтенант, судя по звуку, что-то отхлебнул, и вряд ли пиво. У него ночка наверняка тоже выдалась бессонной. – Миссис Керрик, я заеду к вам попозже. Скажем, завтра.

– Конечно. Буду рада вас видеть.

На этом мы распрощались. Снова ложиться спать было глупо, так что я спустилась вниз.

Надо бы сегодня еще заглянуть к мисс Фитцпатрик, раз обещала. Вряд ли она встретит меня с распростертыми объятиями, ну да ладно. Переживу как-нибудь.

Сварив кофе, я вытащила из ящика почту. Кстати, информацию об убийстве мисс Росс полиция попридержала. Да и о Моргане в прессе не было ничего существенного, одни намеки и расплывчатые догадки. На дне стопки газет и счетов обнаружилась безымянная записочка, написанная знакомым шифром: «Сегодня. 17-30. Доки. Л.»

Я чиркнула спичкой, поднесла огонек и бросила горящую бумажку на блюдце. Дождалась, пока она догорит, и для верности тщательно перемешала пепел ложечкой.

Интересно, что же выяснил Логан?..

***

Мисс Фитцпатрик жила в старом доме, еще послевоенной застройки. Тогда их возводили сотнями в расчете, что через пять-десять лет жильцы переберутся в дома получше. Не сложилось, и теперь покосившиеся хибары теснились вдоль такой же унылой разбитой дороги.

Приземистый домик мисс Фитцпатрик выглядел чуть получше других. В палисаднике даже чахли поздние хризантемы, упрямо не склоняющиеся под затяжным дождем. Хозяйка, столь же несгибаемая, пила чай на веранде.

Я вежливо постучала о почтовый ящик – слегка погнутый, но не так давно окрашенный.

– Доброе утро, мисс Фитцпатрик.

– Уже полдень, – она сделала аккуратный глоток, плотнее кутаясь в теплую шаль.

И взгляд такой, словно я бессовестно прогуляла контрольную.

Чаю мне, конечно, не предложили. Впрочем, я и не рассчитывала. Прошла по скрипучим ступенькам и остановилась у слегка покосившейся двери. Мужских рук тут, определенно, не хватало.

Я поймала напряженный взгляд учительницы, всмотрелась в хмурое, сухое какое-то лицо. А ведь она еще молода! Года тридцать два-тридцать три, никак не больше. Просто ее старят эти вечно поджатые губы и старушечьи платья.

– Мисс Фитцпатрик, у меня к вам серьезный разговор, – начала я негромко. – Очень серьезный.

– Нам не о чем с вами говорить! – отрезала она, аккуратно поставив чашку на скрипнувший столик.

– Разве? – подняла брови я. – Мисс Фитцпатрик, в ваших руках – судьба человека!

Главное – не смеяться.

Зато сработало. Глаза мисс Фитцпатрик чуть расширились.

– Ваша?

Она что, до сих пор уверена, что это я толкнула Кэт?

– Что вы, – ответила я скорбно. – Я уже безнадежна.

– Не то, чтобы совсем… – пробормотала она растерянно.

Не такой реакции ожидала? То-то же.

– Увы, – я опустила уголки губ. – Зато есть человек, которого вы еще можете наставить на пусть истинный.

Она только моргала.

Не смей хохотать, Милли!

– И кто же это? – мисс Фитцпатрик встряхнулась и преисполнилась подозрительности. Она чуяла подвох, однако никак не могла его отыскать. – Ваша юная официантка попала в неприятности? Неудивительно, в таком… вертепе!

Я нахмурилась и переступила с ноги на ногу. Юная официантка? А, точно. Вчера в зале помогала очередная подружка бармена.

– Не совсем, – мяться перед ней, как провинившийся ученик, было не слишком приятно. Ладно, потерплю. – Речь о пропащей душе, мисс Фитцпатрик. Это мой знакомый, Бенжамен Тодд. Вы видели его в баре. Помните, высокий такой, татуированный?

– Ах, этот!

Глазам своим не верю: она покраснела!

Я воспрянула духом.

– Он самый, – и ринулась в атаку: – Не буду скрывать, мисс Фитцпатрик, я сомневаюсь, что эта задача кому-то по плечу. Даже педагогу с вашими талантом и опытом.

Она с польщенным видом теребила кисть шали. Не привыкла учительница к похвалам, даже такую грубую лесть принимает за чистую монету.

– И чего вы хотите? – поинтересовалась она. – Я должна научить его письму, счету и закону божьему?

Воображение – зло! Я представила Билли за партой, в роли прилежного ученика церковно-приходской школы…

Удержать лицо получилось чудом.

– Нет-нет, мисс Фитцпатрик. Дело обстоит куда хуже. Видите ли, мистер Тодд – бандит.

Румянец стек с ее щек. Серьезно? В "Бутылке" нечасто бывают законопослушные граждане, так что могла и догадаться.

– Но…

Я не дала ей договорить:

– Буду предельно откровенна. Мистер Тодд в вас влюбился!

Ее лицо снова залила краска, а оторванная кисть шали упала на дощатый пол.

– Влюбился? – прошептала она.

Самой не верится.

– Именно! Поэтому только вы способны его перевоспитать. Разве не в том ваш долг, долг учителя? Вывести к свету заблудшую душу!

Пафосных речей я за время службы в адвокатской конторе тоже напечатала предостаточно. Как у юристов от них зубы не болят?

Зато сработало. Глаза мисс Фитцпатрик вспыхнули решительным огнем.

– Да, вы правы. Это мой долг! Что вы предлагаете?

Учительница слопала мой нехитрый план, не поперхнувшись.

И почему девушки так любят сказки о перевоспитании плохих парней? Загадка.

***

К вечеру погода опять испортилась. Дождь шелестел о крышу такси, из-под колес летели брызги.

– Подождите тут, – попросила я, выбираясь из уютного салона в сырую темноту. Не пешком же в город возвращаться. Доки в нескольких километрах от города, так что поймать здесь машину не так-то просто.

Таксист флегматично кивнул и вынул газету.

Я огляделась по сторонам, зябко подняла воротник плаща и раскрыла зонт. Конец осени, темнеет рано, а тут еще низкие серые тучи заволокли небо до самого горизонта. Пронизывающий ветер швырял капли дождя мне в лицо, заставляя морщиться, струйки воды с зонта норовили попасть за шиворот. Как же холодно! Под ногами плюхало, чулки и туфли намокли буквально за несколько шагов. Ближе подъехать не вышло, к дому вела лишь посыпанная гравием дорожка.

Сама виновата. В "Бутылку" я Логану велела не соваться, так что для встречи оставались лишь доки и пара-тройка мест еще хуже.

Добротное трехэтажное строение из красного кирпича при ярком солнечном свете смотрелось недурно. Зато в сумерках темно-красные стены казались почти черными, а окна с белыми ставнями походили на глаза, затянутые бельмами. Официально здесь размещалась администрация порта, на деле же тут устроили несколько квартир «для своих».

Вблизи дом выглядел совсем запущенным. Здесь явно не хватало женской руки. Грязный половик у входа, унылые остовы растений в кадках, покрытые облупившейся краской перила, пыльный фонарь над дверью. Ничего удивительного, семейные блондины тут не селились. Или, как Логан, держали родных подальше от доков. Мало ли что?