– Я упоминал о любопытном зрелище в начале нашего разговора… Я имел в виду спешный отъезд Хальдрика ван Клаусена сразу же после ваших с ним переговоров. Насколько я мог судить, он был крайне раздражен и мрачен. Уже утром все заговорили о том, что, якобы, Сапфировые предложили вам слишком мало золота за цитадель. Но моя интуиция подсказывает, что за отъездом магистра Сапфировой гильдии кроется кое-что другое.

– Вот как? – произнес я. – И что же вам подсказывает ваша интуиция?

– Как помните, барон де Бакри, которому вы поручили Сапфировую цитадель, – мой давний друг, – пристально глядя в глаза, произнес шевалье де Латур. – Но я клянусь честью дворянина, что все мои догадки основаны лишь на наблюдениях и анализе. Жан-Клод здесь не причем.

Я молча кивнул, а шевалье де Латур продолжил.

– Так вот, изначально размещение бойцов барона де Бакри в цитадели выглядело, как временные меры. Но потом я стал замечать, что численность гарнизонов, размещенных как в шато Гардьен, так и в самой цитадели начала постепенно расти. Кроме того, из Гондервиля в цитадель в конце осени, якобы, на зимовку отправилось несколько строительных артелей вместе со своими семьями. А весной, находясь там с визитом, я заметил, что эти артели трудятся над восстановлением и усилением крепостных стен. Сперва увиденное меня очень удивило. Ведь какой смысл восстанавливать то, что скоро будет продано? Зачем тратить деньги? А потом я задумался…

Бургомистр нервно помял подбородок. Он словно колебался, делать ли решающий шаг перед прыжком с утеса.

– О чем же вы задумались, любезный Анри? – мой вопрос заставил бургомистра Гондервиля слегка вздрогнуть.

– Сегодня десятый день, как вы прибыли в город, – слегка охрипшим голосом начал говорить он. – За это короткое время вы уже подписали несколько соглашений. Многие из них являются знаковыми как для нашего города, так и для всего региона. Например, возрождение гондервильского банка, который был разграблен Красными плащами. За один день вы сделали то, над чем мы безуспешно бились все последнее время. Вкладчики, потерявшие свои деньги, больше не доверяли городскому банку. Но как только они узнали, что вы открыли там счет и вложили огромную сумму, в тот же день от вкладчиков не было отбоя. А что будет, когда в массы просочится информация о том, что вы частично являетесь владельцем этого банка?

Анри де Латур слегка подался вперед.

– Мы знакомы с вами меньше года, но кое-что я уже понял о вас.

– И что же?

– Вы ничего не делаете просто так, – ответил он. – И я вижу, что за последние полгода в ваших планах что-то явно изменилось. И это как-то связано с Гондервилем и другими поселениями севера. Признаюсь, все это сбивает меня с толку. Вы не желаете быть нашим герцогом, но уже поступаете как герцог. Вы как будто начали к чему-то готовиться.

Он замолчал, ожидая моего ответа. Я медлил. Анри де Латур за все время, что мы знакомы, показал себя решительным и преданным союзником. Но я понимал, что рассказывать ему о том, с чем мне пришлось столкнуться там, в подземельях Теневого перевала, это значит посеять преждевременную панику. Но и без его помощи, а также помощи совета Гондервиля, то, что я задумал, не получится осуществить. Этот город и его жители нужны мне.

– Вы правы, Анри, – произнес я. – Мне небезразличен этот город и этот регион. И да, ваши наблюдения отчасти верны. Я хочу воспользоваться временным затишьем, восстановившемся в Бергонии, чтобы закрепиться на этих землях. Ведь Золотой лев не сидит на месте. Он обязательно попытается взять реванш за свой разгром. Только теперь он подготовится получше. Именно поэтому я сообщил Хальдрику ван Клаусену, что меня не устраивает их предложение. Хотя должен вам заметить, если бы ван Клаусен приехал ко мне с нынешним предложением еще полгода назад, я бы, не раздумывая, продал им эту цитадель.

– Выходит, вы тянете время… – догадался Анри де Латур. Его брови поползли вверх. – На самом деле вы не намерены ее продавать. Именно поэтому вы вкладываете большие деньги в починку крепостных стен. Шато Гардьен и Сапфировая цитадель – важный стратегический пункт. Но содержать их обходится в круглую сумму. Именно поэтому вы решили вложить часть своих капиталов в местный банк и некоторые торговые дома. Чем богаче регион, тем лучше он будет обеспечивать королевское войско.

Я скептически усмехнулся.

Глаза бургомистра Гондервиля расширились. Его только что постигло озарение. Похоже, до него, наконец, дошло.

– О, Пресветлая! Вы не о королевском войске печетесь. А о своем собственном… Вы…

– Да, любезный Анри, – я положил правую руку на его плечо. – Все ваши утверждения и догадки верны. Очень скоро это затишье закончится и разразится буря. Враг готовится и собирает новые легионы. Мы должны сделать тоже самое. Мало собрать и обучить солдат. Их нужно вооружить, одеть и накормить. Именно для этого нам и нужен сильный тыл. И очень важно, чтобы нам никто не мешал. Поэтому, чем меньше мы будем привлекать к себе внимание, тем проще нам будет осуществить задуманное. Итак, вы со мной?

Я протянул Анри руку, которую он без промедления пожал.

– Гондервиль с вами, ваше сиятельство! – широко улыбаясь, произнес он.

Глава 3

После горячей ванны и легкого ужина я поднялся к себе в комнату и с удовольствием растянулся на кровати. День выдался хлопотным и насыщенным, как, впрочем, и все предыдущие дни моего пребывания в Гондервиле.

Праздник весны закончился еще неделю назад, но город не спешил отпускать меня. Перед отъездом нужно было уладить несколько неотложных дел. С раннего утра до поздней ночи я крутился как белка в колесе.

После череды встреч, разговоров и споров с влиятельными горожанами я мечтал лишь об одном – дать воспаленному мозгу передышку и как следует выспаться.

За окном мерно барабанил дождь, в камине успокаивающе потрескивали дрова, а по стенам и потолку мягко скользили тени. Я уже прикрыл глаза, надеясь поскорее уснуть, но меня отвлекло появление Селины.

Из трех сестер фейри в путь со мной отправилась лишь льюнари. Игния и Вайра остались в маркграфстве, где они сейчас нужнее всего.

– Надеюсь, ты пришла просто пожелать спокойной ночи, – не открывая глаз, негромко произнес я.

– Трэвик здесь, – взволнованным голосом ответила Селина. – Они что-то нашли.

Я резко открыл глаза и рывком сел, свесив ноги с кровати. Сон как рукой сняло.

– Где он?

– Ждет в конюшне, – ответила Селина. – В дом идти отказался.

Вооружившись, я набросил на плечи плащ и вместе с льюнари спустился во внутренний двор особняка, где находилась конюшня и другие подсобные помещения. Сигурд уже был там в полной боеготовности.

Войдя в конюшню, я осмотрелся. В нос ударили запахи сена и лошадиного пота. Энергоструктуру первородного я обнаружил в конце прохода у дальнего стойла. Мгновение – и из тени выступила низкорослая кряжистая фигура. Взъерошенная борода, темные близко посаженные глаза – судя по мрачному взгляду, Трэвик, старейшина местного клана брауни, был чем-то обеспокоен.

– Ты должен это увидеть собственными глазами, – вместо долгих предисловий сразу перешел он к сути.

Все брауни, с которыми мне приходилось встречаться, не отличались особым чувством такта. Трэвик не был исключением.

– Где? – спросил я.

– В квартале ремесленников, – ответил он. – На чердаке старой каретной мастерской. Проще будет показать, чем молоть языками, теряя время.

* * *

Старый каретный двор располагался в восточной части города ближе к крепостной стене. Дождь прекратился, и в воздухе, вместо свежести, веяло запахами печного дыма и испарений из сточных канав.

Каретная мастерская, как и все здания вокруг, была заброшена. Но думаю, это ненадолго. В скором времени в Гондервиле таких бесхозных мест больше не останется. Если все пойдет так, как мы задумали, в городе станет тесно, и люди начнут активно строиться за крепостной стеной.

Мы поднялись по узкой лестнице на чердак, где нас уже ждали двое брауни. Один из них кивнул на приоткрытую дверцу, ведущую в следующее помещение.

Льюнари, державшаяся рядом, вся съежилась, обхватив себя руками.

Я положил ладонь на ее плечо и негромко спросил:

– Ты тоже это почувствовала?

– Да, – быстро кивнула она.

В ее глазах застыло напряжение и страх.

– Но это не магия смерти и не магия Барьера, – озадаченно добавила она.

Она права. Там, за дверью ощущались слабые эманации иной, незнакомой мне магии.

Чтобы подбодрить льюнари, я легонько сжал ее маленькое плечико и двинулся дальше.

Пригнув голову, я переступил порог и оказался в небольшой комнатке, заваленной всяким старым хламом. Все вокруг было щедро покрыто толстым слоем засохшего птичьего помета вперемешку с перьями и пухом.

Запах крови смешивался с тяжелыми ароматами гниения и сырости. На полу виднелись характерные бурые пятна. Возле дальней стены валялись расчлененные тушки птиц.

Если бы не отголоски неизвестной магии, от которой волосы на голове вставали дыбом, можно было бы подумать, что брауни притащили меня полюбоваться на пиршество какого-нибудь мелкого хищника.

Я перешел на истинное зрение и обнаружил внутри еще двоих первородных. Один стоял справа у стены, а второй сидел наверху на стропилах. Но не они привлекли мое внимание.

На дальней стене смутно проступала почти угасшая кроваво-красная магическая печать. От прежней силы остались лишь слабые крупинки энергии, просвечивавшие в полумраке, словно тусклые угольки в остывшем костре.

Я подошел ближе и рассмотрел кровавые линии на стене. Рисунок был сложным: круги, вплетенные в причудливые узоры и письмена. В центре был начертан неизвестный символ.

Под кровавыми линиями обнаружились неглубокие борозды. Видимо, в момент своей активности магия, словно кислота, въелась в кирпичи.

– Вам знакома эта магия? – негромко произнес я, продолжая разглядывать печать.

– Да, – услышал я негромкий, но уверенный голос сверху.

Я поднял голову. На соседнем стропиле полускрытый в тени сидел невысокий и худой первородный. На нем был короткий бесформенный плащ из перьев. Его голову покрывал капюшон. В полумраке различались прищуренные глаза и тонкие руки, которые он держал ближе к груди, словно оберегая невидимую ношу.

Хм, а ведь это не брауни…

– Это Рук, – представил Трэвик первородного. – Он гнездовик. Рук присматривает за местными птицами. Сегодня он пришел к нам и показал это место.

– Я думал, что все первородные покинули Гондервиль, – произнес я.

– Мы тоже так думали, – пожал плечами Трэвик.

– Он убить их всех…забрать их кровь…

Голос гнездовика был тихим и хриплым. Слова давались ему с трудом. Похоже, этот первородный давно ни с кем не разговаривал на человеческом языке.

– Ты знаешь, кто это был? – спросил я. – Ты его видел?

– Я не видеть, – голос Рука от волнения зазвучал немного выше. – Птицы видеть. Они рассказать Руку.

– Это был человек?

– Нет, – часто-часто замотал головой гнездовик. Сейчас он был особенно похож на одного из своих питомцев. – Старая волшба. Ее творить Изгнанный.

Я взглянул на Трэвика. Старейшина пожал плечами и закатил глаза. Он явно относился к словам гнездовика скептически.

– Изгнанные – это старая страшилка, – проворчал он. – Первородные, выступившие на стороне зла в древней войне. Никто их не видел уже много сотен лет.

Ниссе как-то упоминала о какой-то заварушке, приключившейся между первородными еще задолго до появления Тени. И вот теперь один из этих персонажей вылез из небытия.

Я шагнул вперед.

– Рук, ты знаешь, что значат эти руны? – Я указал на кровавый рисунок.

– Нет, – снова покачал головой гнездовик. – Но Рук знать, что Изгнанный улететь из города.

– Птицы рассказали?

– Да, – негромко произнес Рук. – Птицы.

Трэвик скептически хмыкнул и многозначительно посмотрел на меня. Похоже, старейшина брауни был не самого высокого мнения о гнездовике. Помнится, Лорин тоже отзывался о них пренебрежительно.

– Рук больше ничего не знать.