Я киваю, зачем-то растягивая губы в улыбке, как будто меня поздравили с успехами в учебе, хватаю коробку одной рукой, другой натягиваю капюшон, который должен спасти меня от взглядов этих странных посетителей, и быстро выметаюсь оттуда. Надеюсь, я больше никогда здесь не окажусь.

* * *

Напротив парка через дорогу находится наша с Аринкой любимая кофейня. Хозяева позиционируют ее как семейный ресторан, и обстановка там действительно очень уютная, а цены – вполне себе приемлемые. Мы с Аринкой пили тут горячий шоколад с маршмеллоу и иногда, в дни, отмеченные какой-нибудь удачей, заказывали по десерту или куску пиццы. Мы обе редко носили в своих стильных кошельках больше пятисот рублей, выданных на всю неделю.

Ресторан открывается в одиннадцать, и как раз в это время я выныриваю из недр заброшенного парка. Я понятия не имею, какие у нас сегодня пары, но зачет будет на третьей – значит, не раньше половины первого, и я успею посидеть в любимом «Чемодане», выпить горячего шоколада, рассмотреть содержимое коробки и успокоиться.

Я направляюсь к пешеходному переходу.

Коробка в моих руках кажется легкой, но пальцы все равно дрожат. Я изо всех сил сжимаю ее, чтобы не выпустить и не рассыпать содержимое по земле, ничего оттуда не растерять. Я не знаю, что внутри. Возможно, дневник, который так усердно ищет Даша. Может, Аринка незадолго до смерти решила, что там написано слишком много важных вещей. Хотя я в этом сильно сомневаюсь. Мы умны и слишком осторожны, чтобы писать в дневниках и эсэмэсках что-то, что хотим скрыть от других. Поэтому меня, в отличие от Дашки, не волнует пропажа дневника. Я знаю, что Аринка там писала: список дел да коротенькие приписки о том, что ее порадовало или расстроило. «Сегодня только вторник, а я уже потратила три сотни на дурацкие заколки, которые на деле оказались абсолютно бесполезными – не держатся на волосах. Снова забыла сдать книжки в библиотеку, и мне уже стыдно там показываться. Макс достал со своими “Трансформерами”, на которых я вообще не хочу идти, но, видимо, придется». Примерно в таком духе. Возможно, если бы ее дневник оказался в моих руках, я бы смогла, так сказать, отделить зерна от плевел, углядеть что-то важное. Но только не Дашка, которая ни черта не знает об Аринкиных делах. Но я не против, пусть носится и ищет. Хорошо, если бы нашла и читала, не путаясь под ногами.

Когда я вхожу, над головой звякает колокольчик. Несмотря на утро, в «Чемодане» уже есть посетители. Хостес приветливо улыбается и предлагает выбрать столик. Я сажусь у окна – это наше любимое место.

Мне не нужно меню, но я все равно беру его из рук официантки и пробегаю глазами. Коробка вместе с курткой, свернутой в рулетик, лежит рядом. Наверное, я просто хочу оттянуть момент.

Попросив в итоге традиционный шоколад, я в ожидании заказа оглядываю зал. Деревянные столики, кожаные диванчики, специально потертые для придания атмосферы старины, на окнах – занавески в красную клеточку, тут и там чемоданы разных цветов и размеров, граммофон, стопки книг, перетянутые бечевкой, и аккуратные цветочные горшки. В честь приближающегося Нового года в углу стоит нарядная елка. Уютный и на удивление продуманный интерьер.

Когда официантка ставит передо мной высокую прозрачную чашку с прицепленной к краю длинной ложечкой, я неожиданно для себя вспоминаю, что в последний раз была здесь с Аринкой. Разумеется, с ней.

Мы сидели здесь вечером, кажется, в начале декабря. Город тогда только начал наряжаться в гирлянды и новогоднюю мишуру. Это был скучный вечер, Аринка раздражалась по всякой ерунде, а потом и вовсе замкнулась – на нее иногда нападало такое вот мрачное настроение. Я в такие моменты предпочитала молчать и отстраняться. После пар, которых в тот день было невозможно много, мы долго толкались в гардеробе, наконец надели куртки, и я уже готовилась сдержанно попрощаться и отправиться домой. Меня бесило, когда у Аринки такой настрой, потому что она всякий раз пыталась сорваться на мне. Я сдерживала ее натиски как могла, и только моя железная выдержка не доводила нас до ссоры.

Уже на крыльце Аринка внезапно буркнула:

– Пошли в «Чемодан». Посидим немного. Не хочу идти домой.

Я согласилась.

Наш любимый столик у окна был свободен, мы заказали по шоколаду и молча смотрели – Аринка в окно, а я – на посетителей. Мне нравится наблюдать за людьми, почему-то любопытно, что они едят, пьют, читают или о чем разговаривают, – наверное, я по натуре созерцатель.

– У меня такое чувство, будто за мной следят, – неожиданно сказала Аринка. Ее слова резко выдернули меня из размышлений о собственных странностях и привычках.

– В каком смысле? – Я наклонила голову ближе к ней и инстинктивно понизила голос. – С чего ты это взяла?

Бросив на меня мрачный взгляд, она снова уставилась в окно.

– Не знаю, просто чувство такое.

– Ты видела машину или…

– Да при чем здесь машина? – раздраженно прервала она. – Я говорю о том, что за мной наблюдают, понимаешь? Где бы я ни была, что бы ни делала – в институте, дома, даже сейчас! Не только за делами, но и за мыслями.

Я смотрела на нее с растущим беспокойством. Паранойя?

– И как только я сделаю что-то плохое: нагрублю маме, поиздеваюсь над Лебедевой, в очередной раз обману Макса – так сразу кто-то сверху, тот, кто наблюдает, тут же заносит это в огромный журнал и недовольно хмыкает.

– Вот ты о чем… – Я почувствовала облегчение. – Может, дело в приближающемся Новом годе? Ну, подведение итогов и все такое.

Она запустила в меня второй мрачный взгляд, нахмурила брови и, кажется, тоже немного успокоилась.

– Может быть. А может, я скоро умру. И Боженька, Аллах, Летающий макаронный монстр или кто-то из них начали вести досье моих плохих дел.

Я засмеялась и приготовилась получить еще один мрачный взгляд, но, к удивлению, Аринка усмехнулась.

– Если я умру, то точно попаду в ад.

– Не говори ерунды. Ты не умрешь. У меня тоже бывают такие мысли перед большими дедлайнами: Новым годом, днем рождения или первым сентября. А что я успела сделать? Почему я снова все просрала?

Аринка засмеялась. Ей всегда нравилось, когда я сквернословила.

– Смерть – это тоже дедлайн, – сказала она с грустной улыбкой.

– Не важнее, чем все остальные, – ответила я и, дотянувшись до длинных прядей ее волос, слегка дернула за локон. – Не кисни.

Она внимательно посмотрела на меня, потом полезла в сумку и достала ключик на серебристой цепочке. Маленький, с витиевато сплетенной головкой, и я подумала, что навряд ли им можно что-то открыть, он явно декоративный. Аринка положила его на стол между нами, выпрямив цепочку так, что конец остался у кончиков Аринкиных пальцев, а ключик тянулся ко мне.

– Он обычно висит в моей комнате, на углу книжной полки, – сказала Аринка, пока я рассматривала ключ. – Если со мной что-нибудь случится, ты должна прийти и забрать его. В парке есть кафе Summertime, налево от главных ворот. В кафе работает Ключница. Отдашь ключ ей, а она отдаст тебе кое-какие мои вещи.

Я слушала подругу, и мои глаза от удивления распахивались все шире. Я, конечно, знала, что Аринка мутит темные делишки, но теперь от ее слов веяло и вовсе какой-то мистикой.

– Какие вещи? – прошептала я. Аринка в ответ пожала плечами.

– Ничего особенного. В общем, ты сама решишь, что с ними делать. Только об одном прошу: пусть мое имя не полощут в грязи. Никто ничего не должен узнать. Ни мои родители, ни Дашка, ни Лебедева с ее свитой, ни Макс… Обещаешь?

Она протянула руку через стол и схватила меня за ладонь. Я кивнула, не сомневаясь ни секунды.

– Обещаю.

«Ведь я сама замешана в твоих тайнах, Арин».

Она пронзила меня взглядом, тяжелым и острым, как копье спартанца, и отпустила руку. После ловко смотала цепочку с ключом и убрала в сумку.

– Может, я сейчас его заберу? – простодушно предложила я, представляя, что пробраться к Аринке в комнату и выкрасть ключ, возможно, будет не так-то просто.

Аринка горько усмехнулась и резко застегнула молнию на сумке.

– Так ведь я еще не умерла, Насть.

Маршмеллоу в моем стакане быстро тают, превращая верхний слой напитка в розово-зефирное болотце. Я мешаю их ложечкой, топлю на дне и снова позволяю выныривать на поверхность. Похоже на тот процесс, что я проделываю со своими мыслями. Как ни пытайся засунуть некоторые из них поглубже в подсознание, все равно выскакивают и ударяют прямо в лоб.

Оставив в покое и ложку, и зефирки, и мысли, поворачиваюсь к обувной коробке. Темно-малиновая крышка с надписью Calipso. Я знаю эту коробку. Аринка купила в сентябре босоножки этой фирмы – на них была огромная скидка, так как носить их было уже не сезон, и Аринка очень радовалась, что сможет надеть такую красоту летом. Уже не сможет.

Снимаю крышку.

Узкий блокнот с черной обложкой – не Аринкин дневник, а скорее телефонная книжка, которую я вижу впервые. Такая простецкая, даже «совковая», вещь не в Аринкином стиле.

Полиэтиленовый сверток – одного взгляда достаточно, чтобы понять: внутри пачка денег.

Бархатная красная коробочка в виде сердца: футляр для колечка.

Быстро закрываю коробку и оглядываюсь. Посетителей почти нет. Парочка в противоположном углу и мужик, торопливо жующий пасту, не отрываясь от планшета. Даже официантов не видно.

Снова снимаю крышку. Сначала беру в руки пакет с деньгами – он самый безопасный. Понятия не имею, чего ожидать в футляре, а блокнот и вовсе не хочу открывать. Осторожно разворачиваю полиэтилен, и он шуршит на весь город. К счастью, это мне только кажется. Стопка в моих руках оказывается приличная. Десятки, двадцатки, полтинники. Доллары. Мать его, доллары! Что подумает официантка, вздумай она подойти, если увидит пачку долларов в руках у студентки, которая пришла в ресторан в парке на искусственном меху и с рюкзачком из кожзама? Торопливо прячу их обратно в мешок, сворачиваю. Навскидку – не меньше чем полторы штуки баксов. Неплохо Аринка сэкономила на обедах.

Беру футляр. Бархатное красное сердечко. Такие преподносят взволнованные молодые люди своим избранницам в надежде услышать «да». Открываю. Хм, кольцо – ничего неожиданного. Выдергиваю его из гнезда и разглядываю. Массивное золотое кольцо, в центре – приличный такой камень, карата в два-три. Рубин или гранат? Думаю, рубин. Гранат вроде бы темнее. Такое сейчас не купишь в ювелирных магазинах, оно выглядит старинной реликвией.

Но откуда у Аринки такое дорогущее кольцо? Дорогущее по меркам этого города и окружавших Аринку парней. Если бы подарил кто-то из ее поклонников, я бы точно об этом знала. Да господи, об этом бы тут же узнал весь институт и весь город, и плевать ей бы было на чувства Макса! С чего бы ей прятать кольцо в обувной коробке? Украла она его, что ли? На хрена?

Кладу кольцо обратно в футляр, возвращаю в коробку. Остался блокнот. Я вижу его впервые. Обложка скреплена резинкой, чтобы блокнот оставался закрытым. Отодвигаю резинку, и она обвисает позади блокнота петлей. Кожа потерта, в углу оттиснен значок типографии. Стремный блокнот. В моем представлении такие носили лысые партийные деятели во внутреннем кармане пиджака, и доставали оттуда, заходя в телефонную будку.

Аринка не придерживалась букв, указанных в уголках страниц. Она просто писала имена подряд и ниже – номера телефонов. Иногда добавляла адрес или даже «айди» социальной сети. Она составляла список.

Я листаю страницы.

«Ринат Амирович Мазитов… Эмма Свиридова (художница)… Марина Чуркина… Радмир Кантимиров… Олег Вавилов (техфак)… Ксения Куликова…».