Многих я знаю. И я, кажется, поняла, что они делают в этом блокноте. Я листаю, чувствуя внутри нарастающую дрожь. Руки начинают трястись. Я боюсь найти в этом блокноте свое имя. Глаза застилают слезы, и буквы расплываются. Раздраженно тру ресницы. Блокнот закончен. Моего имени там нет. Но последние два имени заставляют меня замереть.

«Дима Суханкин». Рядом стоял номер его телефона.

«Ваня Щербаков». Имя Ваньки Аринка обвела в кружок.

Глава 5

Прежде чем идти в институт, я занесла коробку домой. Не знаю, где носило мать, но то, что дома ее не было, оказалось очень кстати. Немного пометавшись по нашей крошечной квартирке, я засунула коробку под диван, в отсек, где лежали мои одеяло с подушкой, комплект белья и плед. В него я и завернула коробку. Сразу появилось чувство, что в доме теперь хранится бомба, причем ее детонатор не в моих руках.

В институт почти бегу, понимая, что опаздываю. Не хочу лишний раз привлекать к себе внимание, его и так будет хоть ложкой ешь. О коробке стараюсь не думать, но получается плохо. Деньги я могу отдать Аринкиной семье, подкинуть, оставшись анонимным дарителем. Или отнести в какой-нибудь благотворительный фонд. Или себе оставить. Какая эгоистичная, но приятная мысль. В конце концов, будь Аринка жива, эти деньги не достались бы ни ее семье, ни больным детям. Кольцо вызывает любопытство. Пожалуй, я попытаюсь выяснить, кто его подарил. А вот блокнот… Его хочется сжечь на большом костре, а пепел развеять по ветру. Причем уверена, когда он будет гореть, то будет пищать, как какая-нибудь колдовская тварь. От мысли, что он лежит дома, в диване, на котором я сплю, по спине бегут мурашки. Как будто блокнот источает радиацию.

Я подхожу к перекрестку перед институтом, когда над ухом раздается голос:

– Привет!

Поворачиваю голову, утыкаюсь в ворот светло-серого пуховика. Поднимаю взгляд – Ванька.

– Привет, – бросаю я куда-то ему в грудь и не сбавляю шага. Он идет рядом. Значит, это был не просто «привет, раз уж мы знакомы, и я пошел дальше», а «привет, давай поболтаем». Я поднимаю на него взгляд и чуть заметно улыбаюсь, чтобы смягчить резкость своего поведения.

– Как дела? – спрашивает он. Я немного замедляю шаг. Может, хочу растянуть наш совместный путь до института, может, на бегу неудобно разговаривать.

– Ничего, – отвечаю я и пожимаю плечами. Парка, слава богу, скрадывает это нелепое движение. – Ничего хорошего, собственно.

Перед Ваней я не хочу быть вежливо-отстраненной. Он заслуживает искренности. Лучший друг Макса, мы познакомились, когда тот начал приударять за Аринкой, во вторую неделю сентября. Аринка принимала ухаживания, одновременно мониторя остальных возможных кандидатов на роль ее парня, и быстро пришла к выводу, что Макс – неплохой вариант, да и к тому же настолько в нее втрескался, что кастинг может продолжиться и во время их отношений. Впрочем, Аринка пеклась о своей репутации, так что об изменах речи не шло. Она просто коллекционировала поклонников, не говоря им ни да ни нет.

Отношения с Максом у нас сразу не сложились, поэтому мы довольно редко встречались вчетвером: я, Аринка, Макс и Ванька. Все эти совместные тусовки я помню наперечет. Сложно забыть собственное глупое поведение, зажатость и высказывания невпопад на фоне сверкания Аринкиной звезды остроумия и изящества.

– Понимаю, – отвечает он. – Решили, когда похороны?

– Завтра.

«Если бы твой лучший друг Максим не прятался от Авзаловых, то владел бы информацией. – Я вдруг раздражаюсь. – Уж не засланец ли ты, милый Ваня?»

– А что, Макс не в курсе? – Я надеюсь, что мой голос звучит отстраненно, но, по-моему, получилось холодно и саркастически.

Ванька молчит. Отличная тактика, просто класс! Можно я тоже буду попросту игнорировать все вопросы?

– Не обижайся на Макса, – говорит вдруг Ванька. Грустно и серьезно.

– Обижаться на Макса? Да что ты? Он меня за косичку дернул или конфету отобрал, чтоб я на него обижалась? – Сарказма уже не скрываю, раздражения тоже. Нашелся защитничек!

Ванька резко останавливается и, придерживая за рукав, останавливает и меня.

– Слушай, я понимаю, что ты на него злишься.

Мы стоим на перекрестке, горит зеленый, и людская волна обтекает нас, как прибрежный камень.

– Вчера он повел себя как мудак, не спорю. Он не должен был так с тобой разговаривать.

Я решаюсь поднять на него взгляд, он держит меня за рукав.

– Но его тоже можно понять – он в полном ауте от того, что произошло. Даже я не знаю, что с ним творится, он ничего толком не говорит.

– Откуда у него синяк на пол-лица? – Я в кои-то веки не мямлю, разговаривая с ним. Аринкина смерть, кажется, многое во мне меняет.

– Не знаю.

Ой, правда?

– Они встречались с Аринкой в воскресенье? В день ее смерти? – Вот! Наконец-то я задаю вопросы! Ванька отпускает мой рукав и немного отстраняется. Он не хочет отвечать.

– Спроси у него сама.

Снова горит зеленый, и мы начинаем переходить улицу. До института осталось всего ничего. В фойе мы разойдемся – Ванька, как и Макс, учится на курс старше, на технолого-экономическом факультете, на самом модном и дорогом отделении «Финансы и предпринимательство». Он пойдет в одну сторону, я – в другую, и маловероятно, что мы хоть когда-нибудь еще раз будем вот так идти вдвоем и разговаривать. После перекрестка я замедляю шаг, он тоже. Мы безбожно опаздываем на третью пару.

– Спросишь у него, как же, – ворчу я. – Мне страшно ему на глаза показываться, этому неадекватному придурку.

Ванька усмехается. Почему всем так нравится, когда я ругаюсь? Аринка говорила, что моя милая внешность не сочетается со сквернословием, и когда я начинаю выражаться, то выгляжу, как ребенок, который нахватался в садике матерных слов и не понимает их значения.

– Не бойся, – отвечает Ванька. – Он больше тебя не обидит. Я не позволю.

Смотрю на него удивленно, и наши взгляды сталкиваются. Я смущаюсь и снова чувствую себя глупой гусыней, которая не может и трех слов связать, – как всегда в его обществе. Остаток пути мы идем молча.

В фойе меня встречает Суханкин.

Мы с Ванькой мешкаем у гардероба, не зная, как распрощаться.

– Ну ладно, увидимся. – Он улыбается, и я не хочу его отпускать. Суханкин подходит ближе.

– Настя! А я тебя жду.

Мне хочется повернуться и послать его куда подальше, а лучше просто молча дать подзатыльник. Кто дал ему право вести расследование Аринкиной смерти? С чего он решил, что может так просто получить мой номер телефона, явиться в институт, подходить ко мне и расспрашивать с таким видом, будто мы все тут подозреваемые, а он один умный в белом пальто стоит красивый? Больше всего бесит, что отшить его не получится – вызывает лишние подозрения.

Я замечаю удивленный взгляд, который бросает на него Ванька, и кричу:

– Подожди!

Ванька замирает. Господи, какая же я дура.

– Я хотела сказать… Что… – Что, блин? Дима стоит рядом и греет уши, я прямо вижу, как они увеличились и заострились. – Ты придешь на похороны?

– Конечно.

– Хорошо. Спасибо за твою поддержку.

Ну вы только гляньте на эту идиотку в мешковатой парке! С чего ты взяла, что он придет на похороны поддерживать тебя?

Однако мои слова не вызвали у Вани ни удивления, ни усмешки. Он обнимает меня за плечи одной рукой. На секунду моя щека прижимается к молнии на его пуховике.

– Пожалуйста, – говорит он. Отпускает меня и уходит, бросив на Диму вызывающий взгляд. Я готова танцевать от счастья, и мне теперь не страшен сам серый волк. Я чуть медлю – намеренно, показывая, насколько неважно для меня присутствие этого недоделанного следопыта, – потом поворачиваюсь с усталым вздохом.

– Что ты тут делаешь?

Он не выглядит смущенным. Он смотрит мимо меня. Слежу за его взглядом и вижу Ваньку, тот стоит недалеко от входа в буфет в компании одногруппников.

– Кто это был? – спрашивает он. Ха! Видали наглеж?

– Знакомый один.

– Твой молодой человек? – Суханкин наконец отводит взгляд от Вани и смотрит на меня. Я чувствую себя мухой, кружащей вокруг ленты-липучки на опасном расстоянии.

Как бы мне ни хотелось припечатать его, сказав гордое «да», приходится говорить правду:

– Нет.

Он усмехается:

– Ясно. Насть, я приехал просить тебя помочь. Вчера весь старый город перевернул, никто не знает толком, где живет этот Максим Назаров. Потом до меня дошло, что нужно просто выцепить его в институте. Ты же знаешь, в какой группе он учится? Можешь показать мне его? Даша скинула пару фоток, но подстраховаться не помешает.

«Подстраховаться ему не помешает! А я что должна делать? Привести его к аудитории и ткнуть пальцем в Макса?»

Я молчу, взывая к собственной дипломатичности.

– Я скажу номер его группы, но вычислять его придется тебе самому. Извини, но в этом деле я тебе не помощница. Если Макс не выходит на связь, значит, у него есть причины или он не хочет, чтоб его трогали. Его любимая девушка умерла, он не какой-то сосед по подъезду, он был ее парнем. И я могу его понять. Мне тоже очень хочется, чтоб меня просто оставили в покое!

Надеюсь, ты провел все аналогии? Метод дедукции должен быть вам знаком, мистер Шерлок.

Дима ничуть не смущен. Он прожигает меня взглядом и кривит губы в усмешке.

– А я, кажется, уже вычислил.

Он переводит взгляд в сторону буфета. Я поворачиваюсь и вижу Ваню с Максом, они тоже смотрят на нас. Макс выглядит злым и обеспокоенным.

– Это же он, да?

Они втроем не спускают с меня глаз – Макс, Ваня и Суханкин. Я словно под прицелом. Они все увидят, если я кивну.

– Вот иди к нему и спроси.

Разворачиваюсь и иду к гардеробу, на ходу стаскивая куртку. Суханкин догоняет и хватает меня за руку.

– Настя, – говорит он тихо, – я не пойму, откуда столько агрессии? Я думал, мы на одной стороне и ты тоже хочешь выяснить, что случилось с Аришкой.

Ах ты чертов манипулятор!

Выдергиваю руку и отдаю куртку гардеробщице.

– Не знала, что мы тут разделились на стороны. Если так, то я на своей собственной стороне, не впутывай меня в свои дела.

Так, кажется, я наживаю себе врагов с завидной скоростью.

Гардеробщица приносит номерок, сую его в сумку и добавляю:

– Извини. Я не хочу ничего выяснять. Пока я пытаюсь осознать, что моя лучшая подруга покончила с собой, что я теперь вынуждена как-то жить с этим. Может, позже я смогу что-то расследовать, анализировать… но сейчас мне не до этого.

Он кивает с улыбкой и отходит в сторону. Я иду к лестнице и краем глаза вижу, что он направляется в сторону Макса и Вани.

* * *

Поднимаясь по лестнице, понимаю, что на зачет я безнадежно опоздала. Звонок на пару прозвенел, видимо, еще до того, как мы с Ваней зашли в институт. Мы с Ваней. Какое занятное словосочетание. Интересно, что они скажут Суханкину. Макс видел Аринку в тот день или нет? По словам Даши, она ушла из дома около пяти вечера, а с Башни прыгнула в полночь. Что она делала все это время и где была – вот что мы все пытаемся понять. Восстановить последовательность событий. Пока ни на шаг не продвинулись. Я, конечно, кое-что знаю, но Аринка достанет меня и с того света, если расскажу.

Она ходила на свидание. На опасное и интересное свидание. Разумеется, не с Максом, потому это и было опасным. Но если Аринка видела цель, то мчалась на нее, как бык на красную тряпку. Она всегда смеялась над этим сравнением. «Я же Телец по гороскопу! Лучше сказать – телочка».

Подхожу к аудитории и понимаю, что зачет или еще не начался, или уже закончен – в коридоре слышна болтовня моей группы. С порога меня встречают приветственные возгласы. Я едва сдерживаюсь, чтоб не поморщиться.

– Зачета еще не было? – с надеждой спрашиваю я. Что бы ни происходило, но вылететь из института не очень хочется. Потому что один фиг придется сюда же и восстанавливаться.

– Был!

Марька и ее подружки загалдели одновременно, сверкая выпученными глазами.

– Всем автоматом!

– Из-за Авзаловой!

– Сказала, мол, вам и так нелегко, ребятки!

– И тебе тоже поставила.