– Не знаю. Наверно, просто авто похожие, – пробормотала в ответ, недоумевая, что могло понадобиться маме в школе в этот час: ничего дурного натворить я ещё не успела, а без повода интересоваться моей учёбой она перестала уже давно – не до того ей было!

После того как пять лет назад, вернувшись из очередной командировки, отец заявил, что уходит из нашей «старой и набившей оскомину» семьи в «новую и любящую», мама слетела с катушек. Не было ни слёз, ни истерик, ни долгого дележа имущества. Она просто взяла меня в охапку и начала всё с нуля: из обычной швеи стала дизайнером модной одежды, а из «серой мышки» – настоящей роковой красоткой! Скромное ателье в подвале бабушкиного дома, где поначалу мама пропадала днями и ночами, незаметно переросло в несколько цехов по пошиву одежды, а в свой офис в центре города она отныне добиралась на личном «Мустанге», позабыв, каково это – толкаться ни свет ни заря в переполненном автобусе. Я восхищалась мамой, гордилась ею, пока в какой-то момент не поняла, что с уходом отца потеряла ещё и её. Мы больше не болтали, лёжа в моей кровати, как в детстве. Вместе не ужинали жареной картошкой. Наперебой не болели за участников «Голоса», да и по выходным давно перестали выбираться в парк. В лучшем случае мама звонила мне перед сном, чтобы сообщить, что задерживается, в худшем – что улетает в Париж на очередной показ…

– Скворцова, может, поделишься с классом, что там такого интересного в окне? – Грозный рык учительницы химии ворвался в сознание внезапно, но вместе с ним пришло и понимание, что урок давно начался.

– Весна, Ирина Викторовна! – выкрикнул с места Добрынин.

Ему в отличие от простых смертных учителя прощали подобное поведение. Впрочем, я так обрадовалась, что Митя всё же решил удостоить своим вниманием последний в этом учебном году урок химии, что даже улыбнулась засранцу.

Добрынин тем временем продолжил доносить свою «умную» мысль до одноклассников:

– Все дикие кошки устремили свои пушистые мордочки на улицу, – произнёс он нараспев, фривольно подмигнув Кате Рысевой, и тут же обернулся в мою сторону. – У колобков, кстати, тоже весеннее обострение.

– Довольно, Митя! – недовольно фыркнула Ирина Викторовна, наградив Добрынина строгим взглядом. Я же вдогонку показала придурку средний палец и злорадно ухмыльнулась: шутить Митюше оставалось недолго.

– Итак, ребята! – Хлопнув в ладоши, дабы привлечь наше внимание, химичка начала урок. – Сегодня у нас с вами удивительное занятие!

«Это точно!» – подумала я и, скрестив пальцы на удачу, снова ухмыльнулась.

Минут пять Ирина Викторовна монотонно жужжала о величии такого предмета, как химия, затем примерно ещё столько же перечисляла темы, пройденные нами за десятый класс, а потом перешла к самому интересному! Ещё в начале месяца она разделила нас всех по парам и раздала задания: кто-то готовил реферат, кто-то – презентацию, нам же с Добрыней выпал шанс провести сравнительный анализ мыльного раствора и стирального порошка. Лабораторную работу нам предстояло выполнить у доски: Митя отвечал за практическую часть, я – за теорию.

– Ты чего сияешь, как медный таз, а, Скворцова? – прошептал Добрынин, пока Ирина Викторовна что-то царапала мелом на доске.

– Стоять с тобой рядом на виду всего класса, Митя, – такая честь! – прощебетала я в ответ и, взглянув на его лощёную рожу, невинно округлила глаза.

– Чего задумала, мелкая? – прошипел Добрыня, будто случайно толкнув меня локтем.

– Да просто радуюсь, что впереди лето. – Острым каблучком, разумеется, совершенно нечаянно, я наступила ему на ногу. – Три месяца без твоей кислой физиономии – это ли не счастье, Митюня?

Добрынин окрысился, едва сдерживая болезненный стон, но ответить ничего не успел: Ирина Викторовна заняла место за учительским столом, а я тут же начала рассказывать классу об удивительных свойствах мыла. Мите ничего иного не оставалось, как приступить к делу: он неумело смешивал жидкое содержимое склянок и в силу своей тупости совершенно не замечал подмены.

– Ну а чтобы понять, какой из растворов не утрачивает своей моющей способности в жёсткой воде, нам необходимо добавить немного хлорида кальция. – Я кивнула на колбу с йодидом калия.

– Это? – Приподняв брови, Митя недоверчиво взглянул на белёсый порошок в пробирке.

– Ага! – Беззаботно улыбнувшись, я на всякий случай сделала шаг в сторону от безумного химика и на полном серьёзе добавила:– Высыпай всё!

– Ладно. – Добрынин взял в руки колбу с катализатором, а я затаила дыхание.

– Всё? – переспросил он, поднеся склянку с порошком к горлышку колбы с раствором моющего средства. – Отвечаешь, Скворцова?

– Не тормози, Добрынин! – раздражённо выдохнула я. – Высыпай!

– Ирина Викторовна! – внезапно разразился басом Митя. – А разве не надо было хлорид кальция предварительно смешать с водой?

– Высыпай, Добрынин! – шикнула я немного нервно, опасаясь, что учительница вмиг раскусит подмену химикатов.

– Разумеется, – протянула она и неспешно поднялась с любимого стула. – А у тебя там что, Митя?

– У меня? – Добрынин беспечно пожал плечами, а потом зыркнул на меня свысока и, ухмыльнувшись, заявил: – Порошок какой-то, Ирина Викторовна.

– Не может быть! – вскрикнула я, изобразив на лице крайнюю степень удивления. – Ну-ка покажи!

Под предлогом, что хочу взглянуть на реагент, я резко подалась вперед и тут же толкнула Митю. Йодид калия без остатка мгновенно «нырнул» в колбу с мыльным раствором.

Я отскочила.

Добрынин, не будь дураком, отскочил следом.

А между тем из колбы бешеным вихрем взвился ввысь громадный столб пены.

– Ого! – заверещали шокированные одноклассники и тут же схватились за мобильные. Правда, к тому моменту, как они врубили камеры, единственной достопримечательностью осталось залитое густой пеной лицо химички.

– Зашибись! – Едва сдерживая смех, Митя схватился за голову, а я ошарашенно открыла рот, не в силах вымолвить и слова.

– А это так задумано было? – донёсся с четвёртой парты голос Рысевой.

– Эксперимент по превращению человека в йети можно считать успешным! – загоготал Камышов, и класс тут же «утонул» в диком смехе и пустых возгласах.

– Ну что, Варька, доигралась? На сей раз батя стопудово тебя вышвырнет из школы – пойдешь ПТУ покорять! – ехидно прошептал Митя. – А я тебя предупреждал: не шути со мной!

– Памперсы подтяни, придурок! – глухо прошипела я в ответ.

– Добрынин! Скворцова! – Химичка сдула с носа остатки пены и заверещала на весь класс: – К директору! Оба! Немедленно!

Митя бесстыже усмехнулся: со стороны учительницы глупо было пугать голодного кота сосиской! Я же закатила глаза: писать объяснительную на имя директора мне было не впервой, но тот факт, что все мои старания пошли прахом, изрядно огорчал!

Глава 2. Удар ниже пояса

Митя

До кабинета отца оставались считаные метры. Прикидываясь невинной овечкой, Скворцова семенила своими короткими ножками перед моим носом и беспрестанно что-то бубнила о непричастности к пенному инциденту. Ну-ну! Можно было подумать, не её мы с пацанами застукали сегодня в компании Васи «Химозы» – очкастого семиклассника, подрабатывающего вместе с отцом на всяких там химических и мыльных шоу.

Ещё тогда, в столовой, я почуял неладное: Варька была не из тех, кто жмётся по кустам с малолетками, да и вообще помешанная на учёбе Скворцова вряд ли была способна привлечь к себе мужское внимание. Мелкая, писклявая, вредная, она только и умела, что раздражать!

Это по её вине я сегодня остался без обеда! Вместо того чтобы спокойно слопать сосиску в тесте и обсудить с Лешим его предстоящую днюху, я, как полоумный сталкер, подкараулил Курочкина возле кабинета английского и, схватив мальчонку за грудки, вытряхнул из него всю правду. Как же в тот момент мне хотелось свернуть Скворцовой её тонкую шею или, того лучше, запустить чёртов пенный фонтан в её смазливую физиономию! Жаль, всё пошло не по плану.

– Харе причитать! – рявкнул я на Варьку, остановившись возле дверей приёмной отца.

Прежде чем войти, мне нужно было собраться с мыслями. Навещать старика посреди рабочего дня не входило в мои планы, да и вообще я дал бате слово, что окончу десятый класс без происшествий.

– Нервишки шалят, Добрыня? – задрав курносый нос, сверкнула голубыми глазками стерва. – Лечиться не пробовал? Пустырник, там, попить, валериану?

– Скворцова, отвали! – свысока шикнул я на шмакодявку.

– Ну точно. – Ядовито улыбнувшись, Варя приложила указательный палец к губам и сделала вид, что умеет думать. Чокнутая! Кого она решила обмануть?! – Валерьяна в твоём случае – как клизма дождевому червяку: считай, без надобности! Таких, как ты, в психушке закрывать нужно!

– Да заткнись ты, Скворцова – целее будешь! – стиснув челюсти, прорычал я диким зверем.

Много эта выскочка понимала?! Это с виду мой отец был «белым и пушистым», а все вокруг наивно полагали, что любые проступки мне всегда сходили с рук. Блаженные! Если бы они только знали, как умел батя «бить» в цель… Вот и сейчас моя поездка на лето к матери висела на волоске. Не то чтобы я сильно скучал – нет, жить без материнской любви и заботы я давно научился. А вот терять целое лето на черноморском побережье из-за глупой выходки Скворцовой было до жути обидно!

– Да что ты мне сделаешь, Добрынин? – уперев руки в боки, с вызовом бросила Варя и окинула меня презрительным взглядом. – Только и можешь, что языком своим чесать, дятел недоделанный!

Вот чего она добивалась? Чтобы я руки распустил? Так это не про меня! Если я и лез в драку, так с заведомо равным противником, а эта что? Моль, да и только! Чихнёшь на неё – свалится или, того чище, разревётся! Одним словом, девчонка!

– За своим языком следи, Матрёшка! – отмахнулся я от Скворцовой, как от надоедливой мухи, и потянулся к дверной ручке.

За нашими спинами всё отчётливее раздавались шаги пожилой химички, а мне кровь из носу нужно было первым донести до отца правду!

– Бла-бла-бла! – передразнила Варя и, как назло, втиснулась между мной и дверью. Круглолицая, румяная, с длинными, вьющимися от природы волосами цвета спелой пшеницы, она едва доставала мне до плеча, но была на удивление юркой и проворной.

– Без учителя не положено! – Задрав подбородок, она бесстрашно столкнулась со мной взглядом. Как знала, зараза, что Ирина Викторовна возьмёт её сторону и не упустит своего шанса выставить меня перед отцом исчадием ада.

– Кому не положено? Колобкам? – внутри всё кипело.

Нет, Скворцова не была толстой, но мне доставляло удовольствие, когда глупое прозвище заставляло Варю краснеть и пыхтеть от возмущения.

– Ну знаешь, Митюша! – не находясь с ответом, процедила она сквозь зубы. – Ты мне за всё заплатишь!

Развернувшись на пятках, Варя ненароком хлестнула меня по лицу своими длиннющими волосами и резко дёрнула дверь, да с такой силой, что та с размаху заехала мне по лбу. И пока я растирал ушибленное место, с трудом сдерживая рвущиеся на свободу не самые цензурные выражения, Скворцова влетела в приёмную.

– Ольга Егоровна, здра… – Она начала было здороваться с секретаршей отца, да слишком поздно поняла, что той не было на рабочем месте.

– На обеде она, – снисходительно хмыкнул я, указав Варе на настенные часы.

– Думаешь? – Девчонка подозрительно покосилась в мою сторону.

– А чё тут думать-то? – гулко выдохнул я, намекая, что Скворцова – мастер по тупым вопросам. А потом осмотрелся – ну так, на всякий случай!

Сумочка Оленьки валялась на подоконнике, на спинке стула висел её блейзер, а на столе возле клавиатуры стоял недопитый чай – всё указывало на то, что девушка вышла на время. А с учётом того, что разгуляться в нашей школе было особо некуда, оставался только один вариант: столовая.

– Ну-ну! – язвительно прошептала Варя и кивнула в сторону запертой двери в кабинет отца.

К слову, раньше батя никогда не закрывался.