– Нет, все в порядке, – ответила я, внезапно почувствовав необходимость выплеснуть все это. – Моя мама много пила. Она вечно все портила, а потом пыталась начать жизнь с чистого листа, и это обычно означало, что каждые полгода или около того нам приходилось срываться с места и полностью менять привычный уклад. Думаю, мне довелось пожить в каждом крупном городе США.

– Это, должно быть, нелегко, со школой и всем остальным.

– Ну да, нелегко, но я привыкла к этому. Мне всегда казалось, что она бежит от чего-то, понимаешь? Я имею в виду не только переезды, но и ее пьянство. Она со многим не хотела мириться, но не могла убежать от этого достаточно далеко.

– Как она… я имею в виду, она была больна или…

– Несчастный случай. Она была пьяна и упала.

Не стоило посвящать Тиа в подробности. Уверена, она пришла бы к тому же выводу, что и Карен, а мне этого не хотелось, тем более что я знала – это неправда.

– Так вот почему… ну, твои кошмары, вот почему они тебе снятся?

Черт. Видимо, я проделала не столь эффективную работу, как мне казалось, скрывая эту деталь своего существования. Тиа спала в нескольких шагах от меня и просто не могла не заметить мои ночные терзания, но я не думала, что все настолько очевидно.

– Да, но они постепенно уходят, – солгала я. – Надеюсь, мой бред не мешает тебе спать?

– Нет, я только заметила, что ты… беспокойна во сне, – сказала Тиа и тактично сменила тему разговора.

На самом деле я надеялась, что учеба поможет мне отвлечься от ночных кошмаров, однако они лишь усугублялись. Хотя ни один из них не вселял в меня такого ужаса, как тот, первый, все они вызывали смутную тревогу. Иногда я слышала, как отчаянные голоса зовут меня по имени откуда-то из темноты. Или видела себя затерянной в странном облачном пейзаже и изо всех сил ищущей выход. В других снах я брела по длинному подземному туннелю, влекомая светом, который одновременно завораживал и пугал. Неизменно я просыпалась с ощущением беспокойства, тошноты и уже не могла снова заснуть. Если бы так продолжалось и дальше, мне пришлось бы начать принимать кофеин внутривенно, просто чтобы бодрствовать на занятиях.

* * *

В течение двух недель после Хеллоуина я еще дважды видела своего загадочного красавца. Первый раз это произошло в том месте, где мне меньше всего хотелось его встретить.

Наутро после Хеллоуина я вытащила себя из постели, подавив порыв швырнуть будильник через всю комнату и вместо этого придушив его подушкой. Бросив быстрый взгляд в зеркало, я убедилась, что мне не нужно утруждать себя макияжем, – хоть я и заснула неумытой после ночных посиделок с Тиа и Сэмом, фильмами ужасов и фастфудом, он все еще выглядел на удивление свежо.

Я улыбнулась, вспоминая, как Тиа, завернутая в два одеяла подобно буррито^[24], так что виднелись только лоб и глаза, визжала и проклинала меня за то, что я уговорила ее на этот вечер кино. Для такого случая я выбрала пару малоизвестных японских фильмов, где мало крови и резни, но полно психологических страхов. После второго фильма она запустила в меня миской с попкорном и следующие полчаса занималась уборкой.

Я быстро заплела косы – в них игриво мелькали фиолетовые пряди, – почистила зубы и сунула ноги в черные «конверсы». Я старалась не разбудить Тиа – несмотря на обещанную необратимую травму, она спала довольно крепко. Под моими шагами хрустнули зернышки попкорна, когда я выскользнула за дверь. На нашей белой доске я оставила Тиа записку: «Прости меня, соседка» с грустным смайликом. И в знак примирения прикрепила снизу пакетик «Скиттлс», ее любимых конфет.

Я прибыла на смену вовремя и проверила список своих заданий на доске объявлений. Левая буфетная стойка, хлопья и приправы. Могло быть и хуже, подумала я, натягивая перчатки и здороваясь с Пейдж, которая тоже работала в эту смену. По крайней мере, меня не поставили на мойку посуды тем утром.

– Что это за крики доносились из вашей комнаты прошлой ночью? – спросила Пейдж. – Я чуть было не позвонила в полицию, ребята.

– Ах да, фестиваль японских ужастиков. Тиа оказалась немного неподготовленной к такому контенту.

Пейдж рассмеялась, наливая большую порцию кленового сиропа в чан из нержавеющей стали.

– Полагаю, вы не будете устраивать еще один показ?

– Ты правильно полагаешь. Не думаю, что Тиа еще когда-нибудь позволит мне выбирать фильмы.

– Похоже, теперь у вас будут только диснеевские мультики и научная документалка.

Я поморщилась и убрала свои косы под обязательную сеточку для волос. Затем надела полиэтиленовые перчатки и начала наполнять сервировочные подносы хлопьями «Чириос».

В столовой было непривычно пусто для субботнего утра, что, впрочем, неудивительно, учитывая, сколько ребят прошлой ночью устраивали тайные гулянки. Габби приглашала нас на вечеринку, куда отправилась сама, но мы отказались. Когда-то Хеллоуин, вероятно, был веселым праздником, но теперь стал для девушек лишь поводом пощеголять на публике в самых непристойных нарядах, причем совершенно безнаказанно. После того как несколько лет подряд мне не удавалось купить костюм, который прикрывал бы задницу, я объявила бойкот.

Я заскучала за буфетной стойкой и развлекалась тем, что сортировала «Фруктовые колечки»^[25] по цветам, когда вдруг подняла глаза и увидела, что он смотрит на меня с другого конца зала. Парень с ярмарки сидел в одиночестве за столиком у окна. Поймав мой взгляд, он поднял руку в знак приветствия. Я машинально помахала в ответ и только тогда осознала, что у меня в руке ложка, намазанная черничным йогуртом. Густо покраснев, я уронила ложку и удалилась в глубь кухни, умоляя Пейдж поменяться со мной местами. Она с радостью согласилась, избавленная от мытья посуды. Остаток своей смены я провела волонтером на самых незаметных работах.

В следующий раз я увидела его почти неделю спустя; он поднимался по переполненной лестнице Уилтшир-Холла, а мы с Тиа сбегали вниз по ступенькам. Он улыбнулся мне и подмигнул. На мгновение ошеломленная, я повернула голову и проследила за его продвижением вверх по лестнице, пока он не скрылся за перилами.

Тиа остановилась в нескольких шагах от меня.

– Ты что-то забыла?

– Нет, – сказала я, отрывая взгляд от пустой лестничной площадки. – Просто увидела кое-кого из знакомых.

– Это был парень в футболке? – ухмыльнулась Тиа.

Она стала называть его так после того, как я совершила ошибку, рассказав о нем.

Я закатила глаза.

– Да, но для настоящих друзей он образчик университетского стиля.

– О-о-о, может, вернемся и найдем его? Я хочу посмотреть, как он выглядит!

– Нет, спасибо, у меня нет времени и желания становиться психопатом-сталкером, – сказала я, проходя мимо нее.

По правде говоря, отчасти мне хотелось рискнуть и попробовать себя в этой роли, чтобы просто поговорить с ним.

Признаться, я была немного недовольна собой. Это было так не похоже на меня – зацикливаться на парне, особенно на том, чьего имени я даже не знала. Скорее, это было в стиле Габби, и я надеялась, что для меня такая модель поведения не станет привычной. Мне казалось, я способна общаться с представителями мужского населения, не превращаясь в идиотку.

Ноябрь принес порывистые ветры, холод приближающейся зимы и срок сдачи моей первой серьезной работы по курсу профессора Маршалл. Из необходимых двенадцати страниц я заполнила ровно ноль. На самом деле мне не было оправдания; как всегда, я сама была во всем виновата. Пока дедлайн не нависал над моей головой невидимой гильотиной, я никак не могла мотивировать себя на работу. Это одна из немногих черт, которые я унаследовала от мамы; я всегда знала, что однажды, как ни горько это признавать, начну воссоздавать ее безумные пляски на кухне по утрам, собирая разбросанные по дому вещи, пытаясь одновременно обуваться и запихивать в себя завтрак и отчаянно ругаясь себе под нос. Увы, такова была моя судьба. Но я также знала, что лучше всего работаю под давлением, и никогда не задерживалась с делами настолько, чтобы чудесным образом не закончить их вовремя. Так что, отправляясь в восемь вечера в четверг в библиотеку Калвера, я испытывала лишь легкий приступ паники. У меня в запасе было целых двенадцать часов до сдачи работы. Никаких проблем.

По крайней мере, я не была одинока. Когда с ноутбуком в сумке, перекинутой через плечо, я проходила по главному читальному залу, почти из каждой кабинки торчала голова, и только чуть слышный ритмичный стук клавиатур нарушал тишину помещения. Завернув за угол, чтобы найти более уединенное место среди стеллажей, я заметила Энтони, уткнувшегося в экран ноутбука. Я мысленно ухмыльнулась. Он долбил по клавише, удаляя набранный текст, и бормотал что-то себе под нос, зажав карандаш между зубами. Меня так и подмывало отпустить какой-нибудь ехидный комментарий об очевидном творческом кризисе, но я поборола это желание и удовлетворилась сознанием того, что он тоже страдает.

Я устроилась в хорошо освещенной дальней кабинке, затерянной среди пыльных фолиантов по русской истории. Аккуратно распаковала и разложила свой аварийный комплект, состоявший из ноутбука, папки с заметками, экземпляра «Гамлета», двухлитровой бутылки диетической колы и большого пакета M&M’s с арахисом. Сделав глубокий вдох и закинув в рот красную конфетку, я принялась за работу.

Дело продвигалось медленно. Мозг как будто не хотел приспосабливаться к поставленной задаче; он с удовольствием отвлекался на всякие глупости, такие как навязчивое желание разложить в ряд голубые драже M&M’s или подсчитать, сколько глаголов в монологе «Быть или не быть» (до фига). Однако в конце концов я смогла себя дисциплинировать и через несколько часов накатала семь страниц. К полуночи мне оставалось написать только заключение.

Примерно в то же время я начала испытывать отчетливое ощущение, что за мной наблюдают. Я то и дело оглядывалась через плечо, как будто кто-то окликал меня по имени, но каждый раз убеждалась, что рядом никого нет. Я не из тех, кого легко напугать, поэтому не думала, что мои страхи навеяны уединенностью.

Я оглянулась, наверное, уже в двадцатый раз, когда мой взгляд остановился на биографии Распутина; глаза старца смотрели на меня с обложки с выражением мистическим и пронзительным. Я громко рассмеялась, и мой смех мягким эхом вернулся ко мне. Я решила, что это из-за книги так нервничаю, и перевернула ее, перенаправив магию вуду Распутина на кого-нибудь другого. Я снова взялась за работу, но вместо того чтобы сосредоточиться, размышляла о том, что лучше бы меня зарезали, отравили, застрелили или утопили, лишь бы не заставляли дописывать эту хрень.

К часу ночи мне пришлось бежать в туалет, после того как я опустошила запас диетической колы. Библиотека опустела, настольные лампы заливали помещение тусклым оранжевым светом. Библиотекаря за кафедрой выдачи книг сменил подрабатывающий студент. Его голова комично поникла, рот приоткрылся, а уши были глухи к моему присутствию из-за огромных наушников. «Я бы не возражала против такой работенки», – промелькнула у меня мысль, когда перед глазами всплыла картина столовой. Наушники вместо сеточки для волос – вот это я понимаю, апгрейд.

Облегчившись, я поспешила в свое укромное местечко среди стеллажей. Я завернула за последний угол, за которым открывалась моя кабинка, и тут же вскрикнула.

Там стоял парень и, перегнувшись через перегородку, читал текст с экрана компьютера. Услышав мой крик, он отскочил в сторону; очевидно, я напугала его так же сильно, как он напугал меня.

– Извини! Я не хотел тебя напугать, – выдохнул он.

Я взяла себя в руки.

– Нет, пожалуйста, не извиняйся. Я уверена, что напугала тебя сильнее своим криком. Просто не думала, что здесь еще кто-то остался.

– И я тоже. Думал, что этим вечером оказался худшим из бездельников.

Успокоившись, я присмотрелась к парню и с удивлением узнала в нем красавца с ярмарки и из сувенирной лавки. Мне пришлось буквально прикусить язык, чтобы не ляпнуть: «Парень в футболке!» Взять на заметку: убить Тиа за то, что придумала это прозвище.