– Спасибо, – ответила она. – Должна сказать, что именно навык параллельной парковки мне как городской девушке пришлось осваивать в первую очередь. Ты бы видела, как Ной корячился, когда только переехал сюда. Это было довольно жалкое зрелище. Мы потеряли несколько бамперов и разозлили многих соседей. – Она прищурилась, вглядываясь в запотевшее ветровое стекло, и вздохнула. – Похоже, этот дождь нескоро прекратится. Придется еще немного помокнуть.

Мы распахнули двери и бросились к задней части машины, чтобы поскорее забрать из багажника мою сумку. Когда мы подъезжали к дому, в окне показалась фигура Ноя, и теперь он сбежал по ступенькам вниз, чтобы помочь нам. И все же, пробыв под дождем каких-то полминуты, мы переступали порог уже промокшими до нитки.

– Привет, Джессика.

Тут пришлось пережить неловкий момент – Ной пытался решить, обнять меня или пожать мне руку. Выбрав компромиссный вариант, он похлопал меня по плечу.

– Мы рады, что ты с нами.

– Вообще-то она предпочитает Джесс, – подсказала Карен.

Ной вскинул брови и повернулся ко мне.

– Хорошо. Прости, Джесс.

Мы с Ноем встречались всего один раз, на похоронах моей матери. Я могла бы со всей определенностью сказать, что в молодости он был действительно хорош собой. Его волосы и усы оставались густыми и блестящими, хотя и обильно тронутыми сединой. Высокий, он когда-то обладал атлетическим телосложением, но с возрастом несколько обрюзг. Он не был таким общительным, как Карен, по крайней мере с незнакомцами; впрочем, меня это вполне устраивало. После похорон он, полагаю, не знал, что мне сказать, и потому говорил очень мало. Я часто ловила на себе его долгие взгляды и распознала признаки того, что он напуган моим внешним видом. Мои колготки в сетку, армейские ботинки и крашеные волосы вызвали у него явное неодобрение. По тому, как он косился на меня теперь, я могла сказать, что в его отношении к моей внешности мало что изменилось.

– Я покажу тебе дом, Джесс. Ной, дорогой, отнеси сумку наверх, а потом мы все вместе перекусим, – сказала Карен.

Ной с моей сумкой исчез, поднявшись по лестнице из полированного дуба, и Карен устроила мне, как она выразилась, гран-тур. Я уловила в ее словах сарказм, хотя и не находила его уместным. Их квартира… мягко говоря, потрясала воображение. Поначалу они купили квартиру на первом этаже, а когда представилась возможность, выкупили и второй этаж. Затем оба этажа отремонтировали и объединили в одну квартиру. Апартаменты напоминали пятизвездочный отель. На деревянных полах лежали восточные ковры с замысловатыми узорами, а стены, подобно драгоценностям, украшала эклектичная коллекция произведений искусства. Я была почти уверена, что картина над каминной полкой принадлежала кисти Пикассо, и, осознав это, чуть не подавилась жвачкой.

На первом этаже находились гостиная и столовая, обставленные антикварной мебелью; кухня для гурманов, которую Карен называла «показухой», поскольку сама редко бывала дома, чтобы стряпать; кабинет, отделанный красным деревом, и великолепно оборудованная ванная. Пока мы переходили из помещения в помещение, я инстинктивно держала руки в карманах, чувствуя себя второклассницей на экскурсии по музею, где запрещено что-либо трогать.

Наверху располагалась спальня Карен и Ноя с кроватью под балдахином и ванной с джакузи. Кабинет Карен находился на том же этаже за дверями из освинцованного стекла.

Она завернула за последний угол и открыла дверь справа.

– А вот и твоя комната, – сказала Карен. – Надеюсь, тебе здесь будет удобно.

Я огляделась, разинув рот от изумления. Всю стену от пола до потолка занимали книжные полки, ломившиеся от книг. Такого изобилия я не видела нигде за пределами публичной библиотеки или книжного магазина. В углу стояли кровать, кресло и тумбочка. У противоположной стены – комод из того же гарнитура, а на внутренней стороне двери висело зеркало.

– Я знаю, это не совсем идеально, – сказала Карен. – В том смысле, что здесь нет шкафа и места для письменного стола, но ты можешь пользоваться гардеробной в холле, сложить туда все, что не поместится в комоде. И я вспомнила, что видела много книг у тебя дома, поэтому подумала, что ты, возможно, не против такой обстановки. Как ты догадываешься, мы приспособили эту комнату под библиотеку.

Я прошлась по комнате, рассматривая полки.

– Не могу поверить, что у тебя столько книг.

Карен выглядела довольной.

– Ну, я всегда любила читать, как и твой дедушка. И твоя мать, как ты, наверное, знаешь. Я убрала с полок все книги по юриспруденции, так что мы не будем заходить и беспокоить тебя своими рабочими делами. А книги твоей мамы перенесла сюда.

– Книги моей мамы?..

– Да, она оставила несколько коробок с книгами, когда уходила из дома. Я хранила их на чердаке… ну, сама не знаю зачем, но все это время они были здесь, и я подумала, что тебе, возможно, будет приятно иметь их у себя в комнате. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Спасибо, – выдавила я из себя.

На корешках мелькали знакомые имена: сестры Бронте, Джейн Остин, Шекспир, Эдгар Аллан По. Некоторые тома даже выглядели как первые издания. Находиться в окружении стольких знакомых историй было равносильно воссоединению со старыми друзьями, и я отчаянно боролась со слезами, которые угрожающе наворачивались на глаза. Я совсем не хотела, чтобы Карен увидела меня раскисшей, да и, честно говоря, устала плакать. Это начинало казаться излишним.

– Ты пока устраивайся, а потом почему бы тебе не спуститься к нам, и мы поужинаем? – сказала Карен, тактично отступая назад и закрывая за собой дверь.

Чуть позже мы расположились на полу в гостиной вокруг кофейного столика. Несмотря на первое впечатление, будто в доме ничего нельзя трогать, Карен и Ной вели себя довольно непринужденно. Ной так вообще скинул ботинки посреди комнаты и уминал пад-тай^[12], откинувшись на девственно-чистый диван кремового цвета. Не столь храбрая, я сидела на ковре, наклоняясь над столиком, чтобы взять еду. Мы смотрели окончание бейсбольного матча.

– Знаешь, возможно, здесь, в Бостоне, это противозаконно – укрывать фаната «Янкиз», – пошутил Ной.

Я не стала поправлять его, хотя у меня не было никакой связи с «Империей зла бейсбола»^[13]. Вместо этого мы обсудили планы на следующую неделю. У меня оставалось всего десять дней до переезда в общежитие колледжа Святого Матфея.

– Я тут подумала, мы могли бы поехать вместе утром, чтобы без пробок добраться до кампуса. Мы с Ноем оба взяли выходной, – сказала Карен.

Она поковырялась в лапше и подцепила вилкой кусочек тофу.

– Да я могу запросто доехать на поезде, станция недалеко от кампуса. Мне нужно взять с собой только одну сумку. Я сама могу распаковать вещи…

Карен замотала головой еще до того как я закончила говорить.

– Не глупи, Джесс, это не проблема. Мы ведь хотим помочь, правда, Ной?

Ной рассеянно кивнул в знак согласия, не отрывая глаз от игры.

– М-м-м, конечно.

Карен подмигнула мне.

– Видишь? Все улажено. Тем более что я никогда раньше не бывала в колледже Святого Матфея. Хочу посмотреть, где ты будешь учиться.

Я сдалась, хотя все еще чувствовала себя обузой. Мы покончили с едой, и я помогла убрать со стола. Завернутые в фольгу остатки блюд и контейнеры навынос заполнили холодильник, выстроившись шаткой башней, словно съедобный вариант «Дженги»^[14].

– Видишь, какая у меня хозяйственная жена? Воплощение Бетти Крокер^[15], – пошутил Ной, пристраивая упаковку недоеденного пад-тая на коробку с пиццей.

– О, заткнись, пожалуйста, а? – парировала Карен. – Джесс, тебе пора в постель, ты выглядишь совершенно измученной.

Умываться в отделанной мрамором ванной было непривычно; моя зубная щетка и тюбик зубной пасты выглядели сквоттерами, незаконно пробравшимися на девственно чистую столешницу.

Менее чем через десять минут, когда я забралась в постель, одетая в спортивные штаны и одну из любимых старых футболок, раздался тихий стук в дверь.

– Войдите.

Карен просунула голову в дверной проем; на кончике ее носа примостились стильные очки для чтения в квадратной оправе.

– Устроилась? Тебе что-нибудь нужно?

– Все в порядке, спасибо.

– Хорошо. Я просто заглянула, чтобы пожелать тебе спокойной ночи.

Казалось, она хотела сказать что-то еще и на мгновение задержалась в дверях, прежде чем снова заговорить.

– Джесс, я лишь хочу, чтобы ты кое-что знала.

Я ждала продолжения.

– Меня не было в твоей жизни, но это не по моей воле. Я не виню твою мать или какие-то обстоятельства. В нашем разрыве виноваты мы обе, но знай, что я очень любила ее. Мы любили друг друга.

– Я знаю.

В моих словах не было и намека на шутку, я говорила честно. Карен совершенно искренне горевала из-за смерти моей матери, я видела это своими глазами.

– И мою просьбу пожить у нас не воспринимай как благотворительность или что-то в этом роде. – Она слегка поежилась. – Мы же семья. Да, обстоятельства нашего знакомства ужасны. Я бы хотела, чтобы это произошло, когда твоя мать была еще жива, но судьба сложилась иначе. Я не уверена, узнаем ли мы когда-нибудь, почему она прыгнула, но…

Я вскинула голову.

– Она не прыгала.

Карен выглядела озадаченной.

– Я думала, полиция решила, что это…

– Что ж, они неправы. Она этого не делала. Она бы никогда так не поступила! – Не понимаю, что на меня нашло, но я почти кричала.

– Я… ладно, прости.

Карен, похоже, не знала, что еще сказать, поэтому просто пробормотала «спокойной ночи» и исчезла.

Я долго смотрела на дверь, чувствуя, как кровь бешено стучит в ушах. Я знала, что повела себя грубо, но ничего не могла с собой поделать. Так я реагировала всякий раз, когда кто-нибудь хотя бы намекал на то, что моя мать покончила с собой, и почему-то услышать это от Карен оказалось особенно тяжело. Уж кто-кто, но она не имела права судить о моей маме. Они даже не разговаривали целую вечность. Не Карен ездила за ней по всей стране, разгребая последствия ее выходок. Все это легло на мои плечи, и я бы знала, если бы у мамы обнаружилась склонность к самоубийству. Тяга к саморазрушению – да. Беспробудное пьянство – безусловно. Но чтобы наложить на себя руки? Ни за что.

Я огляделась в темноте, наблюдая за странными угловатыми тенями, отбрасываемыми книжными шкафами на потолок. Когда гнев улегся, я осознала, насколько измученной себя чувствую, хотя усталость не распространялась на мои мысли, которые все еще крутились в голове. Сон несколько часов боролся с эмоциями, прежде чем наконец-то взял верх.

Глава 2
Семейные узы

Утром я, спотыкаясь, спустилась на кухню – я проспала гораздо дольше, чем собиралась. Неясные кошмары то и дело прерывали мою дрему чуть не до рассвета; только под утро мне наконец удалось на несколько часов погрузиться в здоровый крепкий сон. Когда я снова открыла глаза, было почти 10:30. У подножия лестницы я остановилась, уловив свое имя, и прислушалась.

– Джессика не имела права так на тебя кричать. Я слышал ее снизу, – говорил Ной.

– У нее были на то все основания. Мне не следовало поднимать эту тему, – отвечала Карен.

– Ну, если хочешь знать мое мнение, это свидетельствует о скверном характере.

– Вообще-то я не помню, чтобы спрашивала твое мнение.

– Да, ты предпочла не советоваться со мной, принимая решение, не так ли? Мы ведь ничего не знаем об этой девушке.

– Она дочь Лиззи, Ной. Это все, что мне нужно было знать.

– Думаю, было бы неплохо узнать еще кое-какие детали! Ей действительно нужно одеваться вот так? Соседи увидят, что она околачивается поблизости, и вызовут полицию!

– О, расслабься, ладно? У нее уникальный стиль, в этом нет ничего плохого.