Ни боли, ни сожалений. Пьянящий кураж захватил меня, наполняя азартом и уверенностью.

Ладно, маги, будут вам смотрины!

Когда сила улеглась, я уставилась на своего зеркального двойника, изумленно разглядывающего изящные пальцы и подол платья.

– Как самочувствие, ученица? – улыбнулась я, с удовольствием рассматривая превратившегося Чейла.

Хм, а с рыжими волосами я ослепительно хороша. Если бы не Кассий и его вера в проклятие, то я бы оставила родной цвет, когда все закончится. Но… я же хочу стать королевой Фирозии?

– Отвратное самочувствие, наставница, – покривил душой Чейл.

Ничего у него не болело, я знаю точно, что зелье не причиняет неудобств, разве только моральные терзания. Сейчас у куратора нет безграничных возможностей слуги Вечного, но они и не нужны, если есть ведьминские зелья. «Две капли» и вовсе не требовало затрат от бурундука – донором магии была я. Главное, надолго не разлучаться.

Поправив рукав платья, куратор добавил:

– А настроение такое, что впору сдаваться Вечному и возвращаться домой.

– Нет уж! Ты же хотел развлечься, погулять по Архольму? Наслаждайся!

Жди, принц, мы идем.

* * *

Браслет Риалин не подвел: я вернула себе внешность ведьмы, успешно прошедшей магическое взросление – яркой, холеной, с уверенным взглядом, идеальной фигурой и безукоризненной кожей. Даже волосы стали прежними: черней ночи, при любых обстоятельствах ниспадающие послушными крупными локонами.

И всю эту красоту пришлось скрыть под темно-лиловым плащом, свой любимый зеленый я отдала Чейлу. Впрочем, оттенки фиолетового мне тоже к лицу.

В «Большой барыш» планировала войти ровно в двенадцать часов дня, не желая ни спешить, ни давать повод Фарийскому говорить, что я непунктуальна. И сейчас я медленно шла по тротуару, поглядывая на наручные часы.

– Я ощущаю себя водяницей из сказки: мои бедные ноги при каждом движении пронзают острые лезвия! – пожаловался семенящий рядом Чейл.

– Не преувеличивай, каблук высотой всего лишь в две фаланги пальца.

– У тебя очень длинные пальцы, Эффи, – пробурчал бурундук под прикрытием.

– Наставница, – поправила я его поспешно, – сейчас Эффи у нас ты.

– Да помню я, – отозвался Чейл недовольно, – но мы же одни.

Одни, ага, – мимо проходили люди и гномы. Пока шли, повстречали пять магов и двух ведьм. Да, я считала, было интересно понять, как много одаренных в приграничном городе. Удивило, что обе ведьмы в плащах с обережной вышивкой и низко надвинутыми капюшонами. Я не спешу светиться, а они почему прячутся? И это весной, когда теплому солнышку так хочется подставить лицо.

Впрочем, ведьм понять можно – каждую фигурку, закутанную в особый плащ, маги провожали взглядами выжидающих хищников. Положение моих сестер по магии за двадцать лет еще больше ухудшилось? Или в чем дело?

Остановившись и кастовав заклинание отвода глаз, спросила у куратора:

– Чейл, ты заметил, как на нас смотрят маги?

Он хоть давно и не покидал Занебесье, но точно знал больше, чем я.

– А они смотрят? – равнодушно отозвался Чейл.

Слишком равнодушно. И это тот, кто не упускал возможности посмеяться за чужой счет.

– Глаза ломают, пытаясь понять, кого скрывает плащ – юную красотку или седую ведьмищу.

Чейл издал нервный смешок:

– Скажешь тоже, седые ведьмы гулять по городу не будут…

И он прав. Ведьма начинает стареть незадолго до смерти. И если вдруг ее внешность некрасива, значит, с ней что-то не то: вражеское проклятие или дурные поступки.

– Дорогой куратор, а ты ничего не хочешь мне рассказать?

Чейл, округлив зеленые глаза, недоуменно похлопал ресницами. Хм, надо запомнить прием, выглядит удивительно глупо, самое то в некоторых ситуациях.

– Ведьмы какие-то напряженные, не правда ли? Если у их поведения есть причина, лучше ее озвучить – ты ведь теперь тоже ведьма.

Чейл поперхнулся воздухом. Откашлявшись, возмутился:

– Эффи, я ведьма временно! В любой момент могу сбросить личину.

Я скептично усмехнулась.

– Что? – насторожился куратор.

Хотелось попугать, что у него и на это может не хватить силенок, но я сдержалась.

– А если момент будет неподходящий?

Чейл на миг задумался, а затем решительно кивнул:

– Ты права, я могу и не успеть снять личину, когда творится такой бардак в Фирозии.

Ого! Попала пальцем в небо? Точнее, в очередной заговор против ведьм.

– Чейл, не тяни! Скоро двенадцать, нам пора заходить в трактир.

– В общем, ведьмы прячут лица, а маги пытаются их рассмотреть, потому что скоро День единения сердец, – сообщил куратор тяжко и загадочно умолк.

Что это все означает, мол, догадайся сама.

Я отпустила свою фантазию и сделала смешное предположение:

– В этот день маг может потащить в храм любую оказавшуюся поблизости ведьму и жениться на ней без согласия?

Чейл взглянул на меня с восторгом и ужасом вперемешку.

– Ты уже знаешь или внезапное озарение?

Настал мой черед давиться воздухом.

– Чейл, ты серьезно?!

Моя юная копия кивнула, печально вздохнув.

В определенный день в году маг может схватить любую ведьму на улице и жениться на ней без согласия?! Мать моя ведьма, а отец неизвестно кто! Это же… Это же за гранью добра и зла! Немыслимо, запредельная дикость!

Меня не было двадцать лет, а в стране такое навертели! В голове не укладывается услышанное…

Помню, когда юным ведьмам навязали обязательный год в академии, возмущались все ковены страны, обзывая его выставкой потенциальных невест и любовниц, и резко успокоились, когда за девушек стали выплачивать отступные. К чести магов, они старались изо всех сил понравиться, очаровать, порой подкупить, а то и соблазнить тех, кого видели в роли жен или любовниц. Последних выбирали в основном наследники высоких домов, те, у кого уже были договорные невесты из магичек.

– Чейл, как давно появился этот дурацкий день? И неужели он проходит гладко, без жертв?

Сомневаюсь, что ведьмы преспокойно ждут, пока их похитят незнакомые мужики.

Наморщив лоб, Чейл задумался.

– Лет пять, кажется. Неприятные истории случаются, но обходится без смертей и увечий. По нашим наблюдениям, в основном похищают ведьм – любовниц высокопоставленных магов, чтобы жениться на них.

Хм, то есть в похитители идут маги с серьезными намерениями? А почему сразу не могут выплатить ковену отступные? Не успевают за аристократами?

– Эффи, не злись, не все так плохо. Повторю, в этот день похищают с целью женитьбы. Удержание против воли и склонение к статусу любовницы порицается и серьезно наказывается.

И все-таки сомневаюсь, что все так гладко. На словах и на бумаге – да, а в жизни?

Глупый «праздник». Меня распирало от эмоций, жаль, некому высказаться.

Городские часы начали бить полдень.

Со вторым ударом мы вошли в «Большой барыш» и огляделись. Удивительно, но в это время зал был заполнен едва ли на треть: несколько почтенного возраста гномов о чем-то чинно беседовали под ароматный эль, шестерка могучих троллей молча уплетала жаркое, чуть дальше тем же занималась группа городских стражей.

А Фарийский где?

Подойдя к ближайшему свободному столику, я сняла плащ и бросила на табурет, припечатав сторожкой, чтобы не соскользнул на пол и не украли. Чую, появились дураки, не боящиеся воровать у ведьм, которых и самих сейчас могут умыкнуть всякие…

– Представитель Совета не спешит нас встречать, – прошептал Чейл. – Да, наставница?

– Да, ученица.

Дико так называть куратора, но я привыкну.

– А ты совсем не изменилась, Зея, – прозвучало мягко позади.

Не оборачиваясь, отозвалась насмешливо:

– И когда ты это понял, Фарийский? Пока рассматривал мою спину?

– Почему сразу спину? – удивленно отозвался маг. – Я любовался тем, что ниже.

Ах он… Обернувшись, с сожалением произнесла:

– Какой-то ограниченный у тебя кругозор, Фарийский.

– Какой есть, Зея. – Маг нагло ухмыльнулся.

– Хранительница Арбор, – строго поправила давнего врага.

Врага, которого считала другом. Фарийский – единственный аристократ из окружения Кассия, который всерьез воспринимал меня, не считая временным увлечением принца.

– Я помню твой новый статус, Колючка. – И наделенный невероятной властью представитель Совета магов мне подмигнул.

Давнее прозвище всколыхнуло десятки приятных воспоминаний: Кассий, Йенран, я и наши совместные прогулки по столице, споры и подготовки к занятиям… Сердце защемило. Время, которое ушло и никогда не повторится. Время, омраченное чужим предательством.

Елки-метелки, я такая сентиментальная… не к добру.

– Хранительница Арбор, – с нажимом повторила я, ожидая, что он в ответ потребует называть его лордом Фарийским.

– Как скажешь, хранительница. – Маг усмехнулся, не сводя с меня внимательных изжелта-карих глаз.

Смотрел, будто не мог наглядеться. Ощущение, словно я родник, а он путник, многие дни идущий без воды.

Сморгнула – и наваждение исчезло. Какие только глупости не лезут в голову! А объяснение простое: даже предав, Фарийский остался частью приятных воспоминаний.

Маг перевел потемневший взгляд на моего двойника:

– Ученица – твоя родственница?

Я кивнула:

– По-моему, Эффи тебе вчера об этом сообщила.

– Настоящая кровная родственница? – допытывался маг. – Или из разряда «Все ведьмы – сестры»?

Можно ли считать кровным родством то, что я поделилась с куратором своей внешностью?

– Разве не видишь, как мы похожи? – удивилась я.

– Прямо сестры, – хмыкнул Фарийский.

– Это моя мама и наставница – сестры, – непривычно приветливым голосочком объяснил куратор.

– И как давно, Эффи, вы ученица хранительницы Арбор? – Маг прищурился.

Он что, пытается поймать на несоответствии?

Ну да, я же двадцать лет провела в Занебесье, никого не могла учить, ведь училась в это время сама. И все же какая ему разница?

– Мама договорилась, чтобы тетушка учила меня, когда вернется из Занебесья, – вдохновенно врал куратор.

Божественный помощник, ему можно, его ложь сложно раскусить.

– И сколько же вам тогда лет? – вкрадчиво поинтересовался маг.

Не понимаю, к чему этот допрос?

– Мама договорилась, когда еще даже не думала о детях, – сочинял Чейл и лишь на возрасте споткнулся: – А лет мне девятнадцать… будет скоро.

Выражение лица Фарийского сосредоточенное, будто он что-то подсчитывает.

Странный, какие могут быть несоответствия? Двадцать лет назад я вроде бы ничего не рассказывала о родственниках. Нет, точно ничего. Да и что я могла рассказать? Что моя родная мама – кукушка, подбросила меня новорожденной в семью старосты богатой деревеньки? И вернулась, когда во мне проснулась сила, чтобы взять в качестве ученицы? Может, и есть у меня единоутробные сестры, одни боги ведают, мать не призналась.

– Хранительница, Эффи, у вас час, чтобы пообедать, и мы отправимся к телепортам.

Я прикинула, сколько нам понадобится времени, чтобы дойти до нужного здания.

– Значит, время перехода зарезервировано на два часа?

Фарийский усмехнулся:

– Нет, на шесть вечера, но я планирую злоупотребить служебным положением. – И он коснулся хищно поблескивающего медальона. – И воспользоваться телепортом раньше.

Ага, время заказано одно, а пойдем в другое, значит, он перестраховывается, ожидая неприятностей? Каких?

Что может угрожать хранительнице Источника, которую с нетерпением ждали двадцать лет? Те же маги на руках носить должны – лишь я могу провести к Источнику выжегших дар. Неужели Фарийский боится беспорядков, толпы, жаждущей лицезреть хранительницу? Это он зря, я умею работать с прихожанами. Ну да ладно, сопротивляться не буду, пусть защищает.