Зацикленность чуть не убила сорокасемилетнюю Карен. Она сама медик, физиотерапевт. В ходе исследования ее сестра Аманда умерла от рака молочной железы. Глядя на них, никто не сказал бы, что они сестры: Карен – высокая спортивная блондинка, Аманда – темноволосая, невысокая, полноватая и на десять лет старше. Но сестры очень любили друг друга. Аманда в детстве занималась воспитанием младшей – родители девочек сильно пили и не обращали внимания на детей, предпочитая спиртное. Во взрослой жизни сестры остались близки, всячески поддерживали друг друга, проводили вместе столько времени, сколько позволяли работа и семья.

Когда Аманде поставили диагноз, обе поклялись сохранять оптимизм и бороться вместе. Но когда Карен оставалась в одиночестве, она сильно переживала, не могла спать и есть и постепенно погружалась в депрессию.

Что я буду делать, если Аманда умрет? Я не могу жить без нее! Почему рак случился у нее, а не у меня? Почему Бог так с нами поступает? Мы и без того достаточно страдали… Я не вынесу. Не знаю, смогу ли…

К несчастью, лучшая медицина Западного побережья не смогла спасти Аманду. Рак быстро распространялся на момент обнаружения и продолжал стремительный захват организма, несмотря на агрессивное лечение. Через год после постановки диагноза Аманда умерла.

Как и многие, пережившие утрату, в момент смерти сестры Карен находилась в состоянии шока. Она заперлась дома, почти ничего не ела, не отвечала мужу, когда тот пытался с ней поговорить. Когда шок понемногу прошел, боль утраты стала еще сильнее, а зацикленность – невыносимой. Карен возвращалась к разговорам с врачами Аманды, вспоминала, кто и что сказал. Постоянно думала, все ли возможное сделали врачи, чтобы спасти ее сестру. Карен ругала себя за то, что не искала альтернативные методы, в том числе экспериментальные университетские. Наверняка было что-то, лекарство или операция, что могло хотя бы продлить жизнь Аманды.

Муж изо всех сил поддерживал ее: часами слушал рассказы о сестре и о том, как хорошо им было вместе; успокаивал Карен, когда та предавалась самобичеванию за все ошибки, совершенные в отношениях с Амандой. Муж пытался помочь ей понять: она сделала все, что было в ее силах, была хорошей, любящей сестрой. Он взял на себя многие заботы по дому и воспитанию детей, чтобы у Карен было больше свободного времени и она могла ходить на могилу Аманды. Однако прошло несколько месяцев, и его терпению настал конец – жена все глубже погружалась в депрессию, а мысли о сестре стали навязчивыми.

Как-то раз Карен принимала душ, собираясь снова поехать на могилу Аманды. Намыливая правую грудь, она нащупала нечто напоминающее небольшую припухлость. Женщина пришла в ужас, начала ощупывать грудь, давить сильнее, чтобы понять, это действительно опухоль или естественная ткань. Но уверенности не было. Вдруг опухоль? Вдруг у нее тоже рак молочной железы, как у Аманды? Мысли метались от одного к другому.

Я не выдержу такое мучительное лечение, как перенесла Аманда. И какой смысл, если все равно умрешь? Мне невыносима мысль о об этом. Я не могу подвергать такому испытанию мужа и детей.

После смерти сестры Карен не раз размышляла о конце жизни, хотя никогда не задумывалась всерьез. Теперь возникла навязчивая идея покончить с собой, прежде чем ее убьет рак, прежде чем ей самой и ее семье придется проходить мучительное лечение, которое все равно закончится смертью. Карен знала: нужно пойти к врачу и выяснить природу опухоли, но считала, что, как только рак будет диагностирован, она потеряет контроль над жизнью: окажется в руках врачей и все время будет проводить в больницах. Это было невыносимо. К моменту выхода из душа Карен убедила себя, что у нее рак молочной железы и она умирает. А еще твердо решила покончить с собой.

К счастью, когда она вышла из душа, в ванную вошел муж. Стоило его увидеть, и она разрыдалась. Тот выпытал причину слез и сразу же позвонил врачу. Обследование и биопсию сделали в течение суток – никаких следов рака не обнаружили.

Насильственное вмешательство мужа спасло. Если бы зацикленность взяла верх, Карен могла поддаться суицидальным мыслям. Даже если бы не решилась покончить с собой, подобные мысли могли пагубно сказаться на здоровье и благополучии. Такое может произойти со всеми, кто переживает утрату.

Проект по переживанию утраты дал нам неопровержимые доказательства: зацикленность сильно вредит личным отношениям. Мы с психологом Карлтонского университета Кристофером Дэвисом анализировали изменения близких отношений людей с зацикленностью и без нее в течение полутора лет после утраты^[4]. Люди с зацикленностью искали поддержки и ободрения у других чаще, чем те, кто этим не страдал. Они, как Карен, много размышляли, им хотелось поделиться мыслями и чувствами с другими. Однако проблема общества в том, что существуют строгие нормы, сколько и как долго следует говорить о своем горе. Для тех, кто пережил утрату, они нереалистичны. У людей с зацикленностью мысли и чувства, связанные с утратой, сохраняются гораздо дольше, чем у других, и социальное время, отведенное на «успокоение», кажется невыносимо малым. Окружающие же устают и даже раздражаются от постоянных разговоров об утрате. Они пытаются отстраниться, а если это невозможно, порой взрываются и, вместо симпатии и сочувствия, проявляют гнев и подавленность.

Лоре тридцать шесть лет. Ее отец умер, а мать умирала от тяжелой и продолжительной болезни.

Подобная ситуация вызывает сильный стресс в семейных отношениях. Муж никогда не переживал смерть и болезнь родителей, поэтому не может сочувствовать мне в полной мере. Он не представляет, что это, говорит: «Прошло уже шесть месяцев. Ты должна успокоиться и жить нормальной жизнью». Мне кажется, он обесценивает мои чувства^[5].

Мы обнаружили, что люди, страдающие зацикленностью, считают, что получают гораздо меньше эмоциональной поддержки после пережитой утраты, чем те, кто ею не страдает. Также отмечают более сильные «социальные трения» – постоянные конфликты с друзьями и родственниками. Мужу Карен ее зацикленность надоела, ведь она находилась в состоянии депрессии спустя много месяцев после смерти Аманды. Многие родственники и друзья не столь терпеливы, они злятся и попросту бросают зациклившихся на утрате близких.

Вы можете сказать: «Неудивительно, что эти люди расстроены и зациклены. Друзья и родственники не относятся к ним с должной добротой». Мы обнаружили, что значительные социальные трения и слишком слабая эмоциональная поддержка со стороны окружающих питают зацикленность: со временем люди, не имеющие поддержки, переходят к зацикленности. Однако и она питает социальные трения и отказ в поддержке.

Еще одно проклятие женственности

Психическое здоровье женщин поразительным образом отличается от психического здоровья мужчин. Женщины вдвое чаще страдают от депрессии, как умеренной, так и сильной. Подобное соотношение выявили во множестве исследований, проведенных в США и Европе, а также других странах мира.

Выясняя это, люди начинают искать объяснения – и вы, наверное, тоже. Некоторые говорят, что причина в гормонах. Другие приписывают это низкому положению женщин в обществе. А есть и те, кто считает, будто все дело в характере.

Я изучала причины женской депрессии более двадцати лет и уверена лишь в одном: конкретной причины, по которой женщины подвержены депрессии в большей степени, чем мужчины, не существует. Их слишком много: и биологические, и социальные, и психологические.

Один из факторов – зацикленность, что стало очевидно в ходе моего исследования «Женщины и депрессия». Мы опросили около 1300 мужчин и женщин из разных сфер жизни в возрасте от 25 до 75 лет. Участники были случайным образом выбраны в Сан-Франциско. Мы расспрашивали обо всем: от работы и брака до взглядов на жизнь, пережитых травм и медицинской истории. Конечно, уточняли и про склонность к зацикленности.

Женщины значительно чаще мужчин говорили о своей зацикленности в состоянии печали, тревоги или подавленности^[6]. Кроме того, чаще говорили о депрессии. Когда мы оценивали влияние зацикленности и нескольких других факторов на это, выяснилось, что зацикленность играет чуть ли не самую важную роль (в статистическом смысле). Конечно, она не единственная. Женщины чаще переживали травмы в прошлом (в том числе сексуальное насилие), что повышало вероятность развития депрессии. Чаще сталкивались и с хроническими ситуациями, где ощущали беспомощность (бедность, дискриминация на работе), что также способствовало депрессии.

И все же зацикленность играла важную роль в показателях депрессии у женщин и мужчин.

Загрязнение мышления

Почему же зацикленность так вредна? Ведь выявление причин собственных эмоций – хорошо. Именно об этом с 1960-х годов говорилось во множестве популярных психологических книг. За этим мы и ходим к психотерапевтам.

Однако зацикленность не выявляет истинные, глубинные смыслы и реалии жизни. Она не дает ни ясности и понимания прошлого, ни решения текущих проблем. Лишь загрязняет мышление негативом настолько, что вы терпите поражение еще до начала. Зацикленность деморализует и парализует, и вы все глубже погружаетесь в депрессию.

Я изучала ее влияние в ходе контролируемых лабораторных исследований, которые проводила вместе с Дженной Морроу из колледжа Вассар, Соней Любомирской из университета Калифорнии в Риверсайде и Эндрю Уордом из колледжа Свартмор. Мы создавали условия для зацикленности прямо в лаборатории, предлагая участникам сосредоточиваться на эмоциях и собственной жизни на основе следующих предложений.

Подумайте о своем уровне мотивации.

Подумайте о своих целях на будущее.

Подумайте, счастливы вы сейчас или печальны.

Подумайте о своих семейных отношениях.

Вы наверняка заметили, что предложения не подразумевают погружение в негативные воспоминания и чувства. Мы хотели, чтобы они были нейтральными для понимания, как формы мышления могут повлиять на настроение людей, которые вполне счастливы, и на тех, кто уже чем-то подавлен. Мы подозревали, что задание не повлияет на настроение людей спокойных, поскольку оно нейтрально, а мысли о себе – не повод для депрессии. Те, кто уже был чем-то подавлен, должны были погрузиться в еще более сильную печаль, тоску и пессимизм, поскольку подавленность заставляла мыслить депрессивно.

Мы создали и задание, призванное отвлечь внимание участников от эмоций и самооценок.

Подумайте о прохладном ветерке в теплый день.

Подумайте о самолете, который низко пролетает над вашей головой.

Подумайте о виде статуи Свободы.

Подумайте о плане вашего местного торгового центра.

Это тоже эмоционально нейтральные предложения, и мы ожидали, что они окажут влияние на настроение подавленных людей. Поскольку они отвлекали их от проблем настоящего, мы надеялись, что они окажут позитивное влияние на настроение, пусть даже и недолгое.

Влияние зацикленности и отвлечения оказалось именно таким, как мы ожидали. Расстроенные расстраивались еще сильнее после 8–10 минут выполнения заданий. Те, кто выполнял задания отвлечения, отмечали значительное ослабление печали и депрессии. А те, кто не был подавлен в начале исследования, не отметили изменения настроения вообще^[7].

Затем мы изучили влияние зацикленности и отвлечения на мышление. В ходе длительных исследований предлагали участникам в течение восьми минут случайным образом выполнять задания. Далее предлагали новое упражнение, которое должно было показать, какого рода мысли возникли относительно прошлого, настоящего и будущего.