Во второй раз за сегодня он отпер облупившиеся двойные двери. Эхо ворвалось в пустой коридор, повторив щелчок выключателя. Свет озарил голые белые стены и щербатый бетонный пол. Он пошел по коридору, повернул направо, в главный зал (тоже серый, но на полу – старый паркет). Пройдя через весь зал, он распахнул дверь в свой крошечный офис, которую не запирал никогда. Внутри Кас включил масляный обогреватель, поставил перед ним коричневый пластиковый стул – садитесь! – а сам отошел к колченогому столику, на котором стояли электрический чайник и кружки.

Через несколько секунд он вдруг сообразил, что не слышит ее шагов, и бросил взгляд в окно в перегородке, отделявшей его офис от зала. Молодая женщина, стоя в коридоре, с любопытством заглядывала в зал. Любоваться тут было не на что. Основной зал в той части здания, которую он арендовал под клуб, был большим, прямоугольным и полупустым. В центре возвышался старый боксерский ринг… Ну, не то чтобы возвышался – он был немного приподнят над полом, видны были обтрепанные края пенопласта и облезающий верхний слой резины, – а он облезал, сколько Кас ни пытался подлатать самые жуткие места. Ему даже пришлось напомнить кое-кому про старый долг, чтобы купить этот ринг – самое дорогое, что было в зале, и заменить его было нечем. Впрочем, здесь имелось и другое оборудование – то, что удалось найти на свалках. Несколько груш, стеллажи с перчатками, шлемами и прочей защитной экипировкой; несколько шкафчиков для ребят. У стены – скатанные маты, воняющие гнилой резиной… но этого запаха Кас уже почти не замечал.

Женщина смотрела на большую растяжку – первое, что он повесил в зале, едва закончив красить стены: «УВАЖАЙ ДРУГИХ, И БУДЕШЬ УВАЖАТЬ СЕБЯ». Его главное правило – он и сам старался жить так, и пытался вдолбить этот принцип в головы трудных почти-взрослых, которые время от времени появлялись у него на пороге. Увы, обычно к тому времени, когда они сюда попадали, было уже слишком поздно: их успевали вышвырнуть отовсюду, иногда и из дома. Мысль о том, что в этом мире что-то или кто-то заслуживает уважения, и уж тем более они сами, встречала, мягко говоря, непонимание, так что его воспитательная деятельность продвигалась с переменным успехом.

Кас потер глаза тыльной стороной руки. Предчувствие неминуемого поражения, последние недели нараставшее в его душе, нахлынуло вместе с новой волной усталости. Он так хотел, чтобы это место стало приютом, надеждой, спасательной шлюпкой… но провалы неизменно перевешивали победы. Через пару месяцев у него не будет денег даже на оплату аренды.

Чайник закипел в ту самую минуту, когда женщина, наконец, вошла в офис.

– Боюсь, кофе у меня только растворимый, – сказал Кас.

Она улыбнулась, так широко, так светло, что на долю секунды Кас подумал, что включилась еще одна лампочка.

– Какой угодно, лишь бы горячий! Черный и без сахара было бы просто идеально.

Чувствуя странную неловкость, он протянул ей кружку.

– Спасибо, вы очень добры. – Она села, помолчала. – Мистер… Пи?

Кас взял вторую кружку с кофе и сел в кресло за своим письменным столом.

– Ребята меня так зовут. Моя фамилия Паттаниус, но произнести ее целиком никому не удается. Вы можете звать меня Кас.

– Кас, – повторила она. – Это тоже сокращение?

– От Казимира, – ответил он и добавил, не дожидаясь следующего вопроса: – Венгерское имя. А вы?..

Она снова улыбнулась, но на этот раз он успел подготовиться и почти не ослеп.

– Луиза Макгрегор.

Она оглянулась, указывая в сторону зала.

– Что это за место?

– Клуб для начинающих боксеров. По крайней мере, должно им быть. Иногда мне кажется, что в основном я занимаюсь пресечением массовых беспорядков.

– Вы, значит, боксер, – кивнула она, словно это был ответ на все вопросы, в том числе и на тот, который она уже успела задать.

– Нет. Гм… То есть был им – недолго, в молодости. Зал работает всего несколько часов несколько раз в неделю – по вечерам, плюс в выходные после обеда. Это клуб для подростков, а официально я работаю учителем физкультуры в старшей школе.

Теперь она посмотрела на него удивленно и немного теплее, чем раньше.

– То есть это некоммерческий клуб?

– Можно и так сказать, – рассмеялся Кас. – Честно говоря, в этих стенах деньги бывают нечасто. – Он указал на щербатую кружку с дешевым кофе у нее в руках. – Говорю это на случай, если вы еще сами не поняли.

Луиза Макгрегор сделала глоток кофе, но ничего не сказала. Кас пытался понять, кто же она такая, но не смог.

– Можно спросить: вас-то каким ветром сюда занесло? – не выдержал он наконец.

– Я приехала посмотреть на тот пустой участок. – Она пошевелилась на стуле. – Кое-кто хочет мне его отдать.

– Ого! – нахмурился Кас. – Вы, выходит, застройщик?

Кому вообще могло прийти в голову что-то там построить? Понятно, что эта земля стоит гроши, но все же… Вокруг и так полно домов, где никто не живет. Зачем нужен еще один? Если только многоквартирную башню – но кто станет покупать элитную недвижимость в Коллатоне?

– Нет, я секретарша, – сказала она.

– Ага, – отозвался он.

Понятнее не стало.

Гостья вздохнула, покусала губу.

– Сейчас я работаю секретаршей, но училась на ландшафтного дизайнера, – объяснила она. – Много лет назад, едва окончив институт, я хотела открыть благотворительный фонд. Ну, не я одна, но… – Она умолкла, передернула плечами. – Мы собирались покупать участки никому не нужной земли в таких вот борющихся за выживание городках и превращать их… в места, куда людям хотелось бы приходить.

– Вы про джентрификацию говорите? Что-то типа реновации запущенного района?

– Нет. – Она покачала головой: – Совсем нет. Я имею в виду… возрождение городской среды. Да, наверное, так. Мы хотели делать что-нибудь для тех, кто уже живет в таких местах. Например, разбивать сады. У нас была идея: сад как пространство, объединяющее людей. Мы думали, – она снова улыбнулась, но на этот раз горько и самой себе, – что растения могут менять жизнь.

– Вы хотите разбить сад? – Кас все никак не мог понять, что она имеет в виду. – Здесь?

– Не у каждого же есть свой собственный.

– У нас есть один, довольно неплохой – и прямо за порогом. Озерный край называется, – пошутил он.

– Ну, есть некоторая разница между настоящим, возделанным садом и тем, что природа дарит нам сама. И то и другое может быть по-своему целительным.

– Ну, что ж, – заметил Кас. – Любые попытки вдохнуть жизнь в этот город – уже неплохо. Правда, не уверен, что понимаю, что вы хотите получить в итоге.

Она повернулась к убогому залу за окном офиса и спросила, безо всякого вызова или враждебности:

– Тот же вопрос я могла бы задать и вам. Этот ваш клуб, для чего он? Что вы хотите получить в итоге?

Он проследил за ее взглядом и уже не в первый раз увидел это место – свое место – чужими глазами. Миллион раз ему задавали этот вопрос, чаще всего гораздо более агрессивным тоном. Он и сам нередко спрашивал себя об этом – особенно когда проверял состояние банковского счета и прикидывал, хватит ли ему денег до зарплаты, если он сводит Аннику поужинать.

Не так он представлял свою жизнь в сорок лет. Совсем не так.

– Это открывает детям… новую точку зрения, – сказал он. – Перспективу. Здесь они учатся справляться со злостью, держать себя в руках. Себя и свои чувства. Я пытаюсь учить их уважению, не только к другим, но и к самим себе. Здесь они заводят друзей, вливаются в сообщество, где люди помогают друг другу, – не только в этих стенах, но и за их пределами, снаружи. Так что польза есть, и она остается с ними дольше, чем время, которое они тут проводят. Ну, и еще у подростков есть безопасное место, куда всегда можно прийти…

Луиза Макгрегор кивнула.

– Все, что вы только сказали… Именно этого мы и хотели достичь, разбивая коммунальные сады. Таков, во всяком случае, был план.

– Был?

Она снова дернула плечом и посмотрела в окно.

– Мы придумали этот фонд очень давно, много лет назад, – повторила она. – Но идея так и не нашла своего воплощения. Вчера один человек дал мне шанс попробовать еще раз… если я захочу. Но уже слишком поздно. Я другая, и жизнь у меня другая. И мир вокруг тоже… другой.

– Тем не менее вы проделали долгий путь, – задумчиво кивнул Кас.

Луиза допила кофе и некоторое время смотрела в сторону, словно волна печали подхватила ее и унесла куда-то далеко. Потом моргнула, слегка улыбнулась и повела плечами.

– Я подумала, что надо хотя бы съездить и посмотреть, прежде чем отказываться от такого щедрого предложения. Это единственная причина моего приезда.

Двери зала открылись и закрылись, раздались быстрые шаги. На пороге возникла Харпер. С темных волос, прилипших к голове, текла вода.

– Все, – отрывисто сказала она Луизе. – Я пошла.

– Ой… подожди! – Луиза вскочила и бросилась за ней вдогонку. Девушка уже успела скрыться в коридоре. – Подожди секунду… пожалуйста!

Кас вышел следом. Харпер уже одной ногой стояла на улице; Луиза торопливо рылась в сумке. Нашарив бумажник, она достала тонкую пачку банкнот.

– Я хотела бы тебя поблагодарить. – Она протянула Харпер деньги.

– Вы не обязаны мне платить! – та резко вскинула руку.

– Пожалуйста, возьми! И, если они тебе не нужны, отдай мистеру Паттаниусу – на клуб.

Харпер бросила взгляд на Каса, тот едва заметно кивнул. Тогда она нерешительно взяла деньги и сунула их в задний карман промокших джинсов.

– Спасибо, – буркнула она. – Но мне правда пора.

– И не забывай, о чем мы с тобой говорили, – добавил Кас.

Харпер закатила глаза.

– Я знаю, мистер Пи.

– Мне за много веревочек пришлось потянуть, Харпер. Не отправь все псу под хвост.

– Сказала же, знаю!

В следующую секунду Кас и Луиза остались одни. Грохот ботинок Харпер стих вдали.

– Она – крепкий орешек, – сказал Кас. – Жизнь у нее нелегкая, но она умная как черт. У нее могло бы быть блестящее будущее.

– Верю.

– Хорошо бы она сама в это поверила. Слушайте… Я думаю, ваша идея просто великолепна. Этому городу и его жителям не помешала бы еще сотня таких проектов. И… знаете, я сам всегда надеялся, что это жалкое подобие спортзала сможет изменить мир. Хотя бы для детей. Так что не буду утверждать, что сад не сделает того же для всех остальных.

Кас проводил Луизу и долго смотрел вслед машине, которая стоила, как вся его зарплата за пару лет, если не больше. «Возрождение городской среды». Хорошая мысль, но совсем не удивительно, что женщина сбежала отсюда, едва осмотревшись. Так поступил бы любой. Взглянув на часы, Кас выругался. Он снова опоздал – а ведь клятвенно обещал, что на этот раз, хотя бы на этот чертов раз придет вовремя. Надо было попросить Луизу подбросить его. Он побежал домой, а ветер швырял ему в лицо снег пополам с дождем.

Не успел он открыть дверь, как почувствовал приближение бури. Она собиралась где-то в элегантных белых комнатах квартиры, которую он все еще считал принадлежащей только Аннике, хотя сам уже три года платил половину аренды. Они поговаривали о том, чтобы купить совместное жилье, но пускать корни в «таком месте, как это» она отказывалась наотрез, а он наотрез отказывался пускать их где-то еще – и это должно было сообщить им обоим все, что им следовало знать о будущем, ожидавшим их отношения. Но почему-то не рассказало; во всяком случае, они до сих пор жили здесь.

– Анника?

Из спальни доносилась музыка. Кас вытер лицо и скинул кроссовки на ковер.

– Прости! Пять минут, и я буду готов.

Она показалась в проеме двери – босиком, в серебряном платье. Любая другая девушка выглядела бы в нем так, будто промахнулась с выбором наряда на выпускной бал. Анника же казалась супермоделью, которая заблудилась по дороге на подиум. Прическа, макияж – все было идеально. Не хватало только туфель. И перед ней стоял Кас – потный заяц из тренажерки и мокрая крыса в одном не слишком привлекательном флаконе.

– Ты опоздал.

– Я знаю, прости…

– Ты обещал.

– Я знаю, – повторил он. – Просто кое-что случилось.

Она исчезла, вернулась с туфлями.

– У тебя все время что-то случается, Кас. Что на этот раз? Один из твоих парней обокрал старушку? Ограбил продуктовый на углу? Я больше не хочу ждать. Больше – не хочу. Можешь продолжать тратить свое время на эти «безнадежные случаи», но мое ты тратить не будешь.