– Ничего я не трачу! Как ты можешь так говорить?

О последнем приводе Харпер в полицию ей лучше не рассказывать – этот урок Кас усвоил уже давно.

Анника развела руками. Она была потрясающе красива.

– Ну, не знаю, Кас. Может, дело в том, что сейчас я опять пойду развлекаться одна, ведь ты занимаешься тупиковым проектом вместо того, чтобы попытаться построить нормальную жизнь – с людьми, которые не будут высасывать тебя досуха?

– Что ты хочешь от меня услышать? Я уже сказал – прости. Мне жаль. Я давно был бы здесь, если бы не случилось кое-что непредвиденное – я не мог все бросить.

– Если бы ты уделял мне хотя бы половину того времени, которое тратишь на этих детей, нам было бы о чем говорить, – вздохнула Анника. – Я хотела нормально провести вечер с друзьями – один-единственный вечер, когда мне не придется извиняться перед всеми за то, что я опять одна. Ведь ради меня ты не смог даже прийти вовремя.

– Я буду готов через пять минут, – сказал он.

Но когда он вышел из душа, ее уже не было.

Глава шестая

Две улицы до своего дома Харпер пробежала. Мокрые джинсы неприятно натирали ноги. Если бы это зависело от нее, та женщина сама возилась бы со своей шиной. У Харпер не было времени на людей, которым хватает денег на дорогую машину, но не хватает ума разобраться, как за ней ухаживать. Ее светлости точно не помешало бы обломать пару ногтей о железо. Но случиться этого просто не могло. Чтобы мистер Пи прошел мимо и не помог женщине? Да никогда. Он сам стал бы чинить проклятую покрышку, хотя уж кто-кто, а Харпер знала, что в машинах он – полный ноль. Вечно изображает рыцаря на каком-то там коне, вот в чем его проблема.

Дурак какой-то, подумала Харпер с теплотой, в которой даже сама себе ни за что не призналась бы. Как бы там ни было, из-за того, что мистер Пи вечно беспокоится обо всех на свете (о ней – в последнюю очередь), она сейчас опаздывает и несется домой голодная, холодная и промокшая. Зато с деньгами в кармане, которых там раньше не было.

Она не посмотрела, сколько дала ей женщина, – но, сколько бы ни дала, это однозначно больше, чем то, с чем она утром вышла из дома. Последнюю двадцатку она оставила на кухонном столе с четкой и ясной запиской, что эти деньги нужно положить на счет, с которого оплачивалась электроэнергия. На нем ведь почти ничего не осталось…

Улицы были пусты, как и тогда, когда Харпер возилась с машиной, но теперь сквозь закрытые двери и окна до нее доносились обрывки звуков: музыка, чей-то смех, споры – кусочки чужой жизни, стиснутые вместе, как в сэндвиче… Почти незаметные. Невидимые.

Дом. Кирпичный, двухэтажный, почти неотличимый от остальных на этой улице. Правда, примыкал он не к другим таким же домам, а к старой свалке металлолома. В общем, ничего особенного – просто меньше соседей и мощенный плитами двор, а за ним заброшенная тропинка между свалкой и задворками двухэтажек… Ну, и света чуть больше. Свет в основном доставался ее младшему брату Максу – его комната находилась в той части дома. Вид был отличный, что и говорить: целое поле мусора, который сваливали тут еще до его рождения. Впрочем, Макс, кажется, не возражал. Он вообще редко возражал. Макс, как и Харпер, реагировал только на то, что жизнь подсовывала ему под самый нос, а от всего остального держался подальше.

Харпер, конечно, переживала, что у девятилетнего мальчика так мало друзей, но в школе его не задирали – все знали, кто его сестра и что она может постоять и за себя и за него. И вообще ей казалось, что держаться подальше от всех и всего в этом городишке – самое правильное решение. Они ведь не будут жить тут всю жизнь. Харпер собиралась сбежать из этого гиблого места, как только сможет. И Макса она заберет с собой. Как это будет, она пока не придумала. Но придумает.

Распахнув калитку, она прошла через крошечный дворик к дверям. Внутри играла музыка. Она услышала это еще до того, как вставила ключ в замок, и сразу помрачнела. Толкнула дверь. Узкий лестничный пролет вел наверх. Короткий коридор сбоку – сейчас в нем было темно – вел в кухню, расположенную в задней половине дома. Справа была еще одна дверь и гостиная, откуда доносилась музыка.

– Макс! – крикнула она, глядя наверх, но ответа не получила.

В кухне тоже было темно и пусто.

Харпер сняла куртку, скинула мокрые кроссовки и направилась в гостиную. Дом был небольшим, но в эту комнату она заглядывала редко. Стоило приоткрыть дверь, как в нос ударила вонь от сигарет и курительных смесей. Отец растянулся на одном из двух продавленных серых диванов. Возможно, он спал, но судя по количеству разбросанных по комнате пивных банок, просто отключился. На покрытом пятнами журнальном столике Харпер увидела остатки китайской еды и две пустые коробки, выстланные изнутри фольгой. Сколько все это здесь пролежало, даже предположить было трудно. Она протиснулась внутрь, ногой отбрасывая мусор, и выключила проклятую музыку. В комнате воцарилась благословенная тишина, но в висках у Харпер застучало.

Горячий душ и фасоль на тосте – это все, чего она в эту минуту хотела.

– Ты! – рявкнула она. – Макса ужином кормил?

В ответ раздалось нечленораздельное мычание; Харпер по опыту знала, что больше ничего от отца не добьется. Уж точно не сегодня. Она хотела как следует врезать ему по ребрам, но в этот момент перед глазами у нее возникло лицо мистера Пи: он неодобрительно смотрел на нее. Ну просто ангел за плечом. Очень надоедливый ангел.

– Макс!

Харпер стала подниматься по лестнице, с площадки позвала еще раз, и опять никто не ответил. Наверняка сидит у себя в комнате, увлекся чем-нибудь и забыл о времени, а заодно и о шуме внизу. В прошлом году она подарила ему очень крутые наушники, просто прекрасного качества: в таких о чем угодно забудешь.

В свои девять Макс был достаточно взрослым, и мог сам приготовить себе ужин (пользоваться плитой Харпер его научила), но никогда этого не делал. Казалось, ее младший брат вообще никогда не был голоден. Максу почти ничего не было нужно, но его редкие увлечения, похожие на одержимость, становились для Харпер источником проблем. Так, всю прошлую неделю она пыталась убедить брата, что ему не нужна еще одна коробка маркеров «Шарпи» вдобавок к четырем неоткрытым, которые стояли у него под кроватью. Но не убедила. Макс продолжал настаивать, а так как жизнь его не баловала, Харпер решила, что это меньшее, что она может для него сделать. И сделала. К несчастью, на этот раз она недооценила бдительность сотрудников магазина и длину ног охранника, которого отправили за ней вдогонку.

И в итоге снова оказалась в долгу у мистера Пи. Он, как всегда, пришел на помощь и уговорил руководство магазина не привлекать ее к ответственности, а отправить на общественные работы – не по предписанию суда, а по доброй воле, из чувства чистосердечного раскаяния. Как он этого добился, Харпер не знала, но подозревала, что мистер Пи просто понравился менеджеру. Он не уточнил, каким будет ее наказание («И вообще, это не наказание, Харпер. Ты должна наконец понять, как важно приносить пользу обществу»… Она зевнула, закатила глаза, зевнула), но Харпер знала, что оно будет бессмысленным и скучным. Впрочем, неважно.

Она продолжала надеяться, что в один прекрасный день переменчивые интересы Макса совпадут с ее собственными, и он пойдет с ней в спортзал… Но пока он это место ненавидел. Когда Харпер впервые привела Макса в зал, его испугало эхо, подхватывавшее каждый звук, и больше он туда ходить не хотел. Харпер, конечно, не настаивала, хотя присматривать за ним, конечно, стало бы гораздо проще.

Брата в комнате не оказалось. Это значило, что дома его вообще не было. Харпер слетела вниз по лестнице и бросилась в гостиную, где их единственный родитель все так же валялся среди подушек, которые давно пора было отправить на свалку. Она обогнула кофейный столик и уже собиралась как следует ударить лежащего по плечу, когда в комнате погас свет.

Харпер выругалась и все-таки ударила отца.

– Опять не положил деньги на счетчик?! – рявкнула она. – Где Макс? Как можно быть такой бесполезной тварью?!

Ответа, разумеется, не последовало, но Харпер и не слушала. Она уже выбежала из гостиной. Вытащила из счетчика электронный ключ-карту, схватила единственную сухую куртку и выскочила на улицу, ежась от холода. Машинально достала из кармана мобильный – но кому ей было звонить? У Макса телефона не было, хотя Харпер уже начала копить на него. Где вообще мог быть Макс, если не в школе и не дома? Ее бестолковый маленький брат бродит где-то в темноте под снегом, совершенно один. Думая об этом, она чуть не корчилась от злости – на отца, на жизнь, на этот город, на весь мир! На глупую богатую суку, неспособную позаботиться о собственной машине. Если бы не она…

Харпер ворвалась в магазин на углу, сжимая замерзшими пальцами электронный ключ. На нее сразу обрушился шум – здесь было так же громко, как только что у них дома.

– Нельзя просто взять и забрать их! Это кража!

– Тут написано, что они бесплатные! Вот тут!

– На журнале написано, мелкий ты засранец! Покупаешь журнал и получаешь то, что к нему бесплатно прилагается!

Второй голос Харпер узнала мгновенно.

– Макс?!

Младший брат выглянул из-за ног нависавшего над ним мужчины. Оба стояли у стойки с журналами; Макс обеими руками прижимал что-то к груди, а продавец пытался это у него отобрать. Три журнала уже валялись на полу у них под ногами; обложки были измяты.

– Харпер!

Мужчина обернулся.

– Макс, иди сюда.

Мальчик увернулся от продавца и подбежал к ней.

– Тут написано, что они бесплатные, – сказал он. – Тут так написано!

– Ладно. – Она поспешно задвинула брата себе за спину. – Все хорошо. Мы сейчас разберемся.

– Это точно, – согласился продавец, уходя за стойку. – Прямо сейчас. Я звоню в полицию.

– Пожалуйста, не нужно. – Харпер пошла за ним. – Извините нас. Я заплачу за причиненный ущерб.

– Этого недостаточно. Меня уже достали эти мелкие паразиты и их выходки!

Харпер подняла с пола помятые журналы. Ну, хоть не порнуха, подумала она… хотя на кой черт Максу сдался «Дом и сад»?

– Он просто не понял, – сказала она. – Он ничего не пытался украсть. Он ни разу в жизни ничего не украл!

Потому что для него все крадет сестра… Вина тяжким грузом легла ей на плечи. Она-то думала, что сумела скрыть это от брата, но Макс был не так глуп. Похоже, он догадался, откуда берется все, что она ему приносила. И в этом она тоже виновата? Но если не она, то кто?

– Слушайте, я заплачу, хорошо? Он же просто ребенок. Я прослежу, чтобы этого больше не повторилось. Прошу вас!

Она вытащила из кармана деньги, которые дала ей та женщина. И наконец посмотрела на них. И поняла, что держит в руках четыре двадцатки.

Мужчина за прилавком застыл с телефоном у уха. Осмотрел ее с головы до ног, потом перевел взгляд на Макса. Жалость, отразившаяся на его лице, вызвала у Харпер острое желание разнести этот магазин, уничтожить в нем все до последней дурацкой вещи, сжечь дотла, сровнять с землей. Но этого делать нельзя – Максу это ничем не поможет. Харпер проглотила свою ярость и попыталась изобразить на лице раскаяние.

Продавец опустил телефон.

– Хорошо, – сказал он. – Но чтобы духу его здесь больше не было. Никогда. Поняла?

Харпер энергично кивнула.

– Обещаю. Спасибо.

Она протянула ему деньги и ключ-карту.

– И положите на него тридцатку, пожалуйста.

Пополнив электронный ключ, продавец протянул ей журналы:

– Их-то возьмете?

– Да, давайте. Почему бы и нет, – ответила Харпер с усталостью, которой не должно было слышаться в голосе семнадцатилетней девочки.

Мокрый снег снаружи сменился дождем.

– Я не хотел, – пробормотал Макс. – Я правда не хотел, Харпер.

Харпер провела рукой по лицу.