Сангхак сказал, что мы направляемся туда, где сможем переночевать. Наен спросила, где это, на что он сообщил, что это корейская церковь недалеко от гавани Гонолулу.

– Церковь? – переспросила Наен.

Сангхак ничего не ответил. Наен спросила, сколько туда идти. Чансок, который шагал рядом со мной, бросил, что осталось совсем недолго, и ушел вперед.

Автомобили, проезжающие по улице, выглядели потрясающе. Я видела такое впервые. Нет, конечно, я видела их раньше на фотографиях, но в реальной жизни – в первый раз. Когда мимо проносилась машина, я смотрела на нее, не в силах оторвать взгляд. В то же время я исподтишка поглядывала на спину идущего впереди Чансока. Мы ведь еще даже не поздоровались толком, но, как ни странно, сердце мое трепетало, даже когда я глядела на него сзади.

Церковь действительно стояла близ порта. Белое одноэтажное деревянное здание выглядело свежим, словно только что построенным. Нас встретила стройная женщина средних лет. Ее аккуратно заплетенные волосы и плотно сжатые губы выглядели строго. Женщина объяснила, что живет здесь, одновременно занимаясь церковной работой. Она кивала головой, слушая Сангхака. Потом время от времени поглядывала на нас.

– Давайте вы распакуете вещи и расположитесь тут. Даже если ты все же решишь возвращаться, придется ведь ждать еще несколько дней.

Сангхак говорил так, словно уже решил отправить Наен домой. Будто пересечь Тихий океан – пустяк. Я хотела заявить ему, что это просто-напросто безответственно. Было бы неплохо, если бы Наен могла сказать несколько слов в ответ, но она промолчала.

Когда я повернула голову, Чансок сидел возле окна, прямо за моей спиной. Я не могла собраться с мыслями и хоть поздороваться с ним нормально: было очень неловко.

– Должно быть, ты утомлена. Отдохни немного. Я приеду за тобой.

В ответ я покивала. Мне понравились его слова о том, что он приедет за мной, так что я зацепилась за эту мысль. Было ясно: он надеется, что я останусь на острове, несмотря ни на что.

Чансок, следовавший за Сангхаком, оглянулся. Я слабо махнула ему рукой, и он ответил тем же. Я еще долго стояла, наблюдая за их удаляющимися силуэтами. Жаркое полуденное солнце становилось мягче.

В тот день я обошла все, что только могла, вокруг церкви. Задний двор с высокими деревьями и растущими повсюду цветами был значительно больше, чем казалось. Запах мокрой от дождя земли разносился вокруг, забирался в нос. Все было другим, не таким, как дома. В воздухе, казалось, смешались ароматы спелых фруктов, – а может, это был мягкий цветочный дух.

Пока я бродила по церковному двору, меня занимала одна мысль. Проблема была в Наен, настаивавшей на том, чтобы вернуться на родину одной. Но, как ни странно, необходимость принять решение давила не на нее, а на меня. Меня беспокоили слова отца: он сказал, что я прожила свою жизнь благодаря семье Наен. Я не могла отпустить ее одну. Это было несомненно. Прежде чем я успела это осознать, ноги уже несли меня к холму за церковью.

Поднявшись на холм, я увидела темно-синее море, простирающееся за низкими домами. Где-то на другом его краю, казалось, находился порт Чемульпо, где я села на паром, направлявшийся в Пхова. Хоть я и не могла его видеть, казалось, что-то зовет меня из морских глубин. Едкий зимний ветер, рыбные приливы и грубые на ощупь материнские руки. Эти вещи были настолько ярки в моей памяти, что за них почти можно было ухватиться. Я вспомнила голос мамы, который говорил мне: «Отправляйся на Пхова и живи счастливо». Очевидно, я не могу вернуться обратно домой. Я снова вспомнила те слова, что сказала Наен.

– Что ты собираешься делать? – снова спросила я у Наен, которая не произносила ни слова. Я просто надеялась, что ее сердце смягчится.

– Уехать, говорю же.

– Ты можешь подумать об этом еще несколько дней, прежде чем решить окончательно?

– Тут и так все ясно. И этот мужчина должен оплатить проезд. Во всяком случае, так было бы правильно. И все равно я останусь разочарованной навсегда.

– Тебя бесит этот остров или твой жених?

Нехарактерная для нее решительность удивляла меня.

– Оба.

На ответ сдержанного человека это было не похоже.

До моих ушей доносилось птичье пение. Звук был настолько чистым и веселым, что я подумала, не доносится ли он прямо с небес. Я лениво приподняла веки, заставляя себя открыть глаза. Небо в окне было ослепительно чистым. Стояло ясное утро. Все сложности прошлого вечера казались ненастоящими. И когда Наен успела проснуться? Ее длинные волосы были распущены и расчесаны. Не передумала ли она? Выражение ее лица было светлее, чем вчера. Я испытала тайное облегчение.

Сангхак и Чансок снова пришли в церковь. Выглядели они оба так, будто им предстояло сказать что-то важное. Выражение лица Чансока было мрачным, но Сангхак выглядел спокойным.

Церковная служительница принесла четыре маленькие чашки с черной жидкостью, утверждая, что это кофе, выращенный в Хило. Я сделала несколько глотков. У напитка было мягкое послевкусие, которое исчезало во рту, но мне не понравился запах слегка подгоревшего дерева.

Сангхак покрутил в руке чашку и заговорил:

– У меня не было намерения обманывать девушку. Не знаю, что сказала сваха, но мне тридцать шесть лет. Я сошел с корабля семь лет назад, в январе тысяча девятьсот третьего года, и с тех пор живу на этом острове. Я виноват в том, что передал невесте фотографию, сделанную очень давно, поскольку привез ее с родины, но о своем возрасте я не солгал. У меня не хватит духу удерживать на острове ту, кому я отвратителен…

Я внимательно выслушала все, что говорил Сангхак. Все время, пока он говорил, я беспокоилась о том, как отреагирует Наен. Губы у нее пересохли, и я боялась, что она будет настаивать на возвращении домой.

– Свадьба назначена на следующую субботу, – сказал Чансок как-то раздраженно, взглянув на Сангхака.

– Суббота? Так скоро? – спросила я, удивленная тем, как быстро все происходит. Чансок ответил «да» и кивнул.

– Я полностью готов, – подтвердил он.

– Если вы действительно хотите вернуться, дайте мне несколько дней. Я возьму на себя все денежные расходы, – послышались из уст Сангхака неожиданные слова. Мужчина приготовился встать, точно завершив заготовленную речь. Он не сказал только, что потратил всю свою зарплату за несколько месяцев на то, чтобы получить подобранную свахой невесту.

Похоже, что он не собирался держать Наен насильно. Чансок поднялся со своего места и начал расхаживать по комнате, как будто он был расстроен. Наен, которая так настаивала на возвращении, также склонила голову в ответ на хорошо продуманные слова Сангхака и, казалось, погрузилась в свои мысли.

– Скажи им, что ты решила, – подтолкнула я Наен, надеясь, что она больше не будет упрямиться.

Мы втроем устремили взгляды на нее.

– Позвольте мне остаться здесь, пока мне не возместят оплату за проезд.

– То есть вы всерьез решили вернуться? – недоверчиво переспросил Чансок.

Сангхак коротко вздохнул. На мгновение закрыл глаза, возможно сожалея, что его последняя надежда угасла. Казалось, мужчина с усилием проглотил то, что хотел сказать, а затем встал. Увидев, как Чансок собирается идти следом за ним, я почувствовала, как во мне вскипает некая определенность. Это было разочарование из-за решения Наен и одновременно искренняя жалость к Сангхаку.

Когда они вдвоем ушли, я снова спросила Наен.

– Так тебе не нравится Пхова или жених?

Наен, казалось, о чем-то напряженно думала. Но через некоторое время дала-таки ясный ответ:

– Кому вообще может не понравиться такое теплое и красивое место?

Значит, в конечном итоге дело было в женихе.

– Это же ты делала выбор? Он тот, кого ты хотела?

– Тут другое, другое, говорю же. Этот мужчина не похож на того, кого я выбирала… На того мужчину с фото.

Я терялась от решительности Наен.

– И ты собираешься отправиться в суровое путешествие в одиночку? Ты настолько смелая?

– …

Я все задавала и задавала один и тот же вопрос, но Наен молчала. Воздух в комнате сжимал мне горло.

– Мне тоже поехать с тобой?

Услышав мои слова, Наен энергично покачала головой:

– Оставайся здесь. У тебя все по-другому.

– Значит, ты, женщина, собираешься отправиться одна в такое плавание, которое и для мужчин-то тяжело? – Я все еще не могла поверить, поэтому вопрос мой прозвучал резко.

– Мне не нравится, и точка. Не нравится этот тип, совершенно.

– То есть будь тип другим, ты бы поменяла мнение?

Мои слова заставили Наен вскочить с места:

– Что это еще за вопросы? Я выбирала одного, а мне предлагают другого, этого достаточно.

– То есть ты уезжаешь, а я остаюсь счастливо жить здесь? Ты это сейчас хочешь сказать?

Наен заходила по комнате, не открывая рта. Было ясно, что если я оставлю ее одну, то не смогу вынести и дня, полного беспокойства и терзаний, и Наен прекрасно знала об этом.

Женщина из церкви пригласила нас к ужину. Наен сказала, что никуда не пойдет. Я переспросила еще два раза, но ее ответ был неизменным. Я не понимала, когда это она успела стать такой упрямой.

Женщина сказала, что сама приготовила куксу, и принесла ее мне. Лапша была упругой, а в супе плавали кусочки растения таро, что придавало блюду восхитительный вкус. Служительница рассказала, что приехала на Пхова вместе с мужем, но через два года после приезда он умер от неизвестной болезни. Поэтому она осталась на острове одна. Она рассказывала об этом с таким спокойствием, будто речь шла и не о ней вовсе, а о ком-то другом.

– Его химия не подходила для этого острова. Не знаю, что скажут другие, но я так думаю.

– Для того, чтобы жить на этом острове, нужна какая-то особая химия? – спросила я из любопытства.

– Я не вижу других причин, по которым мой муж, абсолютно здоровый мужчина, мог внезапно заболеть и умереть.

– А вы… больше не выходили замуж?

Поговаривали, что женщины Чосона ^[4] ценились на Пхова, поэтому я задала вопрос осторожно.

– Ах, это безобразие! Все только и говорят, что Пхова – место, где женщины из Чосона очень ценны. Поэтому даже если овдовеешь, выйти замуж вторично – не проблема. Но это немного не моя история, – сказала женщина, затягивая лапшу в рот.

Мелкие морщинки вокруг ее рта были такими же тонкими и длинными, как нити лапши. Возможно, для нее оказалось уже слишком поздно думать о повторном браке.

Роль церкви, о которой рассказывала женщина, была поистине удивительна. Церковь не только ведала образованием, работая как школа корейского языка, но и служила гостевым домом для всех корейцев. Приезжие делились новостями из родных мест и информацией о происходящем на плантациях. Внутри здания кое-где висели и объявления о работе. Все, что происходило, отражалось здесь.

– Теперь твоя очередь. Что у вас, незамужних девушек, стряслось?

Служительница не скрывала любопытства. Может быть, она так дружелюбно пришла ко мне с супом именно для того, чтобы выудить из меня нашу историю? Я потерянно смотрела на нее, не зная, с чего начать. У меня до сих пор оставались некоторые надежды на то, что Наен передумает.

– Иногда банальные решения меняют нашу жизнь. Я поняла это, когда потеряла мужа. Мы тоже долго обдумывали переезд на остров. Как можно так легко уехать из места, где живешь, в другую страну? Я часто задаюсь вопросом, не прожил бы мой муж дольше, если бы мы не приехали сюда?

Женщина, похоже, считала, что смерти ее супруга можно было избежать, не приедь они на Пхова. Я еле удержалась и не спросила, чья это была идея.

Не поддаваясь на уговоры служительницы, я, помыв посуду, вернулась в комнату и увидела, как Наен собирает вещи. Между сумкой Наен и моей большой разницы не было: у нас с собой была всего пара смен одежды.