Не задумываясь, я закрываю приложение, быстро убираюсь на кухне и смотрю на разгром и раздрай в моем новом доме. О чем я думаю? Последнее, что мне сейчас нужно, – это связываться с кем-то через приложение.

У меня с этим домом дел выше крыши.

И я определенно не горю желанием укрощать дерзкого сопляка.

✓ Правило № 4: Самовлюбленным придуркам не светит счастливый конец

Бо

– Куда ты идешь?

Мамин голос останавливает меня, когда я уже выставил одну ногу за порог.

– На обед с отцом, – медленно отвечаю я, ожидая услышать неизбежное шипение или насмешку при упоминании Эмерсона. Она никогда не упускает возможности выразить свое презрение.

– Что ему от тебя нужно? – интересуется она с раздражением.

Как и ожидалось…

– Просто потусоваться вместе, я думаю.

Она смеется, пролистывая сообщения на телефоне, и даже не поднимает взгляда, когда разговаривает со мной.

– Только не твой отец. Эмерсон вечно чего-то хочет от других.

Я закатываю глаза и прикусываю язык, чтобы не ляпнуть лишнего. Встать между родителями заманчиво, но, по-моему, лучше пройтись лицом по бетону. Вернее, не совсем между ними. Отец иногда спрашивает, как там мама, но на этом все. С другой стороны, она постоянно говорит о нем гадости, как будто выступает на каком-нибудь телевизионном ток-шоу, а я в основном киваю, как будто соглашаюсь. Я не клюю на ее ложь так сильно, как раньше.

Неужели ей так трудно поднять на меня глаза, сказать, чтобы я ехал осторожно, пожелать мне хорошего дня или спросить, как я себя чувствую? Наверное, потому что все, что я слышу, когда кладу ключи в карман и открываю входную дверь, это:

– Передай ему от меня привет.

Что, очевидно, шутка. Мать носит свою злость на моего отца как броню… хотя ему, честно говоря, все равно. А когда она узнала о нем и Чарли, резервуар ее злобы внезапно наполнился до краев.

Я просто стараюсь не задерживаться слишком долго, чтобы это услышать. Чем скорее я смогу накопить на собственное жилье, тем лучше. Меня как будто медленно отравляют в этом доме, и я не знаю, сколько еще смогу дышать этими ядовитыми испарениями, пока тоже не стану мелочным и озлобленным.

Конечно, копить было бы намного проще, будь у меня постоянная работа, но, очевидно, если слишком много ночей отсутствовать, чтобы отвезти свою псевдо-младшую сестру (или как ее там, сводную тетю?) на ее вечернюю игру «Подземелья и драконы», это неизбежно закончится тем, что работодатель попросит вас больше не приходить на работу.

В любом случае, я не создан для работы на кухне. Или в ландшафтном дизайне. Или в кофейне.

Шагая через двор к подъездной дорожке, я краем глаза замечаю какое-то движение и останавливаюсь. По ту сторону моей машины кто-то стоит, и когда я слышу звон алюминиевой банки о тротуар, то мчусь вперед, чтобы посмотреть, что это за фигня.

– Эй! – кричу я, замечая убегающего по подъездной дорожке к улице человека. И в тот момент, когда бросаюсь за ним, вижу надпись, сделанную из баллончика с красной краской по всему боку моей машины, и застываю как вкопанный.

УБИРАЙСЯ ВОН, ИЗВРАЩЕНЕЦ!

Что за хрень? Извращенец? Это какая-то больная шутка?

Мне требуется всего лишь мгновение, чтобы все понять. Резко отвернувшись от машины, я смотрю на дом и замечаю что-то, приклеенное скотчем к входной двери. Я это не увидел, когда выходил. Это распечатка статьи с какого-то сайта с черно-белой фоткой клуба моего отца наверху. Я срываю лист и читаю заголовок: «Заведение извращенцев в Брайар-Пойнт: граждане подают петицию с требованием закрыть омерзительный клуб».

Судя по всему, кто-то быстро погуглил информацию об Эмерсоне Гранте и нашел этот адрес. Мой отец уже не может значиться его владельцем.

– Ошибся адресом, придурок! – кричу я, хотя злоумышленника уже давно и след простыл. – Офигенно… – бормочу я, осматривая повреждения машины.

С такой надписью я никуда на ней не поеду. Но если оставлю ее здесь и попрошу отца забрать меня, у матери будет повод попрекать его этим еще следующие десять лет.

Схватив в гараже рулон клейкой ленты, я быстро пытаюсь заклеить ею как можно больше краски, но, увы, лента быстро заканчивается, и ее недостаточно. Любой может легко прочитать написанное на боку оскорбление.

Замечательно, ничего не скажешь.

Стиснув зубы, я сажусь в машину и бросаю скомканную статью на пассажирское сиденье. Затем я завожу автомобиль – надпись ИЗВРАЩЕНЕЦ все еще красуется на его пассажирской стороне – и выезжаю с подъездной дорожки. Хорошо, что отец живет недалеко.

– Бо, сочувствую, – запинаясь, говорит он, оценивая нанесенный ущерб. Мы стоим в его гараже, где у него достаточно места, чтобы спрятать мою тачку, и оба смотрим на нее.

– Можешь взять на время мою машину, пока мы не приведем в порядок эту.

Я стискиваю зубы и избегаю смотреть ему в глаза.

– Мы получаем беспочвенные угрозы от этих людей уже пару недель. Я понятия не имел, что они опустятся до вандализма. Думаю, нам и впрямь стоит подать заявление в полицию.

– Просто пофикси это, – ворчу я, глядя в сторону.

– Сочувствую, Бо.

– Да, ты уже говорил. Все норм. Давай просто съездим куда-нибудь поесть.

Он откашливается, нажимает на своей машине кнопку разблокировки, и мы оба садимся в нее.

– Зачем им вообще было приходить к маме? – спрашиваю я, пристегивая ремень безопасности.

Он пожимает плечами.

– Не знаю. Действительно, непонятно, но я разберусь.

Мы едем в нашу любимую бургерную, и я замечаю, что он, сидя на водительском сиденье, весь напряжен. Что-то определенно не так. Пока мы паркуемся, делаем у официантки заказ и едим, я внимательно разглядываю его. Он чуть тише обычного, и ему как будто неловко. Может, это просто виноват инцидент с краской – вот отец и ведет себя немного странно.

Но когда мы уже поели, а он не собирается уходить, мои подозрения подтверждаются.

– Бо, мне нужно тебе кое-что сказать, и я не уверен, как ты воспримешь мои слова.

Вот дерьмо.

– Что?

– Я хочу сделать Чарли предложение.

Не уверен, есть ли у звука, который вырывается из моего горла, название, но это нечто среднее между удушьем и смехом. Я почти поперхнулся моим напитком.

– Ты шутишь, – говорю я, когда беру себя в руки. Суровое выражение его лица говорит, что нет.

– Тебе, черт возьми, сорок один. Ей двадцать два.

– Не ори, – одергивает он меня, и я закатываю глаза.

– Я серьезно. На кой хрен вам двоим это нужно?

Он хмурит брови и садится чуть прямее.

– Потому что мы любим друг друга.

– Ты правда думаешь, что она скажет «да»? Да у нее вся жизнь впереди.

– Да, я думаю, она скажет «да», и у меня тоже вся жизнь впереди, Бо.

– Ну, не так уж и много!

Он тяжело вздыхает, явно отмахиваясь от моих оскорблений, но воздерживается от ответных колкостей, которых я от него ожидаю.

Вместо этого он просто отводит плечи назад и ждет. Я отказываюсь поверить в то, что слышу. Это как шутка, которая зашла слишком далеко. Я смирился с тем, что они трахались, и привык к тому, что они живут вместе, но я ожидал, что это однажды закончится. Эта их странная интрижка не может длиться вечно.

– Надеюсь, вы не собираетесь заводить детей? – спрашиваю я, напрягая мозги и пытаясь вспомнить, упоминала ли Чарли когда-нибудь, что хотела их, когда мы были вместе.

– Нет. Не собираемся.

– Тогда в чем смысл? – спрашиваю я.

– В том, что мы хотим взять на себя обязательства друг перед другом. Когда-нибудь ты встретишь кого-то, с кем ты захочешь того же самого.

– Вряд ли. Я имею в виду, вы вместе всего год. Откуда ты знаешь, что через десять лет она все еще будет хотеть тебя?

Он наклоняется вперед и пристально смотрит на меня. Его взгляд смягчается.

– Не все браки заканчиваются разводом, Бо. Не все отношения токсичные. Некоторые пары не прикладывают усилий, а некоторые это делают. Даже если тебе кажется, что люди не подходят друг другу или что они из разных мест или разного возраста, когда встречаешь кого-то, кто хочет того же, чего и ты, все складывается само собой. Потому что этот кто-то помогает тебе быть собой. Когда ты найдешь такого человека, то поймешь.

Прямо сейчас я мог бы высказать ему что-то крайне жестокое, что-то вроде того, что мне казалось, будто все перечисленное у меня было с Чарли, но я уже потратил достаточно времени, заставляя отца заплатить за то, что случилось с моей бывшей девушкой. Это ни черта не изменило. Так что на этот раз я не говорю ни слова.

Меня так и тянет сказать ему, что, черт возьми, то, о чем он говорит, мне просто не подходит. Потому что каждая девушка, с которой я встречаюсь, это вечное «не то». Они либо хотят того, чего я не могу им дать, либо дают мне то, чего мне не надо. Когда ты самовлюбленный придурок, думающий только о себе, ни о какой совместимости с другими людьми не может быть и речи – по крайней мере, так мне говорили.

– Надеюсь, ты понимаешь: я говорю тебе это потому, что не сделал бы этого без твоего одобрения.

– Чушь! – рявкаю в ответ. Он лжет, и я это знаю. – Ты хочешь моего одобрения, конечно, но ты это сделаешь в любом случае.

Его губы растягиваются в легкой улыбке, и он пожимает плечами.

– Однако мне нужно твое одобрение.

– Мне все равно. Мне правда все равно. Я думаю, ты чокнутый и, вероятно, малость глуповат, раз ожидаешь, что кто-то вроде Чарли посвятит тебе всю свою оставшуюся жизнь, но я не собираюсь тебя останавливать. Это твои похороны.

Он смеется.

– Вообще-то, это свадьба, но спасибо.

Мы заполняем тишину пустой болтовней, и теперь он, похоже, чуть более расслаблен, как будто ему просто нужно было снять с души этот груз. По-прежнему не могу представить себе его у алтаря с Чарли, но я больше не буду думать об этом.

✓ Правило № 5: Ты больший извращенец, чем тебе кажется

Бо

Кто-то толкает мою руку, и я открываю глаза. Смотрю на акустический потолок из пенопластовой крошки в квартире Дэша и Броуди. Должно быть, я задремал после тех затяжек. Я потерял счет, сколько кругов тот сделал.

Броуди предлагает мне дунуть еще, но я мотаю головой. Почему этот придурок просто не мог дать мне поспать?

Пожав плечами, он сует «косяк» себе в рот и вновь переключает внимание на видеоигру, в которую играет с Дэшем. Здесь есть еще один чувак, с которым я встречался раньше всего пару раз. Сидя в кресле, он просматривает сообщения в своем телефоне. От его присутствия мне чуток неуютно. Ненавижу, когда они приводят новых людей. Я скучаю по тому времени, когда нас было всего трое.

Вообще-то, нас было четверо, но Пейтон ушел и обручился. Господи. Неужели мы уже в том возрасте? Мне двадцать два, а он всего на год старше меня. Я даже близко не готов думать о таких вещах.

Как и думать о том, что Чарли собирается обручиться. Если бы мы не расстались, был бы я готов сделать предложение? Эта идея кажется мне полным безумием. Я имею в виду… что за спешка?

– Эй, Виктор, – говорит Дэш парню в кресле. – Не хочешь поиграть? – спрашивает он, поднимая контроллер.

– Нет, спасибо, чувак. Я общаюсь в приложении с одной цыпочкой.

– В приложении для знакомств? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня, и я замечаю на его лице легкую надменность. Как будто он намного старше и опытнее меня.

– Нет, – отвечает он с самодовольной ухмылкой. – Это больше, чем просто приложение. Оно… э-э-э… сводит вас с другими людьми, которым нравятся те же секс-штучки, что и вам.

Я замираю. Мой взгляд сфокусирован на журнальном столике, я боюсь, что если пошевелюсь, то выдам себя. Да, я знаю это приложение. Знаю его слишком хорошо.

– Что? – выпаливает со смехом Дэш.

– Да, оно называется «Извращенцы». Проходишь тест на извращения, и на основании результатов…

– Чуваки, вы часом не проголодались? – перебиваю его я. – Я собираюсь заказать пиццу.

Броуди смотрит на Виктора.

– Что за… секс-штучки?