– Ну, что? – с любопытством спросил Санчес. – Я думал, тебе срочно, а ты сидишь.

Сам он тоже сидел и с удовольствием трескал жареную рыбу.

– Мне срочно, – кивнула я и доела последние крошки. – Ты слышал когда-нибудь, чтоб человеку после черепно-мозговой травмы стало хуже настолько, что отменили глубокое сканирование?

Коллега пожал плечами.

– Вот и я не слышала, – кивнула я, вставая из-за стола. – Это же вроде такая процедура, когда состояние вообще неважно. Живот ли скрутило или головой долбанулся, перелом ноги или радикулит – всегда для точности делают глубокое сканирование, так?

Санчес неуверенно кивнул.

– Не повезло моему потерпевшему, – вздохнула я и двинулась на выход.

Было искушение снова съездить в лекарню, но для начала я решила посоветоваться с доком Онери. Поднявшись в отдел, где снова никого не оказалось, я взялась за служебный артефакт связи и набрала номер прозекторской.

Мне повезло, док ответил сразу.

– Прости, дорогушечка, я по живым-то не спец, – ласково сказал он, когда я объяснила причину своего вызова. – Но если рассуждать теоретически, то ты права – сканирование навредить не может.

– Может, вы знаете случаи, когда от сканирования отказывались из-за других причин? – въедливо уточнила я.

– А ты права, вроде крутится в голове что-то… но что, не соображу, – расстроено выдал Онери. – Память уже не та.

Я представила, как он сокрушённо качает той самой головой, снимает очки, чтобы протереть их толстые стёкла, и приговаривает, что пора, мол, ему с такой памятью на покой.

Прибеднялся. Док был лучшим судебным экспертом на всем побережье, и уж если что-то где-то у него крутилось, я точно знала, он найдёт способ достать оттуда информацию.

– Если что-то вспомните, пожалуйста, свяжитесь со мной, – попросила я напоследок и отключилась.

Почти решила ехать в лекарню, когда вернулся лейтенант Алевано.

– Во сколько тебе в музей? – сразу спросил он.

Поскольку туда я до последнего не собиралась, то и не знала, когда начинается вечеринка. Связываться с Клодетт не хотелось, и я позвонила по музейному номеру. Открытие выставки планировалось на шесть вечера.

Алевано всё это время стоял рядом, а когда я закончила разговор, сказал, что мне надо уехать домой пораньше, чтобы успеть переодеться.

– Ну нет, – буркнула я. – Хотели видеть инспектора Барбеллу, пусть терпят полицейскую форму.

Лейтенант упёр руки в боки и ровным тоном приказал:

– Ты поедешь и переоденешься. Там будет мэр, меценаты из Общества исторического наследия, возможно, даже граф Трегалло, и ты не станешь позорить управление неподобающим видом.

– Нет, – я встала и тоже упёрла руки в боки.

– Так, – напрягся Алевано, – хочешь сказать, что у тебя нет коктейльного платья?

– Где вы слов-то таких нахватались? – возмутилась я. – Ещё каблуки прикажите надеть.

Лейтенант схватился за голову, как будто её разрывало изнутри.

– Никуда не уходи, – велел он, – надо найти тебе подходящий костюм.

И выскочил из отдела, будто ни секунды больше не мог находиться рядом со мной.

Я плюхнулась на место и взялась за стопку бумаг, чтобы отыскать свой отчёт о драке, но тут активизировался напарник.

– У тебя правда нет платья? – удивлённо проскрипел он.

– Есть, – тихо сквозь зубы буркнула я. – Но я не доставлю им такого удовольствия.

– А если там действительно будет Трегалло? – рассердился шпионский блокнот. – Мало мне одного Ники, так и ты ещё хочешь опозориться?

Я категорически отказывалась понимать, как можно опозориться в полицейской форме. На шоу почему-то это никого не взволновало, а капитан так, напротив, радовался. Но блокнот, у которого явно были серьёзные претензии к владетельному графу, не сдавался.

– Если наденешь платье, помогу пронести туда пистолет, – пошёл он с козырей.

– Костюм, – возразила я. – Дизайнерский брючный костюм с блестящими лацканами и туфли без каблука.

– А, тот, что выбирал немёртвый? Согласен, – торжественно объявил напарник.

ГЛАВА 4

Костюм, который действительно выбирал Феликс, уже сослужил мне службу. Сначала в тот самый визит в один из ресторанов лучшего повара королевства, когда мы встречались с приятелем вампира из морского корпуса. Поводов было несколько, но главный – история с обменом телами между троллем Пьетро и звукорежиссёром Элайей Пибоди, случившаяся по инициативе некоего Патриса Вердано. Я долго была под впечатлением, но ни словечка не сказала представителю Мистериона. А что, меня не спрашивали и дело маньяка забрали!

У Феликса оказался безупречный вкус, а мне так понравился подарок, что я не смогла его вернуть. Во-первых, он был очень удобным. Двигаться в нём – одно удовольствие, а ткань остужала в жару и согревала в холод. И цвет был глубокий, синий, а в брюках и пиджаке имелись удобные карманы, которые непонятно отчего не топорщились под весом сложенного туда барахла, а были совершенно незаметны.

А ещё в этом костюме я становилась невидимкой для поклонников кулинарного шоу, словно в остальное время меня выдавала только полицейская форма. Но нет, я потом даже эксперимент проводила, в другой одежде – узнавали. В общем, костюм мне идеально подошёл, как и туфли с сумочкой.

Сумочка для блокнота была маловата, но у шпионского артефакта была дополнительная опция уменьшения. Так что он ужался до нужного размера и проскрипел, чтобы я укладывала к нему пистолет.

Я уже давно перестала сомневаться в возможностях напарника, так что просто положила пистолет и пронаблюдала, как в поле артефакта пистолет легко принял вид шикарной самопишущей ручки с золотыми накладками по бокам и золотым же пером на конце.

– Стрелять-то откуда? – уточнила я.

– Достанешь из сумки, он снова станет обычным пистолетом, – объяснил напарник.

– А ты с другими вещами так можешь? – обо всех свойствах шпионско-кулинарного блокнота я пока не знала, но было очень интересно.

– Шпиону не нужно прятать много вещей, – назидательно сообщил он. – Главное оружие – это информация, а пистолет в Ариналии ни разу не понадобился. Мы с Ники эту опцию даже не тестировали.

Воспоминания о Ники – великом Николасе Бельфо – тоже стали для меня привычной темой разговоров. Ведь это для всего мира прошло больше ста лет с момента смерти знаменитого кулинара, шпиона и заслуженного графа, а бедный артефакт пролежал всё это время на складе и не знал, что происходит вокруг. А почесать язык-то хотелось!

Но сейчас мы собирались в музей на открытие мачехиной выставки, так что я с тоской переключилась на другие темы.

– Что скажешь о драконах в культурном наследии предков?

– А тебе зачем? – удивился он.

– Вдруг кто-нибудь что-нибудь спросит про картину или что там у них ещё? – я уже стояла у двери и прислушивалась, нет ли кого на площадке.

Не хотелось бы внезапно столкнуться с мадам Магдаленой.

– Если тебя кто-нибудь что-нибудь спросит, говори два слова: «Концептуально» и «Экстатично», – посоветовал напарник. – Ники они ни разу не подводили.

– А не про экспонаты? – развеселилась я.

На площадке, да и на лестнице в целом, было пусто, обошлось без ненужных встреч. Даже напротив, у ресторана Макса не было привычной толчеи.

– И не про них тоже, – подтвердил артефакт.

Мы сели в машину, и только я почувствовала себя в своей тарелке, как затренькал связной артефакт.

– Ритта, почему тебя до сих пор нет? – холодно уточнил отец.

Я на всякий случай взглянула на часы. Они показывали без четверти пять.

– Вообще-то я уже выезжаю, – так же как он, пропустив приветствие, ответила я. – Разве начало не в шесть?

– В шесть прибудут гости, а ты должна уже быть на месте, – сердито сказал он и отключился.

Работа в полиции закаляет нервную систему. Но стартанула я так, что на дорожном покрытии остались вмятины.

– И что, ты это так и оставишь? – вкрадчиво прошипел напарник.

– Это мой отец, – вздохнула я. – К старшим нужно относиться с уважением.

– Даже если они относятся без уважения к тебе? – возмутился блокнот.

– Мне параллельно, – отмахнулась я. – Видишь ли, в своё время я могла бы остаться с ним, но выбрала деда. Так что он имеет полное право обижаться.

Блокнот посочувствовал, но больше ничего не спросил, за что я была ему очень благодарна. А ведь мог бы полюбопытствовать, почему я выбирала между отцом и дедом при наличии живой матери…

Но воспоминания пришлось отложить, потому что музей Альвалены располагался в историческом центре, неподалёку от особняка первого генерал-губернатора, на центральных улицах уже образовались вечерние пробки, а мне, как выяснилось, нужно было «уже быть» на месте. Дворами и в объезд я добралась к музею через двадцать минут.

Ещё минут пять парковалась, а потом меня ещё не хотели впускать внутрь, мол, до открытия почти час. Но тут выбежала Рори, поругалась с охраной (охрана была наша, музейная) и чуть не за руку провела меня через красную ленточку между двух бронзовых столбиков и большой стационарный сканер.

– Как хорошо, что ты приехала, – трещала она, – отец такой нервный, может, хоть теперь успокоится.

Я успокоилась, едва прошла через рамку. Всё-таки во времена Бельфо ещё не было стационарных сканеров, и полной уверенности, что пистолет не обнаружат, не было тоже. Но всё обошлось.

– А где Клодетт?

– Даёт последние указания, – пожала плечиком сестра. – А Марти придёт?

Я сделала вид, что совершенно не удивлена. Если и можно представить человека, более далёкого от искусства и драконьего наследия, чем я, так это он. К тому же сегодня большая игра, и вряд ли брат вернётся из Себасьи раньше ночи.

Рори в свою очередь сделала вид, что не расстроилась.

– А ты его пригласила? – всё же спросила я.

– Конечно, ведь тут такой удобный момент, чтобы…

Она не договорила, потому что музейный коридор закончился высокой двустворчатой дверью, которая как раз распахнулась во всю ширь, пропуская сервировочный столик на колесиках и мужчину в кителе и белоснежном поварском колпаке, вид у которого был несколько напряжённым.

– Это кто? – тут же спросила я.

– Это то ли повар, то ли официант, я не уточняла, – отмахнулась Рори, – будет фуршет.

– Что ещё тут будет? – я тоже напряглась.

– Игристое, музыка, – стала перечислять она, а я тут же достроила цепочку.

– Приватные танцы? Файер-шоу?

– Поэтическая декламация при свечах, – укоризненно поправила Рори.

Вот и огонь. Надо проверить пожарную сигнализацию и боеготовность артефактов-огнетушителей.

В обширном зале суетились ещё несколько парней в белых кителях, снуя вокруг длинного узкого стола вдоль одной из стен. На ней в простенке между высоченными окнами, красиво задрапированными жемчужно-серым бархатом, висел герб Альвалены. Ровнёхонько над двумя скрещёнными пиками, закреплёнными на декоративных крючьях.

У другой стены чуть в отдалении от входа стояли стулья и какие-то подставки на тонких длинных ножках. В центре – массивные высокие, в мой рост подсвечники. Напротив двери, в которую мы вошли, в отдалении виднелась другая дверь, точнее арка, завешанная пурпурной портьерой с золотой бахромой и шнуром с такими же кистями. Вход в неё был перекрыт красной лентой между двух бронзовых столбиков.

Действительно, тут стоило осмотреться заранее. Даже если, вопреки опасениям капитана, на открытии ничего не произойдёт. Отметила, где висят стационарные камеры, теперь бы хорошо ещё убедиться в работоспособности сигнализации.

– Проведёшь экскурсию? – предложила я сестре.

– Всё равно делать больше нечего, – согласилась она.

Мы обогнули подсвечники, по сверкающему паркету прошли к арке, перешагнули ленточку и отодвинули портьеру.