Следующий зал был заполнен под завязку картинами самых разных размеров и форм. Возле одной стены суетились две дамы в строгих костюмах: пытались выровнять какое-то художественное творение, желавшее висеть исключительно криво.

– Здесь живопись, – пояснила Рори, – и скульптура.

Скульптура в глаза не бросалась. Зато я обратила внимание на два артефакта-огнетушителя, висящих у входа, быстро глянула на штампы пожарной инспекции и слегка перевела дух – средства борьбы с огнём были исправны и имели положенный срок годности. Камеры тоже были на месте, а вот защитный контур отсутствовал.

– В следующем зале литература, – Рори тащила меня вперёд, – и рукописи.

В следующем зале обнаружились и отец с мачехой. С ними рядом размахивал руками директор музея господин Тренкл, который всегда, сколько я его помнила, носил клетчатые костюмы и галстук-бабочку. В мою память навсегда врезалось первое посещение этого храма истории и та экскурсия, которую он лично проводил для всех школьников.

А больше всего в неё врезался скелет доисторического чудища, имевшего, теперь я не могла это отрицать, определенное сходство с теми самыми драконами, с которыми, оказывается, было столько всего связано в нашей культуре.

– Ритта, как я рада тебя видеть, – первой среагировала мачеха и даже потянулась поцеловать меня в щёку.

– Всем доброго вечера, – нейтрально поздоровалась я.

– Инспектор Барбелла, – оживился директор и протянул мне руку.

– Господин Тренкл, – вежливо кивнула я, осторожно пожимая её.

Наш бессменный музейный директор глубоко пенсионного возраста напоминал мне хорошо подсушенный в тостере хлеб: такой же румяный, хрустящий и крошится. Я всегда боялась энергичным движением что-нибудь ему повредить.

– Вы знакомы? – не скрыл удивления отец.

– Конечно, – с энтузиазмом повернулся к нему господин Тренкл. – Инспектор Барбелла представляла наш город в шоу «На кухне с Лионелем», весьма достойно представляла, а мы тут, знаете ли, ценим творческие порывы.

– Кстати, о порывах, – вступил голос моей профдеформации, – почему у экспонатов разомкнут защитный контур?

– Вот видите, господин Десперьян, – отчего-то возликовал директор. – Не сомневайтесь, ваша выставка в нашем музее будет в целости и сохранности, раз уж инспектор Барбелла тут.

Почему-то уже второй раз при мне выставку приписывали отцу, хотя в королевском музее работала мачеха. Но я отвлеклась от этой мысли, когда господин Тренкл махнул рукой в сторону фигуры в дальнем углу, которая копошилась возле раскрытых прозрачных витрин.

– Что там? – спросила я.

– Как раз завершается настройка нашей собственной системы сигнализации, – ответила почему-то мачеха и вдруг сорвалась с места.

– Нил, перчатки! – на бегу выкрикивала она.

Как тут не заинтересоваться?

– Сколько раз вам повторять, не прикасайтесь к экспонатам без перчаток! – отчитывала полусогнутую фигуру Клодетт.

– Кто это? – вполголоса уточнила я у сестры, разглядывая странную форму, туго натянутую на широкой груди разогнувшегося Нила.

Форма была невнятного серого цвета, по крою почти не отличалась от полицейской, но наличие парадных шнуров с кистями и золотых эполетов делало её похожей на мундир карнавальной мажоретки. Правда, мажоретки обычно щеголяли в высоких сапогах, а у этого парня на ногах были явно недешёвые, мягкие даже на вид мокасины лимонного цвета на белой подошве.

– Новый мамин помощник, – пожала плечами Рори.

– Вполне способный юноша, – покивал головой господин Тренкл, – устанавливает дополнительную защиту на самые дорогие экспонаты.

Хотел добавить что-то ещё, но тут из соседнего зала его окликнули. Оказалось, прибыли музыканты, и директор шустро засеменил их встречать. А я пошла вдоль стен с прозрачными витринами, выискивая противопожарные артефакты и присматриваясь к незамкнутым защитным контурам.

Рори пристроилась рядом, а через какое-то время я обнаружила в нашей компании и отца.

– О каких дорогих экспонатах говорил директор Тренкл? – спросила я без обиняков.

– Не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла, – высокомерно начал он и задумался.

– Папе удалось найти подлинную средневековую инкунабулу! – выпалила сестра, пока отец, как обычно, подыскивал слова попроще. – Цена…

– Она бесценна, – перебил профессор Десперьян.

– В таком случае, – я снова напряглась, – почему вы отказались от дополнительной охраны?

– Клодетт выбрала самую прогрессивную систему сигнализации, – буркнул он. – И если бы ты соизволила приехать пораньше, смогла бы сама её осмотреть.

– Я могу и сейчас, – начала было я, но тут по всему периметру зала над витринами наконец-то замерцал едва заметный защитный контур.

– Поздно, – развёл руками отец. – Теперь всё в руках господина Гройса.

Я вопросительно взглянула на сестру, и та махнула рукой в сторону мужчины в сером мундире с золотым шнуром. Сейчас он держал в руках какой-то плоский артефакт и что-то показывал мачехе, тыкая в него пальцем.

С прогрессивными системами сигнализации я была незнакома. Что ж, самое время исправить упущение.

– Нил, покажи моей падчерице, как устроена ваша система, – распорядилась Клодетт, когда я вежливо попросила позволения взглянуть.

– Защита замкнута, – возразил тот, вильнув глазами. – Но общий принцип состоит в использовании множества артефактов, завязанных на один, скажем так, пульт управления. Вот он, – Нил снова ткнул пальцем в свой плоский (теперь я рассмотрела подробнее), невзрачного серого цвета и в защитной плёнке артефакт.

От прикосновения серую поверхность расцветила яркая искра, быстро сменившая цвет с красного на голубой.

– При любых попытках изменения статуса защиты на пульт приходит сигнал, – продолжил пояснения помощник. – А я сразу реагирую должным образом.

– Бежите к экспонату? – уточнила я.

– Восстанавливаю или усиливаю защиту, – отозвался он.

– Ты удовлетворена? – спросила мачеха, выказывая признаки нетерпения.

Я пожала плечами. Главное, чтобы защитный артефакт смог удовлетворить потребность в безопасности экспонатов у материально ответственных лиц этой выставки.

В следующем зале снова была сплошная живопись. Там с защитными контурами, камерами и противопожарными артефактами всё было в порядке, а никто, кроме сестры, не пошёл следом.

– Куда дальше? – спросила я, упёршись носом в закрытую и тоже перегороженную красной ленточкой дверь.

– Всё, – пожала плечами Рори.

До открытия оставалось ещё двадцать минут.

– Взгляну на запасные выходы, – сказала я, разворачиваясь назад.

– Лучше расскажи мне о своём брате, – предложила она. – Что он любит? Почему стал игроком? Обо мне что-нибудь говорил?

От души надеюсь, что в ближайшие пятнадцать минут, пока мы с Рори гуляли по технически помещениям и боковым лестницам музея, Мартин не икал, хотя я постаралась ограничиться только милыми детскими воспоминаниями о совместных шалостях. А потом через главный вход стали прибывать гости. И зря я думала, что тут будет очень ограниченный круг лиц, близких к искусству, историческому наследию и нашему мэру.

В первых рядах прискакала Магда вместе с Роже и его камерой, потоком хлынули приодетые горожане, среди которых, кажется, была даже моя домовладелица мадам Трюфо. Мэр в излюбленном белом костюме, который удачно, по его мнению, оттенял смуглую кожу и чёрные блестящие глаза, прибыл в обществе экстравагантной супруги директора порта мадам Мидли. Сразу следом за ними появились несколько солидных господ из числа застройщиков, и нас с Рори растащило в разные стороны.

Мне пришлось торчать рядом с градоправителем (прихватил за локоть и не отпускал, несмотря на недовольство предпринимательской группировки), а она оказалась возле родителей, которые стояли в обществе господина Тренкла в центре зала (там, где раньше были подсвечники) и знакомились с самыми выдающимися гостями.

Мэр подошёл, выразил восхищение и поблагодарил за оживление в культурной жизни нашего городка, а теперь устроился так, что с одной стороны были музыканты, а с другой стороны входные двери, и явно чего-то ждал.

– Господин Кремон, принести вам игристого? – предложила я, лишь бы отцепить крепкую муниципальную ладонь от рукава своего дизайнерского пиджака.

Предпринимательская группировка оживилась, видимо, при мне обсуждать с мэром будущую застройку принадлежащего городу куска побережья было не с руки.

– Торопиться некуда, – подмигнул он хитрым глазом всем одновременно, но мой рукав выпустил. – А пока мы ждём, я готов к конструктивным предложениям.

С облегчением выдохнув, я уступила почётное место рядом с ним и отползла в сторонку. В зале уже было полно народу, и, отчего отец с мачехой медлили с приветственной речью, было неясно. Я стала пробираться в центр, когда вдруг все как по команде обернулись к дверям.

Они широко распахнулись да так и остались открытыми. В центре, словно доисторическая муха в куске янтаря, застыл невысокий изящный мужчина с холодными светлыми глазами и собственническим взглядом. Взгляд этот явно говорил о том, что явился хозяин – и жизни, и положения, и всех присутствующих оптом. От хрупкой с виду фигуры во все стороны било бешеной энергией, почти физически давящей на плечи.

Но и это было полбеды. Рядом с ним, хоть и чуть-чуть позади, стояли с одной стороны господин управляющий отелем «Золотой дракон», а с другой – свежеотпущенный под подписку Альфред Мано.

ГЛАВА 5

Мэр кинулся навстречу с криком «Господин граф!», и хорошо, что я успела отойти, а то ведь сейчас пришлось бы здороваться с владетельным сеньором, а главное, с его сыночком, успевшим переодеться в приличный костюм, белоснежную рубашку и галстук согласно вечернему дресс-коду.

Весь зал с нездоровым любопытством следил за встречей на высшем уровне, а я прикидывала, в какую сторону лучше убраться с траектории движения его сиятельства. Ведь он наверняка подойдёт к отцу и мачехе, и лучше бы мне не стоять столбом. Бочком, потихоньку-полегоньку двигаясь между застывшими гостями, вскоре я оказалась у стены ровно под гербом Альвалены.

Между тем граф, увлекаемый Кремоном, уже достиг центра зала и после быстро последовавшей церемонии представления пожал руки отцу и мачехе. А я смотрела на управляющего отелем, который держал под руку некрасивую даму в чёрном вечернем платье, и наглого графского сыночка по другую руку от этой дамы.

Интересно, что их связывало? Или сейчас у владетельных сеньоров так принято проявлять демократизм, появляясь на важных мероприятиях вместе с собственными управляющими?

Зал был полон народу, но ведь абы кого о таком не спросишь. К тому же при виде Мано голова сразу переключилась на то, как бы снова засадить его в камеру.

Но тут в зале началось оживление. Господин директор музея своим сильным, хоть и слегка дребезжащим голосом объявил, что наконец-то дорогие гости (глубокий поклон в сторону отца с мачехой) смогут представить уникальные экспонаты своей выставки, посвященной драконам во всех их проявлениях в культуре и искусстве разных эпох. Он представил отца как профессора археологии и идейного вдохновителя собрания драконьих экспонатов и мадам Десперьян – куратора королевского музея в Сигуситале, искусствоведа и верную сподвижницу.

Слово перешло к отцу, а я всё смотрела на Мано, и в голове крутились идеи одна безумнее другой. С учётом его выкриков сегодня днём достаточно будет наступить на ногу, проходя мимо, и он сам бросится в объятия наручников и камеры. Правда, объясняться придётся и с мэром, и с графом, и с начальником.

– Первые упоминания о драконах восходят к тем бесконечно далёким временам, когда люди ещё жили в пещерах. Наскальная живопись в долине Траско, росписи на стенах пещерного комплекса Ариваро, истуканы с драконьими головами с острова Солидад, – говорил в это время профессор Десперьян, – несомненно свидетельствуют о том, что когда-то драконы соседствовали с людьми и, возможно, помогали выживать нашим очень далёким предкам.