– Петер, ты не представляешь, как нам на службе надоели «некоторые обязанности», – закатил глаза Распутин.

– Тысяча франков в день, – деловито сообщил Дальберг.

– Каждому, – вставил Вася.

– Согласен, – вздохнул Дальберг, не раздумывая. – Мне надо срочно уехать примерно на неделю, немедленно.

– Хочешь спрятать Элис?

– Да, но не только. Надо понять, кому я стал интересен…

– Тогда давай мы сначала убедимся в том, что вокруг замка нигде нет дополнительных постов, иначе…

– Согласен!

– Что вы хотите, чтобы мы сделали в ваше отсутствие? – поинтересовался Вася.

– Контрнаблюдение. Максимально полное описание любопытных. Пока лучше без провокаций и конфликтов.

– Будет сделано.

– Я оставлю управляющему все необходимые распоряжения насчёт вас. Чувствуйте себя как дома, пользуйтесь всем, что видите, без дополнительных согласований. Жорж, ты так хищно смотрел на мою библиотеку… Она в твоём распоряжении…

Собственно, ничего другого Дальберг мог и не обещать. Проверив окрестности замка и не обнаружив более ни одной живой души, легионеры проводили хозяина. Григорий на правах старшего, вооружив напарника биноклем и ПНВ, отправил его дежурить на самую высокую точку в доме, а сам, урча от нетерпения, припал к источнику знаний.

* * *

Вернувшись с очередного обхода безлюдных окрестностей замка, напарник Распутина, спортсмен и яростный поклонник активного образа жизни, нашёл своего командира на привычном для него рабочем месте архивариуса. Аккуратная богатая библиотека на этот раз выглядела как живописный взрыв на макаронной фабрике. На столах, стеллажах, ступеньках лестницы и мозаичном паркете желтели вереницы старинных конвертов и выцветших писем. Среди них необитаемыми островками белела современная бумага с какими-то таблицами и схемами. Бумажные хвосты ветвились, завивались замысловатым цветочным рисунком, заканчивались букетами орнаментов на старинных кожаных папках. В глазах пестрело от обилия виньеток и завитушек, щедро рассыпанных по дореволюционной переписке.

Посреди всего этого безобразия как сфинкс восседал Распутин, аккуратно развязывая тесёмки очередной пачки корреспонденции…

– Дальберг прислал сообщение. Завтра прибудет, – тихо произнёс Вася, боясь потревожить напарника.

– Что? Уже? Так рано? – рассеянно пробормотал Григорий.

– Командир! – осторожно позвал Василий. – Восемь дней прошло!

– Как восемь дней? – вскинул голову «библиотекарь».

– Мы тут провели уже восемь дней, – с расстановкой произнёс Вася. – Пять из них ты не вылезаешь из этого помещения…

– Увлёкся, – произнёс Распутин, с удивлением оглядываясь, будто впервые увидев всё, что происходит вокруг.

– Наркоман бумажный, – засмеялся напарник. – Какие тайны мадридского двора откопал?

– Вася, ты не представляешь, как нас дурят. – Распутин поставил саквояж в центре композиции, отошёл к письменному столу и взгромоздился на столешницу. – Что мы учили в школе? До тысяча девятьсот девяносто первого года нам говорили, что хорошие большевики свергли плохого царя, после тысяча девятьсот девяносто первого – что плохие большевики свергли хорошего царя. А знаешь, сколько всего было заговоров? Как минимум четыре! Николая Второго хотели в первую очередь сковырнуть ближайшие родственники, причём самая зловещая фигура среди них – дядюшка Николай Николаевич. Отдельно мутили воду военные во главе с генералом Алексеевым. Самыми организованными и последовательными оказались думские политики под предводительством Гучкова. И только где-то там, на заднем плане, подтанцовывала массовка – рабоче-крестьянские и солдатские широкие народные массы.

– Это же надо так умудриться всем насолить, – покачал головой Вася, вставив эту реплику исключительно из вежливости. Он не интересовался историей и считал увлечение ею таким же бесполезным занятием, как коллекционирование значков и марок.

– Да, самодержец надоел России хуже горькой редьки. Кстати, сам он не воспользовался даже сотой долей прав и полномочий, имевшихся в его распоряжении, чтобы не допустить собственного свержения. Его ближайшее окружение тоже оказалось на удивление беззубым. Но любопытно не это! Знаешь, что общего у всех четырёх таких разных групп заговорщиков?

– Неужто товарищ Ленин?

– Не угадал. Во всех заговорах так или иначе поучаствовала британская и французская разведки. Особенно когда дело доходило до работы с населением. Тут они вообще были вне конкуренции.

– А я думал – большевики.

– В феврале они были никем. Крошечная партия политических хулиганов. На дыбы Россию поднимали совсем другие люди, гораздо более могущественные, чем товарищи Ленин, Троцкий и Сталин…

– И в какой книге это написано?

– Во-о-он та вереница по правую руку от тебя – копии исходящих писем капитана французской разведки Дальберга. Заканчиваются обращением к генералу Деникину^[30]. Прадед нашего Петера информирует командующего добровольческой армии, что может показать дома, где в феврале тысяча девятьсот семнадцатого находились эмиссары английской разведки, сколько платили солдатам, чтобы те надевали красные ленточки. Нет, не бери оригинал. Он такой ветхий, что рассыплется. Я сделал копию – рядом…

– Командир! – изумлённо воскликнул напарник, раскрыв листок бумаги. – Если бы ты меня не предупредил, я бы решил, что оба письма писал один человек.

– Даже особо не старался, – довольно улыбнулся Распутин. – Просто глаз и рука набиты на хирургии. Главное – чуть приноровиться, а дальше интуитивно как-то получается…

– Да-а-а, тебе лучше чековую книжку не доверять: без штанов оставишь! – фыркнул Вася. – А что ещё поведал тебе прадед Петера?

– У них действительно был налажен потрясающий семейный бизнес. Хотя лично я обмен не считаю адекватным. Если немецкий Дальберг сдавал брату собственную резидентуру, то французский, пользуясь своим положением атташе в Петербурге, кормил немцев в основном русскими агентами, оценивая их весьма дёшево – один немец менялся на трёх русских.

– Неравноценно!..

– Не то слово! Сдавал целыми картотеками, которые, сволочь такая, получал, как союзник, в русском разведуправлении якобы для совместных действий. Вон смотри, целая коробка из Генерального штаба с учётными карточками…

– Ух ты! А это что за красавица? Неужто тоже агент? Анна Ревельская… Знаешь такую?

– Откуда? Красивая, я тоже обратил внимание. Там на обороте надпись на немецком – Totkriegen – и дата неразборчиво, возможно, январь тысяча девятьсот семнадцатого…

– Обидно!

– Станет ещё обиднее, когда ознакомишься вот с этими списками…

– И что за люди?

– Это не сделанные открытия, не созданные машины и механизмы, не совершённые подвиги. Это списки учёных, инженеров и офицеров Российской империи, подлежащих ликвидации под шумок революционных беспорядков. Вензель рядом с некоторыми фамилиями рисовал прадед Петера. Он означал, что Франция или Ватикан заинтересованы в выкупе этого человека для своих нужд.

– А почему простых галочек наставлено ещё больше, чем вензелей?

– Тут пометки ещё одного участника торгов по делёжке русского интеллектуального потенциала, полномочного посла США в России Дэвида Роуленда Фрэнсиса. Эти ловкие ребята не занимались никакими организациями революций, предоставив возможность англичанам и французам таскать каштаны из огня, зато первыми признали Временное правительство, сосредоточенно дербаня всё, что не прикручено…

– Ну, если вензеля и галочки – заявки на приобретение союзниками русских душ, то крестики возле фамилий – это то, что я думаю?

– Скорее всего. Списки скопировал, проверю по справочникам.

– А это?

– Ещё один интереснейший манускрипт от капитана Пятого управления Генерального штаба Франции Дальберга. Черновик приказа номер один по Петроградскому гарнизону. Как видишь, изначально он был написан на французском языке, согласован с англичанами, потом переведён на русский и представлен публике как результат солдатского творчества. Агент французской разведки в Петросовете, некто Гольденберг^[31], откровенно пишет в отчёте своим однопартийцам, заботливо отправляя копию французскому куратору: «Приказ номер один – не ошибка, то была необходимость. В день, когда мы сделали революцию, мы поняли, что, если мы не уничтожим старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией и революцией, и мы, не колеблясь, выбрали последнюю и нанесли, смею сказать, генеральный удар».

– Как-то странно слышать такое про союзников…

– Ага, союзнички! Смотри на соседнюю ветку – увидишь конверты с британским львом. Последнее – письмо Дальбергу от Берти, посла Великобритании во Франции: «Нет больше России! Она распалась, и исчез идол в виде императора и религии, который связывал разные нации православной веры. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на востоке, то есть Финляндии, Польши, Украины и так далее, сколько бы их удалось сфабриковать, то, по мне, остальное может убираться к чёрту и вариться в собственном соку. Премьер-министр Ллойд Джордж, комментируя в парламенте новость о свержении монархии в России, откровенно заявил: „Одна из целей войны достигнута“»^[32].

– Получается, что мы не только про революцию, но и про Первую мировую ничего не знаем? – проняло Васю, обычно равнодушного к истории. – Но каким образом эти мрачные списки и пикантная переписка оказались у скромного капитана французской разведки?

– Это он во французской разведке был скромный капитан, а в иерархии Ватикана – камерарий. Что-то вроде министра финансов и министра по особым поручениям. Ну а сам Ватикан, как пояснял Дальберг, давно специализируется на интеллектуальной собственности и охоте за головами. Всё логично.

– Прибрать бы, – тоскливо обвёл глазами Вася творческий беспорядок.

– Не трогай, без тебя справлюсь, – покачал головой Григорий. – Тащи службу за двоих, а я постараюсь за ночь управиться. К утру всё будет в первозданном виде.

* * *

Дальберг был внешне бодр, жизнерадостен, и только осунувшееся лицо, блуждающий взгляд и синяки под глазами говорили о том, что прошедшая неделя была для него совсем не весёлой.

– Жорж, спасибо за помощь. Наша встреча оказалась для меня Божьим провидением, – начал он, когда оба расположились на том же самом месте перед камином, где их беседа была прервана восемь дней назад. – Вы очень помогли мне и даже, не буду скрывать, неожиданно оказались джокером в моих непростых отношениях с партнёрами… Их оперативная группа, услышав ваши переговоры по уоки-токи на русском языке, решила, что мой замок продан русской мафии, а с ней в Европе никто не хочет связываться, даже итальянцы. Они однажды назначили встречу своим коллегам из России, нагло влезающим в дела на Адриатике. И вот представь себе, в качестве посланца одной из семей каморры прибывает белоснежный «Роллс-Ройс» с двумя ослепительными джентльменами во всём белом, а со стороны «русси пацци» – двадцать разнокалиберных внедорожников и почти сотня вооружённых до зубов «комбатенти». Жорж! Они с собой на встречу привезли даже гранатомёты и миномёт! Итальянцы молча сели в свой лимузин и укатили восвояси. Вот и мои «гости», обнаруженные вами, тоже не стали испытывать судьбу. Ваше присутствие и громкий русский язык мне очень помогли… Надеюсь, никаких минивэнов больше не будет, по крайней мере, до конца зимы. А потом им всем станет не до меня.

– Кто это был? Орден?

– Нет, просто наёмники. А заказчики – те, кому до всего есть дело. Хотя эти mob^[33] водятся в основном за океаном.

Конструируя предложение, Дальберг умудрился настолько презрительно переплюнуть через губу английское слово, что Григорий невольно вздрогнул и удивлённо покосился на иезуита.