Вылетающих в указанных направлениях в мае просим записаться в период с 20 по 31 марта.

Вылетающих в июне просим записаться в период с 1 по 5 апреля.

Вылетающих в июле просим записаться в период с 6 по 10 апреля.

РЕГИСТРАЦИЯ НА ОЧЕРЕДЬ БУДЕТ ПРОИЗВЕДЕНА СТРОГО В УКАЗАННЫЕ ЧИСЛА.

На август записи не будет, билеты будут продаваться за 10 дней до вылета.

Для жителей районов области в агентстве на эти направления и месяцы вылета будет организовано бронирование мест по личным запросам пассажиров путем подачи телеграмм с оплаченными ответами через отделения связи в адрес горагентства за 15 дней до вылета.

Для рыбаков, находящихся в море, организовывается бронирование мест по радиограммам и телеграммам, заверенными капитанами судов, за 20 дней до вылета.

Гражданам, по каким-либо причинам не имеющим возможности зарегистрироваться на очередь на авиабилеты в указанные месяцы и направления, а также вылетающим с пересадками в пути следования, агентством будут оформляться билеты за 10 дней до вылета, с бронированием мест в самолетах в аэропортах пересадок.

Агентство работает ежедневно с 8 до 20 часов, справки по телефонам: 2–21–28, 2–22–28.

Адрес: здание морского вокзала.

Газета «Камчатская правда», № 51, 1975 г.

26 июня 1975 г.

Нина и Зоя сидели на соседних креслах в самолете из Москвы до Петропавловска-Камчатского. Многие их попутчики постоянно жаловались на задержки вылета, тряску, питание. Нина не сетовала, не вздыхала многозначительно, рядом с ней казалось, что неудобства действительно не стоят нервов и криков. Поначалу Зоя тоже хмурилась и высказывала недовольство – ей не терпелось поскорее попасть к отцу. Но потом разговорилась с Ниной и даже, можно сказать, ей понравились эти три дня пути. Нина напомнила ей о том, что, если что-то идет не по плану, нужно постараться найти плюсы в сложившейся ситуации и получать удовольствие от новых мест, людей и книг.

«Аэрофлот» обещал доставить их со всеми удобствами за пятнадцать часов, а вышло за трое суток. Восток не принимал. Петропавловск-Камчатский накрыл туман, и пилоты ждали погоды. Сначала сели в Куйбышеве, оттуда через два часа полетели в Новосибирск. Улыбчивая и открытая Нина смогла договориться в Новосибирске о гостинице, в то время как мест почти не было, многие остались без удобного ночлега. Оттуда все ближе к цели – в Хабаровск. И хотя там фокус с гостиницей не удался, они вполне нормально поспали в книжном киоске.

Если подумать, друзей у Зои всегда было немного. Сначала они сидели за одной партой с Танькой Чижиковой, и та, хотя с самого детства закатывала глаза на рассуждения Зои, другом была отличным. Но Танька после девятого класса пошла в техникум, а потом работать на мясокомбинат. Еще в техникуме выскочила замуж за их одноклассника Петю Панасенко и сейчас ждала уже второго ребенка. Несмотря на то что их пути так сильно отличались, раз в пару месяцев Зоя к ней заскакивала, пила душистый чай на тесной четырехметровой кухне, рассказывала Таньке о своих подопечных студентах, а Танька ей – про детей и ясли. И обе дивились заботам друг друга, крепко обнимались, прощались и продолжали жить по-своему.

На геофаке Зоя сидела с Лешей Жвакиным, ботаником и жутким занудой. Говорили они редко и только по делу. Ей запомнилась его фраза еще на первом курсе: «Если я женюсь до двадцати пяти, то на поваре, а если после тридцати – то жена уже должна быть врачом». Ни Таньке, ни Лешке от друг друга ничего было не нужно, а остальные хотели или списать, или узнать о бесплатных профсоюзных путевках.

Нина тоже ничего не хотела от Зои, а, наоборот, скорее, делилась сама. Приняла ее у себя после ссоры с отцом.

– Прывет! Разувайся и входи! Рэм скоро вернется.

Глядя на улыбающуюся Нину, Зоя впервые за тот день расслабилась. Все же приятно, когда тебя рады видеть. Нина старательно говорила по-русски, но белорусский говор все равно проявлялся.

– Как тебе, а? Красота же? Мне страшно повезло с квартирой – пустили до учебного года. Правда, на неделе нужно принять дела в школе, взять методички и изобразить бурную деятельность. – Нина рассмеялась.

Квартира действительно была отличная. Однокомнатная, втрое меньше отцовской, но уютная, в одном из стандартных пятиэтажных домов. Зоя много ездила и представляла себе, в какие условия могли поселить по распределению молодого специалиста. Даже в Подмосковье не всегда везло. Здесь же была вода, хотя только холодная. Горячая получалась с помощью колонки-самовара, отапливаемого дровами. Центральное отопление. Без газа, конечно, но готовить пищу можно и на электроплитке. Санузел совмещенный.

– Занавесок на окнах нет, зато есть полный книжный шкаф! – Нина, как всегда за время их знакомства, замечала только хорошее.

– В прихожей нет светильника, – подлила масла в огонь Зоя. – Дверцы шкафов покосились, капает на кухне. Дай угадаю, здесь до тебя жили только женщины-учителя?

– Точно! И это Рэм уже починил половину. Сейчас пошел за дополнительными инструментами домой.

– Ух ты! У твоего жениха, должно быть, руки золотые!

Нина грустно хмыкнула:

– Он почти передумал жениться, увидев фронт работ! И руки у него, увы, совсем не золотые! Боюсь, он скорее все доломает, чем признает это. Поможешь с дверцами шкафа? – сказала она, заговорщицки понизив голос. – Мы вдвоем быстрее справимся. Понимаешь, мужчине нельзя показывать, что ты лучше его. А так я все сама бы сделала.

Нина говорила и натирала мылом шурупы. Зоя стала повторять за ней.

– Видишь, тут туго шуруп входит? Рэм уже о него отвертку сломал, за новой пошел. Мы скажем ему, получилось, потому что он основную работу сделал. Идет?

Хотя Зою и резанула эта манипуляция, она не стала критиковать подругу. Гораздо больше ее смущало то, что, судя по всему, Нина с Рэмом спали вместе уже до брака.

– А откуда ты прием с мылом знаешь? – спросила она, чтобы отогнать тяжелые мысли.

– Помнишь, я рассказывала, что жила с тетей Агатой и братом Вовкой? Агата на мебельной фабрике работала, мы многому у нее научились. По дому нам ее коллеги помогали, но вообще она сама прекрасно умела все чинить: и сливной бачок, и электропроводку даже. Я тебе даже так скажу! Вовка у нее побольше, чем у любого мужика, набрался. Она как-то моих одноклассников розетки менять учила.

Зоя сбилась с дыхания и нехотя вернулась в настоящее.

За Ниной шли Борис и Юрий. То и дело до Зои долетали обрывки их разговора, точнее, нескончаемого монолога Юрия об озимых. На последнем привале у Бориса запутались шнурки на кедах, он задержался, так что Юрий пошел сразу после Нины, а Борис – предпоследним. Обгоняя, подмигнул Зое. Все-таки не просто так развязался шнурок. За Юрием пошла Света, а за ней – Евгений. Тоже, как и Рэм, опытный скалолаз. Самой юной из них, учащейся ПТУ Свете, подъем давался непросто, и Евгений отыскал для нее две сухие палки, опираясь на которые она пошла веселее.

Обычно спокойную и отстраненную, Зою сегодня раздражало буквально все. Постоянно приходили на ум слова Нины о каком-то потревоженном священном урочище, жертвоприношениях и предвестниках конца света. Неимоверная глупость. Никогда раньше не думала о такой ерунде, и вот тебе на. Сами по себе жертвоприношения и колдуны ее не пугали, больше огорчало, что кто-то верит в такое. И все же где-то на подкорке свербила мысль об опасности.

Может быть, во всем виноват черный шлак. Хрупкий и подвижный под ногами, он усиливал ощущение нестабильности, отсутствия твердой почвы под ногами.

К тому же Рэм выбрал подъем не по хребту, а по безветренной долине, где взбираться в теплой одежде было жарко. Да и виды, от которых захватывает дух и все внутри переворачивается, попадались редко. Она сама предпочитала подъем по хребту, где обдувает ветер, легче идти и на каждой остановке видна невероятная красота природы. В долине же маршрут пролегал либо по скользкому рыхлому снежнику, либо по неустойчивым осыпям. Зоя недоумевала: неужели нельзя было выбрать другой путь для восхождения?

Но ее раздражало не только это. Виктор постоянно норовил сойти с тропы. Он крутил головой, останавливался, из-под его ног осыпались камни. От парочки приличных валунов ей не удалось увернуться, и теперь большой палец на левой ноге горячо пульсировал.

И вот он опять остановился и громко продекламировал:

Ну вот исчезла дрожь в руках, Теперь наверх. Но вот сорвался в пропасть страх Навек, навек.

Для остановки нет причин, Иду, скользя. И в мире нет таких вершин, Что взять нельзя.

«Как это у него получается? Неуклюжий, вечно жалуется, попадает впросак. А как стихи читает или поет – так всегда героическое. Творческий человек, бард, ну что с него взять», – старалась она в духе Нины унять в себе поднимающееся раздражение.

– Привал на пятнадцать минут! Перекусите печеньем, и продолжим подъем, – прозвучал голос Рэма.

«Подняться бы до темноты таким темпом», – хмуро подумала Зоя. Она попросила у Рэма карту и уселась на плоский камень. Огляделась. Так и есть, они прошли всего треть пути, подниматься еще часов пять и четыре спускаться к лагерю. Не успеют до темноты. А в темноте…

Ее мысли прервал чуть тревожный голос Нины:

– Зоя, расскажи нам о вулкане как геолог!

Зоя пересела поближе к центру компании.

– Мы с вами почти подошли к границе нижнего яруса Большой Удины. Уклон этой части, посмотрите, до пятнадцати градусов. – Она показала на него рукой. – Думаю, в часе пути от нас начинается верхний ярус, с уклоном круче – до двадцати пяти градусов. Его конус расчленен многочисленными барранкосами, то есть оврагами, которые радиально расходятся от вершины.

– А какая у него высота? – заинтересовавшись, спросила Света.

– Без малого три тысячи метров.

– Значит, мы прошли лишь половину пути? – Света надула губы. Получилось кокетливо и капризно. Зое показалось, что это привычное выражение лица Светы и с его помощью девушка обычно добивается своего.

– Да больше, конечно, – резко бросил Рэм, но тут же смягчил: – Если в километрах считать. Но дальше будет сложнее.

И Света сразу присмирела. Взглянула на Рэма уже без кокетства, чуть сдвинув брови.

Было заметно, что Света с Рэмом в чем-то похожи. Одеждой или даже повадками. Она будто тянулась к нему, слушала, вставала рядом. Он чувствовал это и относился к девушке более внимательно, чем к остальным.

– Я каждого предупреждал о трудностях восхождения. О том, что идти придется целый день. Но в целом это несложный маршрут, он вполне по силам новичкам.

Рэм говорил это не только Свете, он окинул взглядом всю группу. В его тоне почти явно прозвучало превосходство.

Зоя понимала, почему психует Рэм. Всегда найдется человек, который без конца спрашивает, далеко ли до привала, сколько они уже прошли и сколько еще осталось. И она решила поскорее отвлечь его и остальных, а главное, себя:

– Посмотрите наверх, овраги мы уже не видим – они заполнены экструзией, то есть вязкой лавой, и льдом. Наш вулкан – стратовулкан, или, по-другому, слоистый вулкан в виде конуса, который состоит из множества слоев затвердевшей лавы, туфа и вулканического пепла.

– Постойте, я не успеваю записывать, – перебил Зою Юрий.

Ему будто непременно нужно было утверждаться по несколько раз на дню.

– Рэм говорит, наш вулкан имеет почти идеально правильную форму, и с его вершины мы увидим Плоский и Острый Толбачик, а также Ключевскую сопку и еще несколько соседних вулканов – с нашего самый лучший обзор! – Нина говорила с улыбкой, мягко и нежно, Зоя в очередной раз удивилась силе ее женственности. Юрий стушевался, мужчины подобрались, тоже заулыбались, и от усталости будто не осталось следа.

А ведь самой Нине совсем нелегко дается подъем. Юрий наклонился к ней и что-то начал говорить на ухо. По ее лицу пробежала тень, и она быстро отступила ближе к Рэму.