Марго Эрванд: Слепой жребий

Портрет убийцы. Триллеры о профайлерах

© Марго Эрванд, 2024

© Оформление. ООО «Издательство Эксмо», 2025

Пролог

Пять лет назад моя жизнь раскололась на части, точно фарфоровая ваза, которую я не удержала в руках.

Был ли это мой выбор? Сознательно ли я пошла на этот шаг?

Едва ли.

В тот день, открывая дверь своей квартиры, я с уверенность смотрела в будущее. Я видела себя…

….успешным профайлером, который научился во благо общества использовать монстра, живущего внутри;

… женой и, может быть, даже матерью, счастливой и гармоничной;

… дочерью и сестрой, доброй и самоотверженной;

… подругой, преданной и чуточку безрассудной.

Все в моей жизнь выглядело идеальным…

… вот только дверь в тот день закрыла не я…

Я не выбирала кричать и сопротивляться… не выбирала проходить через ад под названием насилие…

… но это я выбрала в тот день прийти раньше с работы, чтобы подготовиться к празднику. Мне исполнилось 25, и этот ублюдок сделал так, что я запомнила этот день на всю жизнь…

Не думаю, чтобы это было случайностью. Это был его выбор, а мой…

… я выбрала смерть.

Глава 1

Когда я выхожу из метро, на улице довольно темно, тусклый свет уличных фонарей слабо освещает дорогу, покрытую мокрыми пожелтевшими листья. Сегодня в Нью-Йорке пошел первый снег и резко похолодало. До дома всего пара кварталов, но я неожиданно для себя тяжело вздыхаю, отправляя в воздух облачко морозного пара.

Ненавижу это время года. Ненавижу сумерки: липкие и холодные.

Поднимаю воротник своего пальто, тревожно озираясь по сторонам, после чего делаю шаг вперед, вступая в схватку с промозглым ноябрьским ветром.

Я стараюсь двигаться быстрее. В шаге от меня старушка осторожно переставляет перед собой ходунки. Я едва на нее не налетела, успев в последний момент резко увернуться, задев плечом молодую женщину. Она не реагирует, точно не замечает меня. Смотрю ей вслед и вижу, как она льнет к груди какого-то коренастого мужчины с блестящей лысиной. Позади идет пара подростков, девушка с бейглом, женщина с тяжелым пакетом из гастронома. На улице полно людей, но никому из них нет до меня дела. С губ слетает вздох облегчения.

Показалось.

Вот уже неделя, как медиум Джена находится в отпуске. Вот уже неделя, как я использую студию для спиритических сеансов как кабинет расследований. Хрустальный шар, свечи, карты и прочие магические атрибуты пылятся на кушетке, в то время как стол завален распечатками личных дел преступников, выпущенных на свободу в прошлом месяце.

Там все: и мелкие воры, и наркоманы, и убийцы, и, разумеется, насильники. И хотя у меня нет уверенности в том, что среди них есть тот единственный ублюдок, которого я ищу, я продолжаю рыться в их делах от рассвета до заката, вглядываясь в их лица до тех пор, пока мне не начинается казаться, будто я могу слышать их запах и дыхание.

Последним, кого я пыталась понять сегодня, стал Маркус Уорд, мужчина, десять лет назад выследивший свою девушку в парке и нанесший ей больше двадцати ножевых ранений. Его одутловатое лицо с рытвинами и шрамом на щеке до сих пор стоит у меня перед глазами.

«Еще только один квартал, и я дома. В безопасности», – проносится в мыслях, и я снова напряженно озираюсь.

От одной мысли о безопасности у меня по коже бежит мороз, и я точно знаю, что причина тому не усилившийся ветер. Бессмысленно и дальше отрицать очевидное, я сознательно заставляю себя думать об Уорде, чтобы не впасть в отчаяние, чтобы не позволить панике завладеть моими мыслями.

Еще будучи в метро, я поймала на себе чей-то пристальный взгляд. Вагон был полным, пассажиры плотно жались друг к другу, синхронно покачиваясь на поворотах. Стараясь сохранять равновесие, я вглядывалась в лица попутчиков, пытаясь найти единственно нужного.

«Кто это? Старый знакомый? Снова Ник? А может быть, пациент, или…»

Мужчина, одетый в черный плащ, в кепке, натянутой на глаза, стоял у другого входа, и его надежно укрывала крупная высокая женщина. Все, что я видела, – это крепкую мускулистую кисть, плотно сжимающую поручень у него над головой, и глаза – холодные и напряженные.

Две оставшиеся остановки я была в ступоре. Я гнала от себя тревожные мысли, поглядывая на умные часы – подарок Винсента на мой день рождения и гарант того, что в этот раз мой зов о помощи будет услышан. Да, там, на глубине в несколько десятков метров под землей, я обещала себе позвонить, как только окажусь на станции «116», но, едва ступив на перрон, буквально вросла в землю.

Каждый раз, оказываясь здесь, в месте, которое уже давно и беспросветно стало пристанищем бомжей и наркоманов, я тороплюсь присоединиться к кучке людей, спешащих наверх, желая поскорее выбраться из этого темного мрачного подземелья и вдохнуть глоток воздуха. Но сегодня меня не страшило остаться там дольше обычного и без тревог и сомнений взглянуть в глаза каждому местному обитателю: бездомному, неспешно толкающему перед собой тележку, доверху набитую каким-то вонючим тряпьем, старику, громко ругающемуся на каком-то иностранном языке, безрассудно размахивающему руками, и женщине с глупой улыбкой на лице, растянувшейся на картонке в углу.

Меня трясло, но не от страха, а от злости. Я крутила головой, но его там не было… и я снова начала дышать.

«Его здесь нет. Просто тяжелый день. Его здесь нет, нет», – убеждала я себя, но сейчас, оглянувшись назад, я снова его вижу.

Мужчина в черном плаще, в черной кепке, натянутой на глаза, идет за мной. Делаю глубокий вдох. Ускоряю шаг. Я вижу свет витрины магазинчика на углу третьей и 115 улицы. Иногда я захожу туда, чтобы купить газировки, обычно там много людей, и за прилавком стоит приветливая темнокожая женщина средних лет.

Делаю глубокий вдох и, убедившись, что успеваю проскочить перед темной машиной, перебегаю дорогу на красный свет. На удивление посетителей в магазине немного: высокий худой мужчина в потертой кожаной куртке, молодая девушка в рваных чулках… и я. Но главное разочарование – это, конечно, хмурый и напряженный мужчина-продавец, силящийся удержать в поле зрения каждого из нас.

Тяжело сглатываю, тревожно оглядываясь на вход. Стекло двери обклеено рекламными наклейками, но в узкие щелки стыковок видно улицу. Горит зеленый свет светофора, и пешеходы в спешке переходят дорогу, и никто из них не сворачивает к магазину.

– Доллар двадцать пять центов, – хриплым голосом возвращает меня к реальности мужчина за прилавком.

Я и не заметила, как схватила с полки бутылку газировки.

– И даже не думай сбежать, не заплатив!

В такое время здесь промышляют мелкие воришки и проститутки. От такого нелестного сравнения чувствую, как губы подрагивают в легкой улыбке. При других обстоятельствах я бы, может, съязвила ему что-то или даже швырнула бутылку обратно на полку, но не сегодня.

Я испытываю не только раздражение к нему, но и благодарность. Его магазин дал мне возможность перевести дух и подавить страх.

Молча выкладываю перед ним смятую долларовую купюру и четвертак. На мгновение задерживаюсь у выхода, оценивая обстановку на улице. Мелкий снег продолжает сыпать на землю, образуя на асфальте новые лужи. Взрослый седовласый мужчина, прикрываясь от снега зонтом, последним перешел улицу, и светофор переключился на красный. Самое время для финального рывка: еще буквально 400 футов, и я буду дома.

Выхожу на улицу и, ни на что не отвлекаясь, уверенно начинаю идти к цели, мысленно считая шаги.

«Пять, шесть, семь… пятнадцать», – поначалу это меня успокаивало, но я только что споткнулась на счете «двадцать».

Походка становится быстрой и пружинистой, и кажется, я слышу позади чьи-то тяжелые шаги. Кто-то синхронно со мной хлюпает по лужам. Крепче сжимаю в руках бутылку, точно это какое-то оружие, способное меня защитить. Впереди идет компания местных ребят. Скорее всего, они уже что-то приняли, но сейчас меня это не волнует и не страшит.

Резко оборачиваюсь, и мужчина в черном плаще спотыкается на месте. Пользуясь его секундным замешательством, я мгновенно иду в атаку, толкая его в грудь, угрожающе поднимая над головой газировку.

– Какого хрена тебе надо? Зачем ты за мной идешь? – ору я, привлекая внимание.

Меня трясет от страха, но я стараюсь никак себя не выдать: таращу глаза, скалю зубы и дышу часто и отрывисто. Кажется, мне удалось заинтересовать парней, что шли впереди, боковым зрением вижу, как они останавливаются. Не спешат вмешаться, но и не бегут врассыпную, как принято в этих краях.

Я чувствую на себе их взгляд, сама же я не свожу глаз с высокого крупного мужчины.

– Чего тебе надо?

Он не торопится с ответом. Чувствую, как теряю контроль над ситуацией. Не знаю, чего я ждала: сопротивления, агрессии, попытки сбежать. Какое угодно активное действие, но он продолжает молча стоять и смотреть на меня в упор, не двигаясь. Его голубые глаза точно холодные льдины сверкают из-под козырька черной кепки; губы – тонкая нить, в надменной улыбке, двухдневная ровная щетина…

Улыбка?

– Джен? Ты же Дженнифер, верно? – Он прерывает молчание, и теперь мой черед впадать в ступор. Хмурю брови, вглядываюсь в его лицо. У меня отличная зрительная память, я точно знаю, что видела его… но правильно ли я считала события?

– Кто ты? – спрашиваю я, опуская бутылку, но все еще продолжая держать его за грудки.

– Хиро, – хмыкает он, и его губы подрагивают в насмешливой улыбке. – Хиро Ридл, бывший парень Синди. Мы же были соседями, забыла?

Говоря о Синди, он, разумеется, имеет в виду Синди Вуд – блистательную телеведущую, настоящую диву прайм-тайма. Когда-то мы действительно были соседями и неплохо ладили. Это было пять лет назад, это все было в другой жизни.

Ослабляю хватку, нехотя выпуская из ладони его заметно смятый плащ. Всматриваюсь в его лицо, он самодовольно улыбается, с вызовом глядя на меня.

Я его помню. Вероятно, не так хорошо, как он меня, но все же. Синди жила с ним, в квартире этажом ниже. И мы даже пару раз проводили время вчетвером: я, Ник, Синди и… Хиро. Однако сблизиться и стать друзьями так и не успели… моя жизнь дала крен… мне не было дела ни до Синди, ни, тем более, до ее парня, которого, если меня окончательно не подводит память, она вскоре перевела в статус друзей.

– Какого черта ты следил за мной? – спрашиваю я, делая шаг назад.

Боковым зрением вижу, как группа парней, так и не дождавшись активного развития этой стычки, возвращается к своим делам – неспешно продолжает путь в сторону сквера.

– Тише-тише! Ты чего так всполошилась?

– Ты преследовал меня! Зачем?

– Сдурела? Я шел к Эмилю, а ты на меня почему-то решила напасть.

– Эмиль? Кто это?

– Полагаю, все еще твой сосед, из 5Е. Я думал, вы давно съехали из этой дыры… Как дела у Ника?

– Не знаю, – задумчиво тяну я, прокручивая в голове его слова, и неожиданно для самой себя зачем-то добавляю: – Мы расстались.

– Ясно. Бывает, – бросает Хиро, засовывая руки в карманы своего черного плаща. – Ну так что, я могу идти, или у тебя есть еще какие-то вопросы?

– Да, конечно, извини… похоже, я обозналась.

– Все нормально. Тут не очень безопасно в это время, давай провожу, коль все равно идем в одну сторону.

– Спасибо, – выдыхаю я, вынужденно принимая его предложение. – А Эмиль это кто? Я почти не знаю своих соседей.