* * *

Оказавшись в стенах своей маленькой квартирки, я закрываю дверь на все замки и тут же приклеиваюсь к глазку. Мы расстались с Хиро на лестнице: я пошла к своей двери, а он продолжил подниматься наверх. У меня нет причин сомневаться в его словах, парень, которого он описал и назвал именем Эмиль, попадался мне несколько раз на глаза, и он действительно живет где-то наверху… и все же я хочу быть уверенной на все сто процентов. Обзор у меня неважный, лестницы почти не видно, только край перил, но я не сдаюсь…

«Мне ничего не угрожает и не угрожало. Хиро просто старый знакомый, – мысленно веду сама с собой разъяснительную беседу, продолжая крепко сжимать в руках газировку. – Бывший сосед, который пришел навестить старого приятеля. Наша встреча – случайность. Он не следил за мной. Он не мой враг».

Девятнадцать дней назад ублюдок, искалечивший мою жизнь, вновь вторгся в мой дом. Пять лет тихого безумия, молчаливого ада и непонимания со стороны родных и близких, мучительные часы терапии, трудный поиск себя и внутренней опоры, и вот, когда мне начало казаться, будто я справилась, подстроилась к новой реальности… он сделал это снова.

И это не было случайностью. Он точно все рассчитал… продумал все до мелочей… как и пять лет назад. Ни цифрового следа, а он принес в квартиру букет цветов, ни нечаянного взгляда в единственную камеру видеонаблюдения, что висит на первом этаже, ни отпечатка пальца, а он касался входной двери, столешницы на кухне, шкафчика в ванной и наконец, красной помады, следы которой остались на зеркале в виде его циничного послания: «С годовщиной!»

На лестничной площадке слышны голоса. Плотнее наваливаюсь на дверь, желая расслышать хоть слово. Петли предательски скрипят, и я перестаю дышать. Грузная темнокожая женщина идет по коридору в мою сторону. Она ковыряется в бесформенной сумке, ругаясь по телефону, зажатому между ухом и плечом.

«Слушай меня, ублюдок чертов! Еще одно только слово, я не шучу!» – долетает до меня обрывок ее речи, когда она подходит к моей двери и неожиданно останавливается.

На мгновение мне кажется, что наши взгляды встречаются, но это невозможно – между нами дверь. Но в следующий миг женщина резко выставляет руку вперед, показывая в глазок средний палец. Сомневаюсь, чтобы она сделала это, испытывая ко мне какую-то личную неприязнь, я уверена, что вижу ее от силы второй раз, и, хотя регулярно слышу ее крики и нецензурную брань в адрес сына, ни разу не пыталась позвонить ни копам, ни в службу соцзащиты. Видеть меня она совершенно точно не могла, и все же каким-то образом узнала, что я стою за дверью…

Парадокс, сейчас, когда я молчу и делаю все, чтобы никак себя не выдать, соседка меня не просто обнаружила, но даже, можно сказать, вступила в невербальное общение. Однако пять лет назад, когда я отчаянно кричала и неистово звала на помощь, меня никто не слышал…

Глава 2

15 ноября для меня особенная дата. Два года назад в этот день родились мои племянники – Дэни и Лео. Два очаровательных мальчугана, знакомство с которыми у меня произошло только месяц назад. Меня не было рядом, когда они родились, я не держала их на руках, когда они еще не могли ходить, я не подарила им ни одного подарка ни на один праздник, меня нет на семейном фото с их первого дня рождения, которое занимает почетное центральное место на камине в родительском доме… но сегодня им исполняется два, и я рада наконец стать частью этого торжества, о чем мне молчаливо напоминают два больших бумажных пакета с яркими мультяшными рисунками, что стоят у входа, перевязанные разноцветными лентами. Два года я покупала им подарки и, не имея возможности подарить, складывала на антресоли в шкафу, сегодня там уже лежат мои личные вещи, и это убедительное доказательство того, что мне удалось сломать стену отчуждения, надежно разделяющую меня и Винсента последние несколько лет. Нам, безусловно, еще много нужно проговорить, прожить, принять и отпустить…

… главное, все снова не испортить…

Мысль о том, что мы вновь можем замолчать на годы, жестоко вычеркнув друг друга из жизни, сводит меня с ума. Но я стараюсь быть честной не только с другими, но прежде всего с самой собой. Тот факт, что пару дней назад я набросилась на случайного прохожего только потому, что он был одет во все черное и шел одной со мной дорогой, заставляет задуматься о главном. В этот раз мне, считай, повезло, это был старый знакомый, который не будет писать на меня жалоб и распускать слухи, но что дальше?

Совершенно очевидно, что я снова теряю над собой контроль, как уже было со мной однажды. Тогда я на бешеной скорости летела вниз, даже не пытаясь сопротивляться. Я по собственной воле выбрала смерть, ни разу не подумав о последствиях. А что изменилось теперь? Достаточно ли во мне силы и крепости воли, чтобы не сорваться вновь?

Я завариваю себе утренний кофе, по привычке включая выпуск новостей. Меня не интересует ни блок политики, ни светские сплетни, только криминал. Обычно это мой привычный ритуал, фон, спасающий от бесконечных криков и возни шумных соседей, но вот уже второй день, как для меня это стало чем-то много большим.

Мне нужно отвлечься… нужно переключить свои мысли… мне нужно новое дело.

– … Тело молодой женщины было найдено в мусорном баке, – я увеличиваю громкость, и голос диктора, зачитывающего новости, заглушает не только внешний мир, но и мои собственные тяжелые мысли. – По предварительным данным, вчера в частной галерее состоялось открытие ее первой персональной выставки…

У меня звонит телефон, на экране высвечивается имя Кевин, и я тут же теряю всякий интерес к блоку новостей.

– Мерида, как дела? – слышу я фирменное приветствие Кевина, отвечая на звонок. – Не передумала насчет моей кандидатуры?

– А ты не нашел для меня новое дело? – вопросом на вопрос отвечаю я.

– Ты же знаешь, как только – так сразу, но пока ничего стоящего.

– Ну разумеется, разве у тебя может быть иначе?!

– Может, все может быть иначе, например, ты можешь прийти на день рождения племянников в компании молодого, привлекательного, первоклассного детектива…

После проникновения в мою квартиру, случившегося 25 октября, Кевин стал более настойчив и упрям в своем желании доказать, что он единственный, кто знает, как сделать мою жизни счастливой и безопасной. Обычно меня это раздражает и даже злит, но сейчас у меня нет ни сил, ни желания ругаться, а потому я устало тяну:

– И такого скромного.

– Идеальных людей не существует… ну разве только ты.

– Не говори ерунды.

– Я не шучу. Ты же знаешь…

– Я знаю, что мне нужно уже собираться, если я не хочу опоздать на праздник.

– Могу помочь, только скажи.

– Лучше приберегу это злоупотребление твоим служебным положением для чего-то более стоящего. Например, для раскрытия какого-нибудь сложного и запутанного дела.

– Где ж его взять…

– И не говори, никак не могу привыкнуть к тому, что мы наконец-то шагнули в идеальный мир без лжи, интриг, предательств и, разумеется, убийств. Научиться бы еще не смотреть новости по утрам…

* * *

О том, что Винсент с Лией купили дом в Юнион Сити, я узнала еще три года назад. Тогда я была убеждена в том, что никогда не смогу побывать у них в гостях в реальности, а потому, слушая мамины рассказы, я каждый раз закрывала глаза и мысленно входила в дом моего брата: садилась в плетеное кресло-качалку, рассматривала антиквариат, оставшийся от прежних владельцев и бережно отреставрированный Винсентом, и наслаждалась треском поленьев в камине; включала телевизор размером с панно, наполняя комнату разными голосами; помогала накрыть на стол, вдыхая аромат пряного яблочного пирога, который Лия готовит каждую среду; заходила на кухню, просторную и светлую, и прежде, чем взять газировку, внимательно разглядывала фотографии, которыми Винсент с Лией украсили всю поверхность дверцы холодильника, ну и, разумеется, украдкой читала романтические послания, которое они по очереди пишут на магнитной доске друг другу по утрам.

И все же час назад, когда Винсент и Лия предложили мне миниэкскурсию, я не смогла отказать себе удовольствии увидеть этот дом их глазами: заглянуть в спальню мальчиков, больше похожую на картинную галерею. Каждый свободный дюйм стены здесь отдан под настоящий предмет искусства: динозавры от Дэни и строительная техника от Лео. Гостевую комнату, с цветочными обоями и пестрым покрывалом в технике пэчворк – результатом двухнедельного отдыха Лии перед рождением близнецов. Следующей по плану была их спальня и домашний офис Лии, но снизу послышались голоса пунктуальных гостей, и экскурсию было решено продолжить в следующий раз.

Это простое обещание «следующий раз», которое Винсент небрежно бросил, сбегая вниз по лестнице, заставило меня задержать дыхание. И сейчас, стоя в гостиной с бокалом вина, слушая мамину, уже ставшую привычной, трескотню о беременности, я незаметно щиплю себя.

Я не сплю.

– … Ты обратила внимание на круги под ее глазами, на отечность лодыжек, – настойчиво пытается вовлечь меня в беседу мама, наклоняясь ближе к моему уху. – … Возможно, я преувеличиваю, но я бы повременила с путешествиями… и то, что у Идана недавно диагностировали Альцгеймер; сложно переоценить риски…

Если бы мама не рассказала мне о том, что три месяца назад мистеру Дюфо поставили такой страшный диагноз, я бы и не догадалась. Да, он выглядит чуточку потерянным и порой дольше обычного думает над ответом, но сейчас он вместе с папой сидит в гостиной, активно обсуждая новостную повестку: судя по кадрам, мелькающим на телеэкране, речь идет о публичных слушаниях в рамках расследования о возможном импичменте президента Дональда Трампа.

– Мам, зачем ты себя накручиваешь? Все у них хорошо. И с малышом, я уверена, тоже все отлично.

– Дай бог, но нужно всегда быть начеку. Перл всю жизнь работала в торговле, Лия витает в облаках, так что, считай, выбора у меня нет.

– Тот факт, что ты несколько месяцев работала медсестрой в больнице, не делает тебя врачом, – говорю я и тут же осекаюсь, понимая, что мои слова прозвучали неожиданно резко и грубо, я пытаюсь тут же принести свои извинения, но со второго этажа в столовую спускается миссис Дюфо или, как она представилась, когда нас знакомили – просто Перл, и мой голос тонет в детском смехе. Она заметно старше моей мамы, но при этом с внуками управляется так легко и ловко, как будто совершенно не устает ни от их нескончаемых криков и драк, ни от постоянного потока вопросов и неиссякаемых желаний. Близнецы карабкаются по ее ногам, в то время как она уверенно прокладывает путь на кухню.

– Прости, я не хотела тебя обижать, – запоздало приношу извинения маме, после чего наклоняюсь и подхватываю на руки одного из племянников.

Мне пока с трудом удается их различать, а потому сегодня мальчиков специально нарядили в разные футболки: Дэни – в зеленой с динозавром на груди, а Лео – в желтой с экскаватором. Он радостно пищит, когда я целую его в щечки, при этом продолжая вертеться из стороны в сторону, точно всерьез пытается освободиться.

– А ты уже был в Музее естествознания?

– Его бы воля, он бы там жил, да, Дэни? – вклинивается в нашу беседу Винсент, ероша волосы сына. – Расскажи тете, какой твой любимый динозавр.

– Ну конечно, тираннозавр Рекс, я права? – нарочно даю неверный ответ я, широко улыбаясь.

– Нееее, – верещит Дэни. – Он плохой. Он ест животных. Самый лучший – это дилодок! Он высокий и красивый!

– Диплодок, – поясняет Винсент, когда я бросаю на него вопросительный взгляд.

После этого малыш наконец вырывается и, едва оказавшись на полу, тут же мчится на кухню, где пару минут назад скрылся Лео. Мы с Винсентом обмениваемся улыбающимися взглядами, он нежно пожимает меня за плечо и прежде, чем тоже скрыться на кухне, шепчет мне в ухо:

– Я рад, что сегодня ты с нами.

Уже второй раз за день его простые слова заставляют мое сердце щемить в груди.

Я не хочу снова жить в изгнании, я не могу вновь всех подвести.