Стражи последним заклинанием закрывают печать и жмут друг другу руки. Кристина отводит взгляд от окна и пытается сосредоточиться на учебнике по экологии. Пора бы взяться и за домашнее задание по алхимии, ради которого они с Адой и засели в одной из гостиных Академии. Правда, теперь всё внимание Ады поглощено Иваном – боевым магом с третьего курса, мечтающим о работе в Управлении, чтобы карать преступников магического мира. Он притащил не только свои рыжие вихры и кости, но и ящик домашнего сидра, который прислала ему матушка. Одну из бутылок Кристина как раз допивает, пока читает про тропическую экологию.

Голова чуть кружится, накатывает полудрёма. Иван, вместо того чтобы зубрить боевые заклинания, наигрывает на гитаре. Ада валяется на животе прямо на полу и, подперев щёку рукой, смотрит на него полным восхищения взглядом.

– Спой что-нибудь, – просит Ада, когда Иван заканчивает перебор. Тот подмигивает:

– А что ты хочешь? Романтическое? Или бодрое?

Иван проводит пальцами по струнам, и перелив звенит среди тусклого света. Он хорош собой: рыжие волосы до плеч, очаровательная улыбка, подтянутая фигура. Когда Кристина рисует его, то всё время представляет шустрого и активного лиса. Ада влюблена, и Кристина это знает. Кажется, что и Иван тоже, но эти двое балансируют на одном им понятном мостике между чувственной дружбой и страстью.

– Романтическое. – Ада поднимается и садится рядом с Иваном, окончательно забыв про учёбу.

– Я, пожалуй, пойду к себе. – Кристина соскальзывает с подоконника и собирает сумку, подхватывает полупустую бутылку из-под сидра. – Что-то я засыпаю.

– Что, скучаешь по Кириллу Романовичу? – хитро улыбается Ада, отвлёкшись от наблюдения за пальцами Ивана на струнах гитары.

– Согласись, он ведёт лекции куда лучше этого старика, – уклончиво отвечает Кристина, надеясь, что Ада достаточно увлечена собственными чувствами. – Сегодня было совершенно бесполезное занятие. Возможно, завтра я даже пропущу.

От неё – от той, что не мыслит о прогулах и рвётся на каждое занятие, – это звучит как приговор для разочаровавшего преподавателя, но Кристине даже не стыдно. За тот год Кристина только одну неделю пропустила – когда заболела гриппом в феврале, и это были полные отчаяния и досады дни.

Иван уже снова владеет вниманием Ады, которая коротко бросает «до завтра». Она ничего не знает об озере и том поцелуе, как и об определении «озёрная дева», и пусть так и будет. Кристина рассказала бы о таком разве что сестре, но та вовсю готовится к осеннему музыкальному квартирнику, и беспокоить её Кристина не хочет.

Она выходит из гостиной. Как же это неуютно: ощущать себя третьей лишней, будто сорняк, который мешает расцветать хрупким чувствам.

Уже поздно, и по дороге она никого не встречает: ни дежурных стражей, ни студентов, ни преподавателей. Те наверняка давно разбрелись по комнатам жилого корпуса или вовсе разъехались по домам, и Кристине нравится тишина и уютное спокойствие, которые царят в Академии. Сейчас, когда близится Хеллоуин, невероятно популярный среди студентов, в эркерах мерцают свечи-тыквы, под потолком подрагивает искусственная паутина, а стены украшены гирляндами из кленовых листьев.

Академию основала княгиня Наталия Демидова в конце девятнадцатого века. Будучи свободной в том, чтобы тратить средства супруга, она распорядилась о постройке мастерских, в которых вели дневные и вечерние курсы, и Кристине кажется, что в этих стенах сохранился дух той эпохи. С тех пор и факультетов прибавилось: если когда-то их было четыре, по одному для каждой стихии, то теперь их расширили до естественных наук, медицины, боевой магии, а ещё планировали открыть кафедру технологий.

Кристина выходит в галерею, которая ведёт в жилую часть и кухню для студентов, где всегда можно раздобыть чай и кофе, а в шкафчиках хранится печенье. Может, спуститься к Сташеку – тот открывает двери даже поздней ночью? Но она откровенно стесняется беспокоить в такое время. Да и кухня ближе к комнате.

Кристина доходит до середины галереи, когда чувствует: что-то не так.

Чужеродный холодок скользит по спине, кажется, что кто-то шепчет за спиной. Кристина застывает и оглядывается: никого. Ускоряет шаг, вскоре выходит в коридор, который ведёт в жилой корпус, и замирает в растерянности. Впереди одна за другой резко вспыхивают, а потом гаснут лампы, и тьма залепляет двери и окна. Кристина отступает и резко разворачивается к галерее, но и там уже лишь глубокий мрак без всякого просвета и искр.

Накатывает паника. Шепотки усиливаются. Что-то кружит рядом, и будто костлявые пальцы прикасаются к рёбрам. Глухой, как из-под земли, голос заползает в ухо и свивает гнездо, но слов не разобрать, сплошь шипение и клёкот.

Кристина призывает ветер, но в ладонях пусто, магия будто соскальзывает и никак не даётся. В коридоре становится холодно. Можно бежать, но в этом мраке Кристина откровенно боится во что-то врезаться или не разобрать, кто перед ней. Она резко оборачивается на зелёную вспышку, но та гаснет почти сразу, и всё же в её свете Кристина успевает разглядеть несколько силуэтов. Полузвери-полулюди, пасти с клыками, неестественно вытянутые конечности. Что-то скребётся и царапает лопатки. Кристина вскрикивает и отшатывается, но поздно: прикосновения жалят плечо.

Чьё-то ледяное дыхание касается шеи, а по ногам будто ползут змеи.

Кристина хочет сбросить эти прикосновения. Вырвать змеиный голос из мыслей. И чтобы перестала кружиться голова; а мрак наползает и становится гуще. Ей кажется, её тела касается сотня рук, лап, когтей. Ей чудится: горят сами стены Академии. И если не сладить прямо сейчас, то её уволокут – во мрак. Она чувствует: твари жаждут этого. Мрак коридора. Тишина, наполненная шипением и клёкотом. И нет ни огня, ни искры, чтобы…

Выжечь всё это. Вот чего ей хочется!

И сквозь этот скрежет и тьму пробивается совсем иной голос, хрипловатый и резкий:

– Иногда они приходят тьмой. Звучат голосами. Уводят за собой. Проникают в вас. И сопротивляться почти невозможно.

Тьма не позволяет сосредоточиться. Держит, тянет назад, в своё хищное нутро. Нечто втягивает воздух прямо рядом с Кристиной, обдаёт ледяным дыханием.

– Призывайте бури, ветер, водопады, заставляйте катиться камни. Потому что если они вас схватят, то отравят и выпьют.

Она пытается! В ней ведь так много штормов и бурь! Весенних ливней и летнего ветра!

– Они гасят магию. Но вы можете их снести.

Пальцы дрожат, когда Кристина шепчет заклинание, когда собирает волю, чтобы призвать ветер, штормовой, которым можно сломать корабль в щепки, но порывы такие слабые. Кажется, она падает на пол, и её прижимают к жёстким доскам. Она пробует сделать хоть что-то… с кончиков пальцев срываются ледяные иглы, мерцая во мраке.

Какая-то сущность цепляется за Кристину, царапает руки, пытается проникнуть внутрь, что-то вворачивается в районе пупка, рвёт блузку, и боль пронизывает тело. Нет-нет-нет, она не сдастся! Она не хочет!

Собрав всю волю в кулак, Кристина сжимает ладони и шепчет. Снова и снова. Она хочет их сжечь. Сжечь дотла, но у неё нет ни единой искры, а холод обжигает, вымораживает внутренности, в нём ещё попробуй выживи. Ей кажется, пол становится скользким и ледяным, а змеи выскальзывают из ушей, ноздрей, отпускают тело. Мрак наваливается тишиной. В нём нет больше звуков.

Опять мерцает зелёный свет. Кристина пытается ползти в его сторону, но получается с трудом. Тело болит так, будто его били и сжимали до синяков. Возможно, так и есть.

Видимо, она потеряла сознание, потому что приходит в себя, дрожа, когда снова мерцают лампы, пусть тускло и с неохотой.

Как же холодно… тени… тени? Как же кружится голова…

Она с трудом переворачивается на бок – тело слушается плохо – и ищет на полу телефон. Когда находит, подносит его совсем близко к глазам и набирает дрожащими пальцами сообщение:

«Помогите. Тени…»

Кристина нажимает «отправить». Закрыв глаза, она позволяет тьме увести себя, но та уже спокойная и утихшая.

Глава 6

В мире теней всегда сумрачно.

Изгибаются серо-чёрные деревья с глубокими дуплами на равнине, покрытой антрацитовыми цветами, будто нарисованными грифельными карандашами. Серебрится трава, и если провести по ней пальцами, на кончиках останется пыль, как с крыльев мотыльков.

Если идти дальше, пейзаж изменится: появятся холмы и лес, некоторые следопыты – стражи-исследователи мира теней – видели и горы, чьи верхушки укрыты белоснежными шапками, и реку, что течёт вспять. С тёмными водами, глубоководную, с тенями рыб и серым камышом. Но полностью этот мир не исследован ни одними стражами.

Пока не встретишь теней, их мир даже успокаивает тишиной, приятным ветерком и нетронутой прогрессом природой.

Но если зайти ещё дальше… наверное, так выглядел бы библейский ад. Пекло, в котором ревёт пламя, огненная и песчаная бури, а чёрный ветер разносит хлопья пепла, и пыль забивает нос и горло. И тени, готовые вонзиться в плоть любого, кто туда попадёт, везде, за каждым камнем и скалой, в пропасти и за деревьями, горящими от вечного пожара.

Кирилл открывает проход из Академии на первый слой и, проверив, что место безопасно, для надёжности закрывает разрыв двойным узором печати, чтобы тени не воспользовались им и не проникли в Академию опять.

При проверке коридоров и защитных заклинаний стражи обнаружили одну расшатанную печать: узор светился слабо и нечетко, будто его наложили недавно и не очень умело. Печать открыли. Следы вели в мир теней и дальше, во мрак, куда сейчас и направился Кирилл.

Сейчас ему нужна помощь.

Стянув с левой руки перчатку зубами, Кирилл достаёт кинжал и быстро надрезает ладонь – свежие царапины ложатся поверх уже заживших, и на коже проступают тёмно-серые линии. Кровь здесь не алая, а будто разлитая тушь.

Заклинание, удерживающее тень, ослабевает, позволяя той вытечь из тела и вырасти чёрной фигурой. У неё нет ни черт, ни рук, ни ног, а во все стороны от неё растекаются дымчатые ленты.

Кирилл смотрит, как темнеют его собственные руки, будто измазанные золой. Чувствует, как подстраивается зрение и теперь различает десятки оттенков серого и чёрного, а кровь становится горячей – будто резко поднялась температура. И этот внутренний огонь ведёт вперёд. Тень стекает к земле и вьётся среди трав, ища следы.

Кирилл, держа руку на рукояти кинжала, идёт вслед за ней по тропкам. Кто их проложил? Стражи или сами обитатели?

Маги всех стихий давно задаются вопросом: что же ищут тени? Чего хотят? И что они такое на самом деле?

Кирилл не раз заглядывал в Архив, чтобы найти ответы, понять, что ими движет, и – кто знает? – может, придумать, как лучше защитить город. К сожалению, после падения Ведомства стражей, процветающего вплоть до революции, многие знания оказались уничтожены, случайно или по злому умыслу, а что осталось, едва сохранили в двадцатом веке. Кирилл нашёл только теоретические рассуждения, ничем не подкреплённые. Ему понравился прагматичный взгляд одного из практиков середины двадцатого века: тени – всего лишь голодные твари хаоса. Они подпитываются магией и жизнью, как звери, что ищут добычу. Они бессмертны, пока их не уничтожить, а от голода они только становятся злее. Но их можно подчинить и призвать, а некоторые обладают каким-то звериным сознанием.

Кирилл выходит на каменистое плато, на котором высятся острые валуны из какой-то особой разновидности стекла, напоминающего обсидиан. Именно из этого материала мастерят кинжалы стражей – и один такой у Кирилла в ножнах.

Тень шепчет – точнее, нет, Кирилл понимает образы, что вспыхивают в сознании, – они на месте. Здесь след обрывается. Он осматривается и решает, что проведёт ритуал у валуна.

Ещё один разрез на ладони, и на землю каплет кровь.

Кирилл пальцем чертит символы и зажигает пламя в каждом из них, а потом прижимает порезанную руку к валуну. Призыв готов. Остаётся только ждать, когда какая-нибудь местная тень ощутит и придёт на запах и пламя.