И вот наконец, ближе к вечеру, громкие мужские голоса и стук копыт нарушили тишину. Мария в мгновение ока оказалась на балконе, а там, во дворе, был отец. Он садился на лошадь и, словно по наитию, подняв глаза, увидел дочь. Его красивое лицо вспыхнуло от едва уловимой эмоции, которую Мария не сумела расшифровать. Она упала на колени, воздела в мольбе руки, по ее щекам заструились слезы. Явно растроганный, отец поклонился в седле, дотронувшись кончиками пальцев до головного убора, и все члены свиты последовали примеру своего суверена, после чего он, не оглядываясь, ускакал прочь.

* * *

Итак, отец не остановился побеседовать с ней. Мария попыталась проглотить горькую пилюлю разочарования. Он, конечно, не хотел расстраивать Ведьму, особенно сейчас, когда та была на сносях. Оставалось успокаивать себя тем, что когда Ведьма узнает о том инциденте, а она наверняка узнает, то придет в дикую ярость.

Леди Шелтон в самом скверном настроении пришла на чердак освободить пленницу.

– У вас получился неплохой маленький спектакль! – едко заметила она. – Жаль только, что все без толку.

Мария пропустила мимо ушей слова леди Шелтон, поскольку у нее за спиной стояла леди Клер, а если они находились вдвоем, их издевки отличались особой ядовитостью. Однако, когда поздно вечером леди Шелтон заглянула к Марии, на сей раз она была одна.

– Прошу прощения за сегодняшнюю неприятную сцену. Я человек подневольный и выполняю приказы. А их неисполнение может стоить мне больше чем жизни. Я и так уже слишком далеко зашла, – понизив голос, произнесла леди Шелтон и после секундного колебания шепнула Марии на ухо: – Во дворце повсюду шпионы. Все, происходящее здесь, сразу становится известно при дворе. Кто-то понял, что я пыталась смягчить суровое обращение с вами. В результате я получила выговор от герцога Норфолка и брата королевы лорда Рочфорда за то, что слишком хорошо и уважительно относилась к вам, тогда как мне следовало третировать вас, как бастарда, и подвергать поношению.

– О нет! – ахнула Мария. – Но как они узнали?

– Полагаю, они догадались, когда в тот раз я отказалась вас выпороть. Но я постояла за себя и за вас. Я ответила им, что, каким бы ни был ваш статус, вы, с вашими добродетелями, заслуживаете уважения и достойного обращения.

– Спасибо вам за ласковые слова, – сказала Мария.

Она снова была тронута неожиданным проявлением доброты со стороны этой суровой на вид женщины. Что еще раз подтверждает: внешность обманчива.

– Не стоит благодарности, – вздохнула леди Шелтон. – В будущем мне придется быть осмотрительнее и, возможно, более строгой. Итак, вы знаете, что я об этом думаю. А теперь мне пора идти. Никто не должен знать, что я была здесь.

Приободренная неожиданной поддержкой, Мария продолжила отстаивать свои права наследницы престола. Но когда в следующий раз в Хатфилде появилась свита короля, Марию заперли в комнате, откуда уже не было выхода, поскольку леди Шелтон собственноручно заколотила гвоздями все окна.

– Я хочу защитить вас от самой себя! – заявила она. – Вы слишком прямолинейны себе во вред, и всегда найдется кто-нибудь, кто с удовольствием на вас донесет.

Мария тяжело переносила заточение. Ей хотелось рассказать всему миру, как дурно с ней обращаются! Когда она убежит, вот тогда-то они и попляшут! Но как это сделать? Она с нетерпением ждала вестей от матери.

Когда посетители отбыли, леди Шелтон открыла дверь и сунула Марии в руку письмо, прошептав при этом:

– Только ничего не говорите.

Вернувшись в свою комнату, Мария с радостным замиранием сердца увидела, что письмо от матери. Тон письма был суровым. Королева велела, чтобы дочь не смела даже думать о побеге из Англии. Она должна во всем подчиняться воли отца, за исключением тех вещей, которые касаются ее нравственных принципов.

Мария удрученно села на пол и разрыдалась. Последнее прибежище оказалось закрыто для нее. А ведь она так надеялась! В такие моменты она даже жалела, что мать настолько святая женщина.

Глава 8

1534 год

Как-то в июле Мария отнесла Елизавету в цветник и усадила на расстеленное на лужайке стеганое одеяло. Малышке исполнилось десять месяцев, и ее шаловливые ручки были повсюду. И вот прямо сейчас она запихивала себе в рот маргаритки. Мария отобрала у нее цветы и, чтобы предотвратить недовольные вопли, начала плести из них венок. В этот самый момент на лужайке появилась леди Брайан:

– Миледи Мария, прибыл граф Уилтшир. Он ждет вас в зале. Я присмотрю за малышкой.

Мария сразу внутренне ощетинилась. Чего хочет отец Ведьмы? Неужели ее, Марию, ждут новые издевательства? Разгладив юбки, она высоко подняла голову и величавой походкой направилась во дворец – принцесса до кончиков ногтей.

Она обнаружила в зале графа в компании других лордов. Леди Шелтон тоже была там.

– Милорд Уилтшир… – Мария устремила на него немигающий взор и не отводила глаз до тех пор, пока он не изобразил некое подобие поклона.

– Миледи Мария, – произнес он, – меня прислали, чтобы, согласно закону, заставить вас принести присягу о признания Акта о престолонаследии.

У Марии екнуло сердце. Итак, решение принято. Она собиралась бросить вызов отцу. Иного выбора не было. Ей стало нехорошо, но она, не подав виду, сделала глубокий вдох и твердо произнесла:

– Я законная дочь короля и его законная наследница. А папа римский назначен самим Иисусом Христом главой Церкви. Поэтому я не могу принести такой присяги.

Леди Шелтон, не дав лордам опомниться, принялась с истошными криками яростно трясти Марию:

– На месте короля я бы лишила вас головы за открытое неповиновение!

Вырвавшись из ее цепких рук, Мария твердо заявила:

– Это вовсе не открытое неповиновение. Я борюсь за правое дело…

– Довольно! Я не желаю слушать ваши крамольные речи, – перебил ее Уилтшир. – Оставьте ее, сестра. Горбатого могила исправит. Пусть идет к погибели своим путем. А теперь я должен передать его милости и королеве ответ этой строптивицы. И могу вас заверить, он им не понравится.

– Немедленно ступайте в свою комнату! – прошипела леди Шелтон.

Мария на дрожащих ногах взбежала по лестнице. Захлопнув за собой дверь, она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы унять сердцебиение. Все кончено. Она прошла точку невозврата и нарушила закон. Дрожа от ужаса, она представляла, какое наказание ее ждет. Но она твердо стояла на своем и не поддалась страху. Королева Изабелла наверняка гордилась бы ею.

У Марии невольно возник вопрос: как долго она сможет выдерживать подобное давление? Мысли об Изабелле навеяли воспоминания о безумной королеве Хуане, бросившей тень на весь королевский дом Кастилии. Может ли безумие стать результатом страданий? Неужели они именно это пытаются сделать? Неужели они хотят свести ее, Марию, с ума?

* * *

Мария пребывала в адском напряжении в ожидании того момента, когда на нее обрушится гнев отца. Но дело ограничилось приказом Ведьмы, который передала леди Шелтон.

– Она требует, чтобы я задала вам, как проклятому бастарду, хорошую трепку. Это ее слова, не мои. – Леди Шелтон увлекла за собой Марию в оконную нишу, подальше от глаз работников детской, якобы с целью устроить девушке нагоняй за некий проступок. – Я не стану этого делать, – шепотом добавила леди Шелтон, после чего громко произнесла: – И не вздумайте повторять подобные выходки!

– И это все наказание, которое я должна понести? – прошептала Мария.

– Сейчас я не могу говорить, – пробормотала леди Шелтон. – Потом.

За ужином леди Шелтон заметила, что собирается немного прогуляться по саду.

– Ночи становятся длиннее, и, возможно, это мой последний шанс насладиться сумерками, – сказала она.

– Слишком холодно для моих старых костей, – ответила леди Брайан.

Служанки охотно ей поддакнули. Они собирались в честь первого дня рождения Елизаветы украшать детскую.

Мария промолчала. Она поняла сообщение.

После того как убрали со стола, Мария накинула плащ, спустилась по тайной лестнице в унылый сад без цветов и прошла по гравийным дорожкам. Леди Шелтон ждала ее в тенистой беседке.

– Нам нельзя здесь задерживаться, – предупредила леди Шелтон. – Я только хотела вам сообщить, что у ее милости не будет ребенка.

– Она что, потеряла его?

– Это был мальчик. Мертворожденный. Все держится в тайне. Как вы понимаете, король не слишком доволен.

Леди Шелтон явно собиралась сказать больше, но промолчала из соображений лояльности. Ведь Анна как-никак была ее племянницей.

– Так он поэтому решил меня не наказывать?

– Думаю, у него на уме совсем другие вещи. И поговаривают, будто он побаивается императора.

Что было не лишено смысла. Пока отец опасается возмездия со стороны кузена Марии Карла, им с матерью ничего не угрожает. Да и вообще, думала Мария, направляясь обратно в сторону дворца, если после потери ребенка Анна лишится благосклонности короля, о чем оставалось только молиться, он куда менее охотно будет выполнять ее требования и третировать старшую дочь.

Прошло совсем немного времени, и она поняла, что не ошиблась в своих расчетах. Влияние Ведьмы явно становилось слабее. Мария была приятно удивлена, когда к ней в Хатфилд приехали все те, с кем она общалась в более счастливые времена: Генри Поул, леди Эксетер и другие придворные, наверняка решившие, что сейчас это вполне безопасно. Мария тепло их приняла, хорошо понимая, что они пренебрегали ею не по собственной воле. Было отрадно видеть, как они радовались встрече.

А затем пришло письмо от Ведьмы, в котором та призывала Марию не падать духом, поскольку ее неприятности скоро закончатся. Мария толком не знала, как относиться к подобному пожеланию. А вдруг это предупреждение, что она скоро умрет? Или угроза? Навряд ли. Возможно, Анна поняла, что, учитывая ее шаткое положение, в один прекрасный день ей, вероятно, придется умолять Марию о милосердии.

Вдохновленная последними событиями, Мария чувствовала себя гораздо лучше и уже не сомневалась, что отец вскоре протянет ей оливковую ветвь. Но затем в ноябре до нее дошли новости о принятии Акта о супрематии, провозгласившего короля верховным главой Церкви Англии. Мария с ужасом поняла, что этот акт ознаменовал окончательный разрыв Церкви Англии с Римско-католической церковью. Теперь папа, или епископ Римский, как должны были называть его подданные Генриха VIII, не имел власти в Англии. Все эти нововведения терзали Марии душу, не давая спать по ночам.

Она понимала, что Англия оказалась изолирована от христианского мира. Одному Богу известно, как отреагируют на все это другие европейские монархи. Ведь большинство из них были искренне преданы папе и будут считать ее отца еретиком. И теперь ему, человеку, который, по его собственным словам, не желал иметь ничего общего с еретиками, оставалось надеяться лишь на дружбу германских князей-протестантов. Мария содрогалась при мысли, что отец подверг опасности не только свою бессмертную душу, но и души всех его подданных, включая и душу дочери.

Мария была рада, что отказалась принять присягу. Узнав об этом, его святейшество и император сразу поймут, что она истинная дочь законной и единственной Церкви! Вот если бы перевести часы назад и попасть во времена счастливого детства, когда все в мире Марии было хорошо! Господь воистину испытывает ее, как будет испытывать и многих других.