Михаил и Леха проводили нового знакомца почти до самой Петровки, похлопали по спине, с подачей «все нормально будет», а после побрели в сторону сада Эрмитаж, обсуждая на ходу какую-то Любку Марченкову и впечатляющие рельефы ее фигуры. Олег же направился к овеянному кинематографической и книжной славой зданию, ощущая, как снова где-то внизу живота начинает расти холодный комок сомнений.

Аппарат внутренней связи, в отличие от самой проходной, искать долго не пришлось. Просто поначалу Олег ткнулся к главному входу, где снисходительно улыбающийся и явно скучающий постовой объяснил, что он рад видеть коллегу из провинции, но с подобным вопросами ему следует обращаться не сюда.

Помыкавшись немного и найдя в результате нужное здание, Ровнин наконец-то добрался до заветного настенного аппарата, который, судя по его громоздкости и антрацитовому цвету, помнил еще легендарного Глеба Жеглова.

– Здравствуйте! – выпалил Олег, как только на другом конце провода сняли трубку. – Можно услышать Антонину Макаровну?

– Я, – лаконичный ответ был получен незамедлительно. – И?

– Моя фамилия Ровнин. – Фразы, которые юноша лепил в голове чуть ли не с того самого момента, когда сел в метро, вдруг рассыпались на отдельные слова и теперь ни в какую не хотели собираться снова в одно целое. – Мне сказали вам позвонить с проходной, когда прибуду на место. Это по поводу нового назначения. Я из Саратова приехал…

– А, да, – перебила его собеседница, затем последовала небольшая заминка, на время которой сердце молодого человека начало стучать значительно медленнее, чем обычно. – Было. Помню. Поднимайтесь на третий этаж, кабинет 64. Но сначала с паспортом в бюро пропусков подойдите!

– Нет паспорта, – отчего-то виновато признался Олег. – Только удостоверение.

– Верно, вы же действующий сотрудник. Тогда и пропуск не нужен, просто скажите на входе, куда вы и к кому.

Несмотря на нервяк, который так и не отпускал молодого человека ни на минуту, он пришел в состояние восторга от происходящего. Сами посудите – вчера еще в это время он находился в кабинете, где трубно сопел носом Сан Саныч и в углу чах неубиваемый временем и нерегулярным поливом фикус, а сегодня идет по коридорам здания, адрес которого знаком любому человеку в этой стране. Конечно, в своих тайных мечтах, о которых никто не знал и которыми он даже под пытками ни с кем не поделился бы, Ровнин сюда уже попадал. Но в них у него еще имелись большие звезды на погонах, слава самого лучшего сыщика страны, ему тряс руку президент, которого он очень ловко и смело спас от террористов, а Алла Мещерская с параллельного институтского потока заливалась слезами от осознания того, кого она потеряла.

И пусть все внешне выглядело не так, как он себе представлял, пусть в коридорах было мрачновато и присутствовала спертая атмосфера, в которой сплелись воедино запах старых бумаг, табачный перегар, а также еще невесть что, но Ровнин все равно восхищенно вертел головой, ожидая, что вот-вот столкнется с Костенко, Лосевым, а то и, чем черт не шутит, с самим Львом Ивановичем Гуровым.

Да, это литературные персонажи, но можно же и помечтать?

Антонина Макаровна оказалась немолода, дородна телом, рыжеволоса, носила на голове прическу класса «Вавилон» (так ее называла мама Олега) и относилась к тому типу женщин, для которых некогда и были придуманы должности кадровички, начальницы паспортного отдела или, к примеру, сотрудницы ДЭЗа, выписывающей ордера на работу. Короче, такая не то что коня – БТР на ходу остановит и башню ему сковырнет.

– Ровнин? – утвердительно осведомилась она у Олега, когда тот вошел в просторный кабинет, заставленный десятками шкафов, и выдавил из себя робкое «здрасьте». – Верно?

– Именно так, – закивал юноша, – Ровнин. Из Саратова.

– Бывала я у вас, – благосклонно сообщила Антонина Макаровна, глянув на молодого человека поверх очков. – Лет десять назад. С проверкой. Бардака нашли много, но акт написали в результате неплохой. Хотя ты, наверное, еще не работал?

– Я тогда в средней школе учился, – подтвердил Олег.

– В школе, – повторила за ним кадровичка, доставая из стоящего у нее за спиной сейфа папку с надписью «Дело» и открывая ее, а после неожиданно музыкально пропела: – Учат в школе, учат в школе, учат в шко-о-о-оле-е-е-е. Хм. Не поняла сейчас.

Она оторвала взгляд от бумаг и уставилась на молодого человека, от чего тот слегка вздрогнул и инстинктивно произнес:

– Я не виноват.

– Сама знаю, что ты ни при чем. А кто тогда? И сразу предупреждаю, если услышу слово «враги», то разозлюсь. Мне эта шутка давно надоела.

Олег подумал, подумал и вообще ничего говорить не стал. Он все равно не понимал, что именно случилось.

Антонина Макаровна тем временем изучила красную книжечку удостоверения, которая тоже находилась в папке, после сняла трубку с телефонного аппарата, несомненно, приходящегося близким родственником тому, что висел на проходной, набрала номер и через пару мгновений очень недовольным голосом произнесла:

– Полин, я что-то не поняла. Что именно? Тут у меня стоит тот парень из Саратова. Да, тот, по поводу которого вчера распоряжение от Марка Евгеньевича поступило. Был разговор о том, что мы его отправим в Перово, в тридцать девятое отделение, у них жуткий некомплект.

Ровнин, несмотря на щекотливость разворачивающейся ситуации, успокоенно вздохнул. По крайней мере про него не забыли, договоренность осталась в силе. Что до Перово – его он на карте уже нашел и пришел к выводу, что не такая уж это и дыра. Ну да, не центр, но в остальном район как район, не хуже, не лучше. А если коллектив нормальный, так вообще замечательно.

– Да, в тридцать девятое. Что? Так и сделала? А чего тогда у него в деле про Перово ничегошеньки нет? И в удостоверении значится какой-то отдел 15-К. Это что за отдел? Ты куда его отправила? А… Что? Полин, так дела не делаются. Если я попросила тебя о чем-то, так и займись этим сама. Понимаю, что забирать сына из школы нужно, а девчонки у тебя не совсем дуры, но я же, когда ты меня о чем-то просишь, в третьи руки работу не передаю, сама все делаю. Выясняй, потом позвони.

Олег к тому времени совсем уж расслабился. Ну, не в Перово он поедет, а в какой-то другой отдел – велика ли разница? Главное – при деле, остальное ерунда.

– Что за отдел такой? – тем временем пробормотала себе под нос кадровичка. – Он вообще наш?

Женщина достала из стола пухлую папку и начала ее листать, что-то тихонько приговаривая, Ровнин же устроился на стуле, стоящем рядом с дверью, старом и скрипучем.

– Нет такого, – подняла глаза от бумаг Антонина Макаровна. – Может, смежники? Или Житная? У них тоже некомплект, вот Марк Евгеньевич все и переиграл?

– Может, – согласился с ней юноша, который чем дальше, тем больше ничегошеньки не понимал.

– Я вчера пораньше ушла, он сам Полине и позвонил, а та теперь тихушничает, – продолжала строить версию кадровичка. – А? С нее станется.

– Почему нет? – снова не стал спорить Олег. – Только если даже вы не знаете, что это за отдел, то мне куда ехать-то? В какой адрес?

– Если есть подразделение, значит, и… – Фразу она не докончила, поскольку в этот момент зазвонил телефон. – Алло. Ну чего, разобралась?

Разъяснения заняли минуты две-три, Антонина Макаровна их, не перебивая, выслушала, а после подытожила:

– Это, подруга, их дела, нам в них лезть не надо. Правильно твоя Наташка поступила. Разумно. Но ты все же в следующий раз сама все оформляй, ладно? Чтобы вот так не получалось. Да, дело его потом все равно ко мне придет, если что подправим, но порядок должен быть.

Полина в трубке что-то пробулькала, видно, заверяла подругу в своей исполнительности и лояльности.

– Ты обедать уже ходила? – осведомилась у собеседницы кадровичка. – А пошли поедим? Я тебе про то, как Еремеева уволили, расскажу. Сама при этом присутствовала, такой ор стоял! Все, давай через десять минут на лестнице. Сейчас только саратовского отпущу – и выхожу.

– Где они находятся, – напомнил Олег тихонько, – может, знает, а?

– Верно, – кивнула Антонина Макаровна. – Ты адрес этого отдела, часом, не знаешь? Куда парню ехать-то? Да? Что ты говоришь! Ну, диктуй.

Она записала что-то на бумажку, повесила трубку, поправила прическу и сообщила юноше, который с ожиданием смотрел на нее:

– Вчера ей позвонили и сказали, что изменились планы, потому отправят тебя не в Перово, как предполагалось, а в этот самый отдел. Но оно и лучше, поверь. Во-первых – в центре работать станешь, на Сухаревке. Во-вторых – Перово район непростой. Недавно, правда, тамошнюю братву крепко проредили, после того как они двух наших при ограблении по беспределу расстреляли среди бела дня. Мне рассказывали, что во время операции в СИЗО мели всех подряд, пачками, без разбору. Виноват, не виноват – без разницы, сдаем ремни и шнурки. А уж если ствол без разрешения находили – все, здравствуй, Печора.

– Прямо всех? – удивился Олег.

– С чего с ними церемониться? – Накрашенные губы женщины растянулись в улыбке. – Только так и надо. Пусть знают, что мы никто ни под кого прогибаться больше не станем. Мы сами всех строить будем.

Олег, несмотря на свою молодость, в этот момент понял – не свои слова кадровичка произносит, а чьи-то чужие. Просто она когда-то случайно их услышала и запомнила, а теперь просто повторяет, желая выглядеть значительнее в его глазах. Нет, ей на него плевать, просто натура у нее такая.

Но услышанное Ровнину очень понравились, поскольку оно наложилось на тот переплет, в который ему довелось попасть, да и с мировоззрением его совпадало. Вот только в свете этого его теперешняя проблема большинству будущих коллег, возможно, покажется смешной. Настолько, что лучше ее вовсе не упоминать. Перевели – и перевели. Бывает. На край можно выдумать что-то нейтральное, вроде: «Я с дочкой генерала того-этого, а ему не понравилось, вот он меня и сплавил». Ну да, тоже версия куцая, сплавляют обычно в Ямало-Ненецкий автономный округ, а не в столицу, но все равно это лучше, чем правда.

– И что за одного нашего мы со всех спросим, – продолжала вещать Антонина Макаровна, – вся эта шушера понять должна – времена изменились, все возвращается на круги своя, как раньше было. Ну, почти как раньше. И тут лучше СИЗО, «слоника», дубинки и трех лет для профилактики ничего нет.

– А тех, кто убил наших, нашли в результате?

– Мне рассказывали, что свои же их и сдали, – ответила Антонина Макаровна, – когда поняли, что такими темпами скоро их всех на инвалидность переведут, а район к измайловским отойдет. Поди их после выживи из него. В принципе – верю. Хотя, может, и не тех самых, конечно, отдали, а других, на эту роль назначенных, но важен принцип, что мы их нагнули, а не они нас. Понимаешь? Вот и молодец. Так, давай сюда свое старое удостоверение и распишись за новое. Да живее, мне на обед пора!

Олег поставил подпись в нескольких местах, тех, куда указал окрашенный в кроваво-красное ноготь кадровички, сдал старую ксиву, получил новую, где в графе «Состоит в должности» красовалась фраза «Оперуполномоченный отдела 15-К ГСУ ГУВД г. Москвы». Звучало красиво, хотя и не очень понятно было, при чем тут следственное управление, да еще главное. Впрочем, не меньше его интересовало и то, откуда кадровики Петровки взяли его фотографию.

Хотя, может, тут вообще все дела всех милиционеров России хранятся? Как-никак главное управление, шутка ли. В одной этой комнате вон сколько стеллажей с папками.

Под конец Антонина Макаровна выдала ему бумажку, на которой был написан адрес нового места работы, и без особого стеснения указала на дверь.

– А это отсюда далеко? – все же решил понастырничать Ровнин, убирая удостоверение во внутренний карман. – Просто я в Москве в первый раз, ничего не знаю.