Лайя увидела их раньше, чем услышала топот десятков лап. Со стороны леса, закручиваясь в спираль, по кругу бежали наргсы. И в центре этой смертоносной воронки находились руины города и они. Бежать было некуда, плотная цепочка бегущих серых тел не оставляла шанса выбраться из западни.

Мориан схватил Кларис за руку и побежал вглубь руин, заново обегая дома в поисках хоть какой-то ямы, куда можно было схорониться. Чонсок метался в поисках убежища, отодвигая упавшие части деревянных перекрытий, Лайя расшвыривала остатки мебели в тех местах, где предположительно мог быть раньше подвал.

– Сюда! Лайя! – закричал Чон.

Углубление, которое он нашел, было прямоугольным и служило раньше чьим-то подвалом. Чонсок торопливо оттуда выбрасывал крупные элементы мусора, Лайя, упав на колени рядом, по-собачьи рыла землю, расчищая место.

– Ложись! – приказал Чонсок, понимая, что ещё немного и будет уже неважно, достаточно ли глубока яма.

Он принес валяющуюся неподалеку дверь, точнее, то, что могло быть ею. Места было крайне мало, поэтому пришлось лечь боком, а сумки бросить себе в ноги. Лайя вжалась спиной в стену и выдохнула, чтобы Чонсок мог поместиться рядом. Вместе они потянули дверь на себя, закрывая верх. Стало темно. Через пару минут земля задрожала сильнее, дверь над ними пришла в движение, подпрыгивая от наступающих на неё лап.

Оказаться в этом месте, без возможности изменить положение тела, было ещё страшнее, чем вчерашняя ночь во мраке. Чтобы отвлечься, Лайя старалась думать про тварей, что сейчас носились на поверхности, но становилось лишь хуже. И вроде заставляла себя дышать глубже и ровнее, а воздуха от этого становилось словно ещё меньше. Руки и ноги стали неметь, а терзающие конечности мурашки принялись постепенно подбираться к остальному телу. Песок и частицы земли, которые сыпались сверху, усиливали ощущение захоронения.

Сверху её накрыла рука Чона. Он ласково стал проводить по её волосам. Лайя обхватила его талию и вцепилась пальцами в куртку, напоминая себе, что она не одна. Она заставила себя сосредоточиться на его прикосновениях, на стуке его испуганного сердца, на его взволнованном дыхании на своем лице. Это вернуло её в реальность. Постепенно паника угасала, и вслед за выровнявшимся сердцебиением Чонсока к ней тоже пришло если не спокойствие, то хотя бы привычное состояние контроля над разумом.

Дверь по-прежнему подпрыгивала сверху от бега монстров, но люди, спрятанные под ней, уже привыкли. Темнота не позволяла ничего рассмотреть, поэтому Лайя закрыла глаза, попыталась расслабиться. И как обычно бывает, когда нельзя что-то сделать, то именно этого больше всего, до зуда, начинает хотеться. А пошевелить хоть чем-то, очень хотелось. Тело затекло, какие-то камушки пытали больную спину неровностями, а спереди металлический чехол кинжала Чона впивался в ногу – и не отодвинуться же, её тело плотно повторяло контуры тела азура. Взвыть бы от досады, но страшно, если чуткий слух чудовищ уловит звук, то это место станет её могилой по-настоящему.

Момент, когда всё затихло, обнаружили одновременно. Лайя дернула Чона за куртку, обращая внимание, а он чуть потянул её волосы. Чонсок выждал ещё какое-то время, а потом осторожно приподнял дверь и замер. Ничего не происходило. Стояла тишина. Он смелее сдвинул дверь, оставляя щель побольше. На них смотрело стремительно темнеющее небо. Чонсок встретился глазами с Лайей, её вспыхнувшая в глазах радость была ему ответом. Они выбрались на свободу и стали растирать затекшие ноги и руки.

– Скоро ночь, – тихо проговорил он.

Лайя одарила его усталым взглядом и хотела предложить расширить пространство их убежища, как услышала приближающийся гул. Она разочарованно застонала и вернулась в яму, снова вжимаясь в стену, чтобы Чонсок мог влезть.

– Выбрось своё оружие, – раздражённо прошептала она, зло сверкая глазами в сторону его пояса.

Чонсок послушно стал снимать перевязь с пояса. Звук расстегивающихся креплений был… странным и неуместным… Взгляд невольно притянуло к рукам азура. Когда Лайя поймала себя на этом, то смутилась и поспешила отвести глаза, принялась разглядывать землю, что было противоположной стеной. Вскоре кинжал Чона и перевязь полетели в ноги, а сам мужчина забрался внутрь и вернул дверь на место. Вовремя. Гул пронесся совсем рядом, а следом дверь просела от веса и снова вернулась в прежнее состояние. Змеи.

Мысль, что теперь всё это продлится до рассвета, отозвалось тоской. Одно хорошо: не одна и в относительном тепле, по крайней мере, спереди. Чонсок чуть пошевелился, пытаясь устроиться поудобнее, и пристроил подбородок на её макушку, а руку положил так, чтобы осыпающийся песок и земля не попадали на её лицо.

Лайя улыбнулась от такого проявления заботы и пристроила свою руку на его бок. Так они и заснули, переставая обращать внимание на рой и шипение, доносившееся сверху.

***

Сквозь полудрему она услышала, что дыхание Чона изменилось. Не спит. Лайя открыла глаза и прислушалась. Было тихо. Она не сдержалась и шепотом спросила:

– Утро?

– Вроде да, – едва шевеля губами, ответил он.

Чонсок чуть приподнял дверь. Солнечный свет ослепил обоих до болезненной рези в глазах. Они одновременно зажмурились. Когда Лайя снова открыла глаза, то столкнулась с его внимательным взглядом. Понимание, что всё это время границы между ними были стерты, что они вот так лежали рядом… Ближе уже не будет. Не будет… И сейчас… Она чувствовала его дыхание на своем лице. Лайя непроизвольно дернулась, краска залила лицо, взгляд сразу же спрятала. Чонсок ощутил похожую волну смущения, поэтому стал выбираться наружу, вот только тело, задеревеневшее за ночь, не слушалось. Попытки не увенчались успехом.

– Подожди, – взмолилась Лайя, не зная, отчего умрет быстрее: от нехватки воздуха, потому что Чон пытается выбраться, но лишь сильнее её придавливает в яме, или от смущения, оттого что он невольно ещё ближе и елозит по её телу своим онемевшим. – Я сейчас зачерпну силу из земли и смогу выбраться, потом помогу тебе. – Только не шевелись.

Он послушно замер, устремляя взгляд в небо, руку убрал. Лайя потянула магию от своей стихии, телу частично вернулась чувствительность, и она смогла выбраться. Усевшись на край их убежища, Лайя взяла Чона за руку и зачитала заклинание. Её магия как-то странно на него подействовала – он смутился ещё больше. Причины Лайя посчитала благоразумным не знать, спросила лишь:

– Всё нормально?

Он что-то неопределённое буркнул и поднялся. Когда мысли снова вернулись в спокойное состояние, самоирония заиграла на его губах ухмылкой:

– Признаю́сь, за всю мою жизнь это была моя самая необычная ночь с девушкой. Да и в целом такая ночь…

– Везет, – усмехнулась Лайя, – в моей жизни каких только ночей не было.

Он ещё немного поухмылялся, бросая на неё веселые взгляды, а потом вдруг стал серьезным:

– Пойдем, поищем эльфа и Кларис.

– Или то, что от них осталось, – добавила Лайя.

– Какая кровожадная ведьма, – поддел её Чонсок.

– Эй! – толкнула она его в бок. – Совместно проведенная ночь не дает тебе право подшучивать надо мной.

– Такая совместно проведенная ночь дает мне право жениться на тебе, – засмеялся он.

– Нет уж, я замужем! – в тон ответила ему она и подняла руку, показывая кольцо.

– Не очень и хотелось. – Он поднял руку, демонстрируя своё кольцо. – Я тоже занят.

Они на мгновение игриво переглянулись, веселясь, а потом реальность ударила под дых правдой, холодя изнутри. Они оба потеряли любимых. Кольца и воспоминания – всё, что осталось.

На звуки их голосов вышли Кларис и Мориан. Оба выглядели крайне плохо. Оказалось, что эту ночь они провели раздельно. Лайе стало жутко, озноб пробрал тело. Если бы она вот так осталась одна под землей, не зная, удалось ли Чону найти укрытие… Она подняла на него взгляд – её чувства он разделял и тронул в поддержке плечо.

***

Они шли просто наугад, ведь впереди была лишь неизвестность. Мориан предложил держаться ближе к границам своего клана, его поддержали. Когда они наткнулись на явную тропу, то снова подались чуть в сторону, собираясь идти параллельно, а не по самой тропе. Эльфы появились внезапно, окружая их. Число отряда было не очень большим – в победе Лайя была почти уверена. Достать оружие не успела. Что-то острое впилось в шею, а потом мир померк.

Глава 7

Она очнулась от резкой боли: кто-то наотмашь ударил по щеке. Рядом раздались брань и крики Чонсока. Последовал ещё один удар, скулу вновь обожгло. Лайя заставила себя открыть глаза, но те упорно пытались снова закрыться – на это и уходили сейчас все силы: не дать себе снова провалиться в беспамятство. Мысли в голове путались, сконцентрироваться не получалось. Ещё один удар по лицу окончательно взбодрил, теперь уже пульсирующая боль гарантировала ясность.

Возле неё ходил рослый эльф, прожигая презрительным взглядом. Ещё семеро, устроившись на привал, сидели неподалеку. Комплекция и внешний вид не оставляли сомнений в принадлежности к клану Таурохтар. Лайя дернулась, пытаясь подняться, но обнаружила, что крепко привязана веревками к дереву. Рядом с ней был привязан Чон.

– Как ты? – спросила она, поворачивая к нему голову.

При виде её разбитого лица и струйки крови, стекающей из уголка рта, Чонсок гневно зарычал и попытался освободиться от пут, которые сковывали его тело. Прохаживающийся мимо них эльф с силой пнул пленника по ногам, а потом присел перед ними и что-то заговорил. Лайя слышала раньше эльфийскую речь от Фенриса, да и от Мориана, но эти эльфы, ей так показалось, говорили с какой-то иной интонацией. Глупая в своей ненужности мысль посетила её голову: «Наверное, у каждого клана есть свой акцент, как отличается иллинуйский в зависимости от города и его окрестностей».

– Мы не понимаем по-эльфийски, – сказала ему Лайя, бесстрашно смотря эльфу прямо в его темные глаза.

А чего ей стоило бояться? Что в её жизни может быть такого, чего уже не было? Боль? Насилие? Пытки? Что этот эльф может сделать с ней более того, что было?

Он изогнул губы в брезгливой гримасе и с силой сжал её щеки своими худыми пальцами. Недавние удары сразу же отозвались острой болью, но показывать её врагу Лайя не собиралась. Её взгляд стал надменным, а бровь в насмешке приподнялась. Эльф схватил её за волосы и приложил об дерево. В голове зазвенело тысячами молоточков.

Чонсок закричал и постарался ногой достать эльфа. На него накинулись несколько воинов Таурохтар и стали избивать ногами.

– Перестаньте! – закричала в отчаянии Лайя. – Что вам нужно? Прекратите!

Увидев её слезы и страх, эльф широко улыбнулся и снова ударил. Лайя закрыла глаза, тихо молясь Создателю, чтобы он сжалился над Чоном: ему нужно жить и найти Тэруми, – раз уж в её жизни всегда вот так, через боль и потери, то пусть хоть у него всё будет хорошо…

Она сцепила пальцы и направила все свои силы на подавление порыва разрыдаться, как вдруг поняла, что кольца на её пальце не было. Кольца, которое надел ей на палец Фенрис. Ненависть захлестнула её, ярость затмила разум. Тьма жадно впитала её чувства, выпуская на свободу магию. Тело напиталось силой, а черные вихри стали клубиться у ног. Она почти освободилась от пут, как эльфы заметили магию и закричали. Быстро сориентировавшись, один из нападавших схватил за волосы Чонсока и запрокинул его голову назад, приставляя к его горлу нож, крича и привлекая внимание. Перевод был не нужен.

Лайя постаралась выровнять дыхание и убрать темные вихри. Ещё один эльф стянул с неё сапоги, задрал её штаны до колен и, показывая на её руны на ногах, закричал остальным. Тот самый эльф, что и бил её до этого, снова присел рядом, достал кинжал. Чонсок дернулся, и лезвие оцарапало его кожу.