Я подхожу к нему медленно, покачивая бедрами. Ощущаю, как мое платье воздушно двигается в такт движениям. Вижу, как хищно заостряется лицо мужчины.

Он готов меня разорвать или съесть?

Я подхожу к его столику и протягиваю крошечную пиалу двумя руками.

Ну же! Возьмешь или нет?

Покажешь мне свой мир?

Глава 4

Генерал драконов смотрит на меня испытующе. Так, словно хочет вскрыть черепную коробку и посмотреть, что у меня внутри.

Его взгляд опускается с глаз на мои губы, потом вниз до ключиц, а потом ныряет на грудь.

И тут он выбивает рукой пиалу из моих ладоней и зло встает с места, чуть не опрокидывая тяжеленный деревянный стол.

Я отшатываюсь от кипятка и такого агрессивного мужчины. В таверне тут же смолкают все голоса, и лишь звук флейты разносится по залу.

Зверь бросает на меня тяжелый взгляд, полный ярости, и уходит не оглянувшись.

А я оборачиваюсь, стараясь удержать маску безмятежности на лице. Вижу, как все гости замерли с ужасом на лицах. Они невероятно испугались выпада генерала.

Мужчины отводят глаза, словно говоря: «Разбирайся сама, ничего не вижу». Женщины же повтягивали головы в плечи и будто стали меньше в размерах.

Волшебная атмосфера улетучивается в один миг.

Да что такое с этим генералом не так? Как можно так презирать постороннюю женщину за то, что изменила мужу с его братом?

Может, ему голову отбили в сражении?

Я медленно иду к сцене, понимая, что вся магия момента улетела на помойку. И сколько бы я сейчас тут ни заваривала чайное волшебство, в головах присутствующих будет только эта яркая сцена с генералом, а на языках – жажда сплетен.

Поэтому я иду к сцене, поднимаюсь и опускаю голову, прощаясь с гостями. Занавес закрывается, мелодия смолкает.

И тут же таверну взрывает гул голосов.

– Госпожа, – на сцену сразу забирается Рикки, – как вы?

Я грустно улыбаюсь ему, протягиваю руку к его буйным волосам, треплю их.

– Ты был так хорош сегодня! Как ты красиво играл! Спасибо тебе большое. Без тебя церемония не получилась бы.

– Что вы, госпожа, я всего лишь дул в трубочку.

– Не преуменьшай свои заслуги.

– Но, госпожа, мне кажется, Зверь все испортил. Теперь к нам никто не придет, да? – спрашивает Рикки, пока я достаю чемодан из-за сцены.

Я тоже разделяю его опасения, но знаю, что нужно готовиться так, словно к нам может прийти толпа.

– Кто его знает, Рикки. Может, отрицательная реклама тоже реклама.

– Чегось?

– Ничего. Поможешь мне слить воду со стола и из чайников?

– Да, конечно.

Спустя десять минут мы покидаем таверну «Горный рай», так и не увидев хозяина. У меня создается ощущение, что Марио нас намеренно избегает. Словно берет паузу, чтобы посмотреть, что будет дальше.

А мы возвращаемся в темноте в чайную. Рикки щебечет что-то о чайной магии, зрителях и о том, как ему понравилось играть на флейте, а я все думаю о генерале.

Что-то не складывается у меня в голове вся картина, как ни крути. Я пытаюсь обратиться к бывшей хозяйке тела, но та словно ушла в глухую спячку, оставив меня гадать, что происходит.

Может, Алисия в прошлом как следует оскорбляла Зверя? Унижала?

Нет, не сходится. Тогда бы он не спас ее.

Мы заходим в чайную, я на автомате щелчком руки зажигаю светильники и сажусь на ближайший стул. Меня немного пугает, как легко магия вплелась в мой день, но это ощущается так естественно, словно само собой разумеющееся.

– Рикки, а где мой муж?

– Так в столице остался, госпожа.

У меня есть вопросы, которые не стоит задавать мальчишке, но я не знаю, где еще выяснить.

– А ты не знаешь, почему господин со мной не развелся?

– Так не успел еще. Господин как застал вас с Руфусом, так сразу сюда отослал. Кричал, что скоро пришлет бумаги о разводе.

Вот как. А это хорошие новости. Мне совсем не хочется быть с кем-то в законных отношениях и выполнять супружеский долг.

– Отлично! – говорю я и вижу, как от удивления вытягивается лицо Рикки.

Он явно не ожидал от меня счастливой улыбки.

– Я любила господина? – спрашиваю я с подозрением.

Рикки смотрит на меня так, как могут только дети, которые еще не понимают смысл слова «любовь». И запросто выдает:

– Вы мне говорили как-то, что любите только деньги и чай. Ну, и меня чуть-чуть.

Последнее он добавляет, засмущавшись.

Ого! Вот это новости. Милашка, что смотрела на меня из зеркала, была еще той ледышкой.

Только деньги и чай?

Поэтому она вышла замуж за столичного жителя?

– Рикки, а ты не знаешь, как мы с господином познакомились?

– Конечно, знаю! Об этом вся прислуга говорила целый месяц. Однажды господин ехал по торговому пути и чуть вас не сбил. Чтобы загладить свою вину, он скупил у вас половину чая, а потом понял, что без вас не уедет. Забрал вас в город.

Значит, со стороны мужа была любовь, а с ее – расчет?

– Рикки, а что ты говорил про долг Руфусу?

Мальчуган сразу грустнеет, смотрит на меня, наклонив голову, словно не хочет отвечать, но и молчать не смеет.

Молчание затягивается.

– Не хочешь говорить? – спрашиваю я. – Или не знаешь?

– Знаю только, что Руфус вас шантажировал.

– Чем?

– Что расскажет о вас господину.

Значит, связь таки была. Неужели она началась как случайная? Или принудительная? С этого Руфуса станется – явился сюда, вел себя так, словно домой пришел, а я его служанка.

«Алисия, не расскажешь, что произошло?» – обращаюсь я внутрь себя.

Ответом мне тишина.

Такое ощущение, что единственное, в чем готова содействовать прежняя хозяйка тела, – это чай.

Точно, это же ее любовь! А какая вторая?

Я припомнила слова Рикки, и в голове вспыхнуло: деньги.

Выходит, настоящая Алисия – достаточно меркантильная девушка, как бы неприятно ни было это осознавать. Но я-то другая. И мне ее репутацию надо привести в порядок.

Рикки как-то незаметно засыпает прямо за столом чайной. Я беру его на руки, переношу на свою кровать. Снимаю с него обувь, укладываю в кровать и достаю чистый плед из шкафа.

Выхожу в зал чайной и оглядываюсь. Да тут море работы. Похоже, сон мне сегодня не светит.

И пусть завтра придет лишь один человек – это уже будет прорыв. Один – не ноль!

Первым делом я выхожу во двор и смотрю на покосившуюся вывеску. Беру метлу, стряхиваю пятилетнюю грязь с букв и вензелей, а потом сооружаю импровизированную стремянку из стола и стула.

В кладовой нахожу молоток и гвозди. Уж вбить железяку-то я смогу!

Приходится немного постучать, чтобы вывеска висела ровно, но Рикки даже не просыпается. Умаялся, бедняжка!

А самой чайной необходимо провести ревизию. Я нахожу всего пять стульев, которые можно было бы оставить – у остальных нужно менять обивку.

Это мало, очень мало. Но все же пять – лучше, чем ничего.

Из этого можно даже развить целую концепцию – уединенного чаепития. Наслаждения чаем наедине с собой.

Я оставляю только пять столов и пять стульев. Нахожу четыре ширмы и отделяю пять зон в самых лучших частях чайной. Потом приступаю к оформлению прилавка. У меня нет пирожных, поэтому стеклянная витрина зияет пустотой. Зато у меня есть чай. Его и использую для оформления!

Я отмываю стеклянные пиалы и насыпаю в них самый красивый чай с добавками.

Верхний ряд – черные чаи с вкраплениями сушеных ягод малины и клубники, лепестков подсолнечника и василька, с цукатами фруктов.

Среднюю полку отвожу под зеленый чай и улуны, разделив напополам – чистые сорта и с добавками.

Нижнюю полку заполняю пиалами с травяными составами. Здесь также находят свое место чаеподобные напитки, такие как ройбуш, кудин и мате.

Чайная сразу наполняется приятным ароматом.

Я подготавливаю все для продажи и взвешивания чая. Тренируюсь засыпать в крафтовые пакетики чай небольшим совочком, закручиваю их специальными металлическими плоскими зажимами, больше похожими на золотистую ленту, и прикрепляю уже заготовленные бывшей хозяйкой твердые карточки с названием чая и составом, чтобы каждый клиент знал, что купил.

«Вообще-то, надо не россыпью чай продавать, а заваривать его. Так выгодней», – раздается в голове.

А вот и настоящая Алисия голос подала!

Вот дает, чуть не по ее – так тут как тут.

Но она права – заливать два грамма кипятком и продавать по цене ста граммов гораздо выгоднее.

Я тут же использую возможность и обращаюсь к ней: «Алисия, мне нужно знать твою историю».

Но в ответ мне лишь глухая тишина.

Вот зараза характерная! Только о чайной и беспокоится. И о деньгах. Все, как и говорил Рикки.

«Алисия, я могу лапки крестиком сложить и ничего не делать. Или вон роман с генералом закрутить!»

«Не смей!» – взрывается в голове шипение.

О-го-го! Да там и гонора не на милое личико, а на целую стервозину!

«Почему? Красив, богат, хорош во всех отношениях. А сколько страсти в глазах!» – провоцирую я.

«Он меня ненавидит», – как-то глухо раздается внутри, словно с разочарованием.

«Почему?»

Алисия молчит и, сколько я дальше ни задаю вопросов, сколько ни шантажирую бездельем, больше признаков присутствия не подает.

Ну и ладно!

У меня время идет, а я еще не со всеми чаями познакомилась.

«Помогай лучше тут тогда», – обращаюсь я к ней, открываю жестяную коробку на чайной стене и втягиваю аромат.

«Цветы жасмина, зеленый чай скрутки "порох", крепкий, терпкий, с горчинкой при первом заваривании, а в последующих полностью раскрывает вкус», – раздается в голове.

Пусть так пока с ней контакт наладим. А там, глядишь, и на откровения раскручу.

Я достаю одну за одной жестяные банки с чаем и рассматриваю, вдыхаю, слушаю голос внутри. Стараюсь запоминать, потому что кто знает эту бывшую хозяйку тела – вдруг исчезнет или замолчит в самый неподходящий момент.

После того как я заканчиваю с чаями, иду отмывать многочисленные чайники, что пылились на полках на стене. Часть из них добавляю на прилавок для оформления, часть отставляю в глубину прилавка для того, чтобы подавать в них чай, а часть – самые необычные и неудобные для заваривания из-за формы – ставлю обратно на полки.

«Правильно. Они больше для атмосферы», – раздается внутри.

Судя по голосу, Алисия довольна.

«И как тебе быть взаперти? Не управлять собственным телом? Не расстраивает?» – провоцирую я ее в самый неожиданный момент.

Мне очень важно понять ее истинное отношение и мое настоящее положение. Не хотелось бы быть грубо использованной. Более того – я собираюсь бороться за жизнь здесь.

И я с замиранием сердца жду ответ. Чувствую, в этот раз она не промолчит – я слишком ее задела.

«Расстраивает. Я хотела умереть. Полностью», – звучит в моей голове.

Значит, она действительно сама бросилась со скалы? А то было у меня предположение, что это бывший муженек постарался.

Мол, быть вдовцом лучше, чем рогатым оленем. И жена раскаялась настолько, что в порыве раскаяния решила очистить свою совесть кровью.

Но тут, похоже, совсем другая история.

«Почему? Из-за шантажа Руфуса или из-за того, что поймали на измене?» Мне нужно это понять.

Голос в моей голове молчит так долго, что я начинаю думать, что не ответит. Но потом меня удивляют слова: «Больше не было смысла бороться. Я везде поставила не на то».

Меня это так возмущает!

– Бороться нужно всегда! – говорю я вслух. – Всег-да!

«Даже когда ты знаешь, что закончишь свою жизнь среди чайный банок одна?»

– Даже так! Что плохого быть одной?

«А ты была?»

– О да! Я целых пятнадцать лет была изгоем. И ничего, со скалы не прыгала.

«Да что ты понимаешь! Генерал сживет нас со света. Сама увидишь!»

– Из-за чего? Его брат – не красна девица, чтобы за его поруганную честь вступаться! – громко возмущаюсь я в тишину.