– Правильно произносится «шлюхи», – назидательно сообщил Лейс. – И да, заждались, так что пусть тебе будет стыдно! Я тут с тобой нянчусь, вынуждая девочек заниматься всякими непотребствами друг с другом.

– Очень смешно. Я же говорил – иди!

– Кто ж тебя подстрахует, если ты облажаешься?

– Точно не ты, – хмыкнул Демир. – Мы оба знаем, что твой максимум – приложить пропуск к считывателю.

– Так, все, понял, в лаборатории остаются только девственники!

Насмехался Лейс по привычке, на самом деле почему-то было не смешно. Он заставил себя уйти, ему казалось, что остаться слишком унизительно. Но тревожное чувство отказывалось отступать, умоляло вернуться, подстраховать – Сабир ведь все-таки не дурак, он не зря ввел требование о проведении экспериментов вдвоем!

Лейс запретил себе такие мысли. Когда Демир вошел в стеклянный куб, никаких изменений в состоянии астероида не было, да и не могло быть, это ведь не живое существо! Демир знал, что делает, он в защитном костюме, который выдержит, пожалуй, даже ядерный взрыв. Компьютер следит за жизненными показателями, все обязательно будет хорошо! Тревожась о нем, Лейс просто выставляет себя посмешищем, пытающимся угодить старшему брату.

Мысли о том, что Сабир сочтет себя победителем, привычно подхлестнули, помогли перезагрузиться. Лейс припомнил, где сейчас гремит самая шумная вечеринка, и направился туда.

Вообще-то, веселиться в таких обстоятельствах не полагалось никому, но тех, кто отказался от работы в пользу нового ритма жизни, становилось все больше. Потому что это очень удобно – никогда не трезветь и позволить другим разбираться с проблемой.

Сегодня они заняли один из больших залов, убрали часть оборудования, чтобы обеспечить побольше места. Под потолком привинтили колонки, и теперь музыка, бездумная, бессмысленная, ревела так, что дрожали оставшиеся трубы. В воздухе висел дым, ради которого наверняка скрутили пожарную сигнализацию. Он был настолько густым, что дурманил сам по себе, обвивал кольцами, как ядовитая змея. Но Лейсу такого было маловато, он нашел в хихикающей, шатающейся толпе Эли Бланчарда, привычно расслабленного, рассматривающего мир ненормально блестящими глазами.

Эли всегда был одурманен – и всегда сохранял деловую хватку. Лейс подозревал, что, если торговец однажды протрезвеет, он превратится в совершенно другого человека, не имеющего ни малейшего понятия о том, как он жил последние двадцать лет.

Разговор у них был короткий… да не было, по сути, разговора. Эли задал лишь привычный вопрос:

– За оплату или за услугу?

– За оплату, – отозвался Лейс, доставая из кармана кислородную маску. Оставаться в долгу у торговца он не собирался, а забыться хотел.

Эли оценил маску в три белые таблетки, четыре черных и бесплатную выпивку на всю ночь. Белая таблетка помогла расслабиться, две черные обеспечили Лейсу девушку – настоящую, живую, не андроида какого-нибудь! Он понятия не имел, как ее зовут, да это было и не важно. Она стала тем, чего он так давно искал: забвением.

Девушка сама нашла для них укромный уголок: небольшую нишу между трубами, завешенную какими-то тряпками. Видно, не первый раз отрабатывала развлечения на вечеринке у Эли! Лейсу было все равно. Прижимаясь губами к шее девушки, он чувствовал ее пульс, обжигающий жар кожи. Синтетический запах цветов переплетался с горьковатым запахом пота. Девушка была настоящим моментом, примитивным, пронизывающим удовольствием, которое делает неважным все остальное – и разум, и совесть, и долг…

В момент, когда Лейс не удержался, вскрикнул, чувствуя полыхнувшее внутри электрическое удовольствие, ему показалось, что где-то совсем близко громко, будто судорожно звенит коммуникатор. Но это больше не имело значения.

* * *

Демир Хафиз чувствовал: он один понимает, какое чудо перед ними оказалось. Сабир воспринимает все как техник какой-то, он настроен на результат и не забывает о безопасности… И это хорошо, но порой осторожность слишком сильно задерживает прогресс. Шукрия и вовсе напугана, она хочет выслужиться перед начальством, чтобы блокировку четвертого уровня поскорее сняли, а в таком настроении лучше и вовсе не браться за научную работу.

Демир же сохранил ясность мышления, он первым заподозрил: им всем досталось чудо. Именно с научной точки зрения – хотя слово «чудо» вроде как неприменимо в науке. Ничего, Демир позволил себе эту маленькую слабость, ведь работу он все равно не прекращал.

Его коллеги в большинстве своем сосредоточились на том, что кристаллы, покрывающие астероид, – не живое существо. И только Демир поставил перед сканером другую задачу: определить, мертвы ли они. Тут компьютер раз за разом давал сбой. Он не просто не мог полностью отрицать, что в странной субстанции точно нет жизни, он не определял, органика это по происхождению или нет.

Кристаллы оставались абсолютно неопознанным веществом – а значит, абсолютно новым! Такое нужно исследовать в специальной лаборатории, оснащенной подходящим оборудованием. А что было в наскоро переделанном ангаре? Да в основном сервисные дроны, которые для таких сложных задач подходят плохо. В этом свете стратегия выжидания, выбранная Сабиром, смотрелась еще комичней. Чего он ждет? Что эти железяки сами эволюционируют до совершенных компьютеров?

Демир допускать такую же ошибку не собирался. Он подозревал, что у него уйдет несколько ночей, чтобы вскрыть защиту, установленную начальником. Но тут ему удачно подвернулся Лейс, который был бесполезен во всем, кроме обладания допуском нужного уровня, и это упростило ситуацию.

Теперь Демир не замечал ничего – ни времени, ни окружения. Он, даже увлеченный, действовал осторожно, но и это не помешало ему получить первые результаты, гораздо большие, чем исследования компьютера. Кристаллы реагировали! Некоторые вещества были способны их уничтожить, как и экстремальные температуры. Но потом те образцы, с которыми он работал, восстанавливались – даже будучи отделенными от астероида. Получается, астероид им не нужен? А что тогда нужно?

К тому же кристаллы не были однородными. Одни все-таки разрушались в условиях, которые задавал Демир. Другие эти же условия выдерживали, да еще и увеличивались. Но ситуация не выходила из-под контроля, даже близка к этому не была, и он продолжал работу.

Сканер показывал, что кристаллы находятся не только на поверхности астероида, они проросли в него, заполнили пустоту в пористой породе. Теперь Демиру отчаянно хотелось узнать, чем они отличаются от внешних. Судя по показаниям компьютера, именно они, внутренние, дольше всего хранили неизвестное излучение.

Но чтобы исследовать их, сначала требовалось их достать. В полноценной лаборатории Демир поручил бы это дронам, но тут правильно настроенных не было. Пришлось действовать самому – браться за пилу, обычно использовавшуюся для совсем других целей. Нет, Демиру было не впервой адаптировать ремонтные инструменты для научных нужд. Но обычно он поручал исполнение приказов ассистентам, ученые не должны тратить на такое силы!

Теперь же пришлось заниматься этим самому, потому что Лейс давно смылся, да и вряд ли этот пацан выполнил бы поручение. Ничего, все справляются… насколько сложно это вообще может быть?

Принцип действия и правда оказался нехитрым, подвели обстоятельства. Защитный костюм не обладал никакими усилителями, он сам был тяжелым и сковывал движения человека, находящегося внутри. Да и Демир не был самым тренированным из обитателей станции, обычно это его не волновало, он считал себя человеком ума, не мускулов. А вот сейчас привело к проблеме…

Он даже не заметил, как это произошло, его предупредил компьютер: на небольшом экране, закрепленном возле лицевого щитка, всплыло оповещение о разгерметизации. Целостность защитного костюма была нарушена, а Демир даже не заметил, как и когда это произошло! Он еще и разглядеть сам себя нормально не мог, он чувствовал себя заключенным в громоздкий кокон. Все же в порядке, костюм целый, это просто ошибка системы! Или нет?

Он все-таки нашел разрыв. Ничтожный, смешной даже – сантиметра два, не более. Похоже, он задел рукавом острое лезвие пилы, когда готовил инструмент к работе. Демир поспешно оторвал от изоляционной ленты кусок подходящего размера и заклеил прорыв. Компьютер тут же угомонился, его вполне устраивало то, что целостность восстановлена, и не важно, как.

Демиру прийти в себя оказалось чуть сложнее. Сердце колотилось бешено, быстро, словно намеренно билось в ребра, чтобы уйти, уйти подальше. Воздуха не хватало, и Демир дышал часто, глубоко. Он понимал, что объективных причин для этого нет, поиск и решение проблемы не так уж его утомили. Но подавить стресс было непросто, и ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

Ничего страшного не случилось. Это главное. Лабораторный костюм провел максимальную диагностику, на какую был способен, и не выявил не то что проблем – намека на них. Демир разрезал пилой только костюм, кожу и даже собственную одежду не задел. Пила еще не использовалась для работы с астероидом, лезвие было чистым. В этот момент ученый находился в дальней части защитного куба, образцы лежали на столе, он был на расстоянии нескольких шагов от них. Изоляционная лента полностью восстановила герметичность, все в порядке, можно работать дальше. Демир прекрасно знал: если он выйдет сейчас, обратно без помощи Лейса уже не войдет, а снова обращаться к этому избалованному пацану было даже унизительно.

Он поразмыслил о риске, решил, что все неплохо, и вернулся к работе. Очень скоро она привычно увлекла его, заставила позабыть обо всем вокруг. Демир сначала срезал незначительную часть астероида, близко к поверхности, и убедился, что кристаллы там есть. Да еще какие! Они, защищенные от разрушительного воздействия космоса, казались более прозрачными и яркими, чем скромные осколки песочного цвета, оставшиеся на поверхности. Что же тогда скрывается на глубине, там, где больше пустот?

Демиру хотелось поскорее узнать об этом – и точно так же астероиду не хотелось открывать свои тайны. Работать стало тяжелее, основная порода, сначала легко поддававшаяся лезвию, будто затвердела. Возможно ли такое? Демир даже проверил показания сканеров, но они оставались прежними. Астероид не менялся, а задача все равно усложнялась!

Демиру потребовалось некоторое время, чтобы понять: меняется он. Странно так… Если бы речь шла о ком-то другом, а Демиру предложили разобраться в этом, как в теоретической задаче, он бы сразу сказал – конечно же, все дело в том, что человек начал прилагать меньше усилий! Но теперь, когда он стал тем самым человеком из задачи, все оказалось не так просто.

Он-то знал, что прилагал столько же усилий, сколько и раньше. Значит, ослабли мышцы… Он утомлен? Так скоро? Нет, не должен был, это же несложно! Но как бы он ни спорил сам с собой, реальность была неумолима: он работал все хуже. Мышцы наливались непривычной тяжелой усталостью. Суставы как будто ныли… Уже сейчас, хотя, по идее, нагрузка должна была сказаться гораздо позже! Голова болела, мыслить становилось все труднее. Сердце, лишь недавно успокоившееся после шока, снова разогналось до немыслимой скорости.

Он и не думал, что довел себя до такой паршивой физической формы. Демир разозлился сам на себя и запретил себе отдых. Он завершит эксперимент, нравится это проклятому телу или нет!

Но оказалось, что игры с природой так не работают. Тело не поддалось приказу, оно продолжило замедлять Демира. Внутри, где-то в груди, разгорался болезненный жар. Желудок сжимали спазмы, как при отравлении, хотя позывов к испражнению не было. Температура определенно поднялась. Все это Демир старался отмечать с хладнокровием ученого, однако получалось плохо. Он не был медиком, но и его знаний хватило, чтобы понять: эти симптомы не сулят ничего хорошего.