4. Наташа

Кожу на ладони тянет и жжет. Возможно, даже содрала ее о Сашкину щетину, но вместо того, чтобы проверить и, возможно, принять какие–то меры, чтобы обезболить, я, задрав голову на изваяние передо мной, не свожу глаз с его лица.

Его щека наливается кровью. Саданула я здорово. Со всей силы.

Господи, как я вообще допустила эту ситуацию?

Этот поцелуй… Эти мягкие губы… А язык!

Ни в какое сравнение с поцелуем со Славой! У моего жениха язык жесткий и соленый, тыкается раскоординировано и куда попало. После нескольких попыток как–то само собой мы сократили количество французских поцелуев, а теперь ограничиваемся одними чмоками в губы и щеки. Без поцелуев вполне можно жить и любить человека. У него полно других достоинств – ум, красота, сила, харизма. Возраст! Я всегда хотела в мужья мужчину старше себя.

Славе чуть за сорок. Идеально. У нас много общего. Он интересный собеседник.

В моей копилке под названием «будущий муж» много чего еще: деловая хватка, например, достаток, опыт.

Он не был женат, потому что, как и я, искал свою половинку. И нашел меня.

Слава именно такой, каким я себе рисовала в воображении и загадывала на Новый год на протяжении многих лет.

Мы даже живем раздельно, потому что мой жених консервативных взглядов. Гражданский брак не приемлет. Это не мешает ему быть лучшим защитником в городе по бракоразводным делам.

Но Саша…

Он овладел моими губами, ртом насильно, но сделал это так умело, чувственно, страстно, что в какой–то момент я перестала сопротивляться. Мне понравилось! Настолько, что еще несколько секунд, несколько толчков его языком в мой рот, и я бы кончила, если бы этот несносный мальчишка, лучший друг моего брата, не остановился в последний момент.

И эта пощечина – это скорее наказание ему за то, что остановился!

Но она же отрезвила меня.

Что он делает!

Что делаю я?

– Не смей. Больше. Ко мне. Прикасаться!

– Только не говори, что тебе не понравилось, – вкрадчивым голосом заявил Ольшевский, глядя на меня из–под бровей. Глаза еще пьяные. Не такие, как вчера. Сейчас он пьян от другого. От меня. От нашего поцелуя.

– Мне. Не понравилось!

Говорю одно, чувствую совсем другое! Диаметрально противоположное!

Что со мной происходит? Почему мое тело так отреагировало на Сашу? Он же просто друг. Можно сказать младший брат. Как Вадик.

Да, Саша еще давно пытался ухаживать. Неумело, глупо, наивно. Еще с того дня, как Вадим познакомил меня со своими друзьями.

Сколько мне тогда было? Мама только–только вышла замуж за дядю Витю, и мы переехали в этот город. Где все чужое и незнакомое – улицы, люди, школа, одноклассники.

И на каждой перемене я видела Ольшевского – худого мальчика с наивным и доверчивым взглядом. Полным обожания, когда он смотрел на меня. Таскал мой рюкзак, если уроки заканчивались одновременно. Девчонки смеялись. И я смеялась вместе с ними и не воспринимала его всерьез. Меня всегда привлекали парни постарше.

Саша давно не мальчик. Мало того, он привлекательный молодой мужчина. С тем же влюбленным взглядом, как в детстве. С настойчивым желанием завладеть моим сердцем. А у меня от его признаний и откровений все равно ступор и смех подружек в голове.

Хотя, надо признать, его поведение по отношению ко мне льстило. Девушки любят нравиться мужчинам, быть в центре внимания. Я всегда чувствовала себя при Саше королевой, а он был моим верным пажом.

Но никогда! Никогда он не позволял себе переступить черту. Любил, признавался мне в любви где в шутку, где всерьез, завуалированно при друзьях, пару раз несмело, расплывчато наедине, но всегда, всегда соблюдал дистанцию.

А сейчас…

В голове будто что–то щелкнуло, переключило, замкнуло. Саша вырос! Его чувства ко мне с годами только окрепли. И вот он передо мной – открытый. Как сейчас модно говорить – мясом наружу. И без единого изъяна кроме того, что одержим мной.

Пытаюсь усмирить свое потрясенное тело. Губы ноют и требуют еще поцелуев. Низ живота скручивает болючим спазмом. Грудь набухла и потяжелела. Ноги дрожат.

Максимально сжимаю бедра. В трусиках мокро.

От поцелуя!

Раньше со мной такого не было. Чтобы вспыхнула как спичка – впервые.

Всегда нужна была продолжительная прелюдия.

– Врушка, – он все чувствует. Чувствует реакцию моего тела на его.

Как самец чует возбужденную самку. Даже ноздри подрагивают.

Наступает, заставляя пятиться назад, пока я не упираюсь в стену. Ставит руки по бокам от меня, нависает надо мной. Глаза темнее ночи. Опасные. И такие притягательные. Дьявольские.

– Саша, остановись! – делаю слабые попытки вернуть себе самообладание. Включить холодную стерву. Неприступную и несговорчивую. Расчетливую и принципиальную.

Между нашими телами пара десятков сантиметров. Если бы не мои ладони, что сдерживают натиск, не было бы и миллиметра. Ольшевский настроен решительно.

Пальцами чувствую твердые мышцы под футболкой. Они – кипяток. Мне жарко. Мысли, чувства, желания смешанные.

– Останови меня. Если уверена, что точно не хочешь…

Какой горячий и сладкий у него шепот. Порочные губы так близко… Дразнят, манят.

Облизываю пересохшие губы.

Волна желания обрушивается с новой силой, затыкая разум. Не могу больше сопротивляться зову тела.

Сама набрасываюсь на его губы.

Цепляюсь пальцами за каменные плечи. Кажется, протыкаю ногтями ткань его футболки, кожу, когда его руки сжимают мои ягодицы, выбивая из меня стон. Юбка давно на талии. Пиджак сброшен на пол.

Опора под ногами исчезает, но только для того, чтобы через несколько мгновений почувствовать себя в горизонтальной плоскости.

На мягком покрывале двуспальной кровати.

Под тяжестью мужского тела.

5. Наташа

Он сплетает наши пальцы. Расплетает. С недовольным сопением мне в макушку стягивает с моего безымянного подарок жениха, бряцает им о прикроватную тумбочку. И снова сплетает наши пальцы. Ласково и трогательно. Будто мои сделаны из тонкого хрусталя и при неосторожном движении рассыпятся на тысячи мелких осколков.

Кулаком из сплетенных пальцев прижимает меня к своей груди. Так сильно, что спиной чувствую стук его сердца о ребра.

Дышит горячим дыханием в шею, плечи, оставляет там поцелуи, отчего сладкие мурашки бегут по еще влажной коже.

До боли закусываю зацелованные, залюбленные, замученные губы.

Что мы наделали? Я, невеста другого мужчины, поддалась слабости и переспала с лучшим другом моего брата!

Если узнает Вячеслав…

Даже если не узнает, как я буду смотреть ему в глаза? Врать после близости, что он лучший?

Саша – лучше всех мужчин, что у меня были. И переплюнуть его вряд ли кто–то сможет.

Я была уверена, что после Славы у меня больше никого не будет!

– Люблю тебя, Наташка, – сотое или тысячное признание за сегодняшнее утро из уст Ольшевского. До, во время, теперь вот после секса.

Оно звучит как предупреждение, чтобы ни о чем не жалела.

Я еще не поняла жалею или нет. Секс был потрясающий. Все, что было раньше, с другими мужчинами – словно неудачные пробники.

Под ребрами вместо щемящей нежности, счастья, радости разливается едкая горечь. Мне очень хочется ответить Саше тем же, но…

– У меня есть жених.

Сложно говорить о другом, лежа в объятиях мужчины, под которым несколькими минутами ранее стонала и просила не останавливаться. Голос срывается на последнем слове.

– Брось его, – беспечно и не прерывая ласки губами.

– Обязательства.

– Разорви.

– Бизнес.

– Ты и без его бизнеса справлялась.

– Как у тебя все просто.

– Потому что это действительно просто, Наташ.

– Нет, Саша. Это не так. У тебя… у нас с тобой был незакрытый гештальд. Теперь все. Мы забудем это утро и останемся друзьями.

Не расцепляя наши пальцы, Ольшевский разворачивает меня на спину. Внимательно всматривается в мое лицо, подперев голову рукой, согнутой в локте.

Блуждаю взглядом по его темно–русым волосам, мягким, взлохмаченным, по мощной шее, ключицам.

– Выходи за меня.

Он как будто не слышал все, что я ему только что сказала.

– Сашка, ты все такой же смешной. Мальчишка… – я все–таки решаюсь посмотреть прямо в его глаза. Он такой искренний и открытый, что будь мне лет восемнадцать–двадцать, я бы не раздумывала. Порвала бы отношения там и дала согласие Саше.

Но мне далеко не двадцать. Будущее спланировано, просчитано и одобрено.

А с Ольшевским… как игра. Внезапно захватила, увлекла. И в определенный момент я ему надоем и проиграю, оставшись ни с чем.

– Я серьезно, Наташа. Поженимся. Пацанов нарожаем.

– Пацанов? – растерянно переспрашиваю.

– Двух. И одну девочку.

Он точно сумасшедший.

Вытягиваю свои пальцы из его руки. Надо как–то заканчивать это сумасшедшее утро. Медленно очерчиваю пальцами контур мужественного лица, лоб, виски, скулы, подбородок. Хочу оставить на память тактильные ощущения жесткости его щетины, мягкости губ…

Его ладонь путешествует по моему телу. Изучает, ласкает, сжимает.

И снова возбуждает, попадая в какие–то неизвестные мне эрогенные точки! Я не подозревала что у меня их столько и в самых непредсказуемых местах!

Чувствую бедром его твердость. Сердце начинает биться чаще.

Ольшевский такой ненасытный!

Стараюсь сохранить благоразумие и трезвость ума, когда внезапный любовник присасывается к моей груди. Это чертовски трудно – оставаться бесчувственной. Извиваясь под мужскими ласками, пытаюсь достучаться до соблазнителя:

– Он мне сделал предложение, и я… приняла его. Я выхожу замуж за мужчину своей мечты.

– Ты его не любишь.

– Люблю.

– Любимым не изменяют.

Он прав! Чертовски прав! Но со Славой нас связывает не влюбленность, но много чего другого.

– Я. Выхожу. Замуж.

– За меня.

– Нет!

– А как же мы? – на мгновение Саша оторвал голову от моей груди, чтобы взглянуть в мои глаза. – Оставишь меня в любовниках? Прятать будешь ото всех? Я не согласен. Вторая роль не для меня.

– Мы? Нас никогда не было, Саша. Не было и не будет. Никаких любовников, пряток и вторых ролей.

Мне бы зажмуриться, чтобы не видеть его реакцию после этих слов. Но тогда он решит, что я обманываю. А я не могу вот так – в омут с головой, одним махом обрубив все планы и договоренности. Поэтому слова мои – чтобы обидеть, разочаровать, остыть ко мне раз и навсегда, а не истязать и мучить.

– Жестокая женщина.

Даже мой прямой, открытый взгляд не убедил его в моей искренности. Глаза цвета карамели озорно блеснули. Язык облизал дьявольски красивые губы. И они тут же с жадностью снова захватили мою грудь. Зубы прикусили вершину, пальцы сжали другую, заставили позвоночник выгнуться.

А где–то там, на полке в коридоре звучит настойчивый продолжительный звонок моего телефона.

– Черт! – со стоном дергаюсь. – У меня же встреча в десять!

Деловая. Со Славой!

– Успеем.

Я снова обездвижена и придавлена. И с удивлением отмечаю, что сопротивляться совсем не хочется. Думать о женихе тоже! Мысли о нем Саша выбивает умело и, кажется, целенаправленно. Слава уже кажется чем–то эфемерным, ненастоящим, а в какой–то момент – дурацким сном.

Еще никто ни разу так меня не любил – нежно, страстно, жестко, чувственно. Коктейль из ощущений. То ускоряясь, то замедляясь, когда вот–вот должно накрыть удовольствием. Специально мучает, оттягивая финиш. И мне приходится уже молить о пощаде и чтобы дал мне эту чертову разрядку!

6. Наташа

– Как я буду работать? У меня ноги до сих пор дрожат! – выговариваю любовнику, в который раз не попадая пуговицей в петельку. Все потому, что кто–то мешает. Лапает, целует куда придется. А во взгляде одно обожание и восхищение. Я Сашу таким счастливым ни разу не видела.

– До работы донесу на руках, а там сядешь в кресло и руководи сколько влезет.