– А… Вот ты о чем. Ну тогда пойдем. Только обещай, что будешь рядом. Я, как видишь, вообще ничего не понимаю в… Во всем этом.

– Не вопрос, – согласилась Беля и с топотом сбежала по ступенькам.

Я спрыгнула с кровати и последовала за ней к дверям. Когда выходили, Рыся предупредила нас строгим тоном:

– Чтобы к девяти часам были в комнате.

– Ты мне не мама, – заметила я, и мы с Белей вышли в коридор.

В одиночку и без надзора мы с Беляной с восторженными охами и ахами бродили по академии минут сорок. Забредали в какие-то залы, сады и коридоры. Студентов встречалось мало, видимо, потому что время уже позднее и все где-то скучковались, а не бродят по коридорам, как мы.

Найти столовую оказалось непросто. Она расположилась на первом этаже здания, а вход в коридор, который вел к ней, спрятался под лестницей в центральном холле. Если бы не пятикурсница в красивом белом и очень стильном сарафане с вышивкой на воротнике, мы бы так ее и не нашли.

– Она такая высокая, – заметила Беляна, когда мы, поблагодарив пятикурсницу, спускались по полукруглой лестнице.

– И сзади под косой месяц, – кивая, дополнила я. – Заколка, что ли, такая?

– Не, – ответила Беля. – Я про них читала. Это Лебеди. Род такой. У них у всех силовой месяц над шеей под волосами блестит.

– Зачем? – не поняла я.

– Ну сила так выглядит, – пожав плечами, пояснила подруга-ясновидица. – Так сублимируется концентрат и нам кажется, что «месяц под косой блестит».

Я усмехнулась.

– Ага, а во лбу звезда горит.

– Звезда только у родоначальницы… э… рода. – заметила Беля. – У остальных лишь месяц.

– Я вообще-то пошутила, – сообщила я.

Беля моей шутки не поняла и задумчиво нахмурилась. Через минуту мы вошли в столовую, поразившую не меньше, чем комнаты, в которые нас поселили. Расписанный под гжель пол, длинные дубовые столы, сиденья с подушечками, летающие люстры, широкие окна и много горшков с зелеными цветами.

К линии раздачи мы подходили, глупо вертя головами. Взяв подносы, насобирали на них все, что увидели в холодильниках. Удивлению моему не было предела, когда в конце выдачи вместо кассира я увидела горшок с папоротником.

– А куда платить? – не поняла я.

Позади раздался знакомый мужской голос:

– А здесь задаром.

Мы с Беляной разом обернулись. Руслан перед нами улыбнулся во все зубы и демонстративно приподнял свой поднос с единственной тарелкой супа и большой краюшкой хлеба.

Глянув на наши подносы, он приподнял брови и сказал:

– Девицы, вы будто бы с голодного краю посбегли. Али не кормили вас дома?

Мы с Беляной стыдливо уставились в пол, но с подноса ничего убирать не стали.

– Али кормили, – отозвалась я. – Но тут все так вкусно выглядит.

Свободных мест в столовой вечером оказалось много, и мы сели в дальнем углу, чтобы не мозолить глаза местным. Я успела заметить несколько человек из ладьи, они тоже сели тихонько в сторонке.

– Ну как? – поинтересовалась Беляна у Руслана. – Устроился? Где твоя комната.

Тот кивнул, отправляя в рот ложку густого супа, и, проглотив, ответил:

– Славно устроился. Сосед мой ладный оборотень, с ним у меня справно пойдут дела. Со зверьми ибо я рожден вести сказы. А комната моя супротив вашей, но чуть правее.

Беляна закатила глаза и засмеялась.

– Нет, – сказала она, – с твоим говором нужно что-то делать. Ну что еще за «супротив»? Говори – «напротив».

– Отчего же тебе, красна девица, не по нраву мой говор? Али непонятен он?

Беляна засмеялась еще сильнее, жмурясь и весело морща нос.

– Аха-хах, Руслан, говор вроде понятен. Но слишком уж вычурный. Давай я с тобой позанимаюсь, а?

– Какие же дела ты со мной жаждешь сотворять? – с добродушной улыбкой спросил Руслан, но любой бы заметил в его карих глазах лукавые искорки.

Хохот Беляны стал таким громким, что на нас стали оглядываться, я толкнула ее под столом в бедро. Она хмыкнула и чуть притихла, хотя хихикать не перестала.

– Я жажду научить тебя нормально разговаривать, – веселым шепотом ответила ясновидица. – Не обижайся, но твой акцент – древний, как лепешка мамонта.

– Ну… Лепешки мамонта тоже бывают пользительны, – философски заметил Руслан.

Пока Беляна и Руслан откровенно флиртовали, я пробовала съестное из каждой своей тарелки. Блюда оказались одно другого лучше. Сочная запеченная рыба, грибной суп, фаршированный подберезовик, пирожок с яйцом и мясом, мусс из слив, ягодный пирог…

Боясь, что всего не съем, я решила отнести еду обратно на стол раздачи и попросить запаковать с собой. Что и сделала, сообщив новым друзьям, что сейчас вернусь.

За столом раздачи меня обслужила спокойная, как удав, женщина с двумя толстыми косами, сложив недоеденное в деревянный туес и крепко закрыв крышку клипсами. Я сунула его под мышку и развернулась, собираясь вернуться за стол, но наткнулась на чью-то широкую грудь.

По мере того, как мой взгляд поднимался, сердце билось все медленнее и резче, а когда он дошел до резких скул и страшных голубых глаз, которые, не моргая, смотрят на меня, кажется, вообще замерло. Во рту пересохло, ладошки взмокли, я застыла столбом, не в силах пошевелиться под тяжелым взглядом этого человека с белой косой-колосом.

Показалось, прошла вечность, прежде чем я пришла в себя и смогла шевельнуться, чтобы отойти в сторону. Но сил повернуться к нему спиной у меня не нашлось, пришлось пятиться, пока задом не налетела на спинку лавки. Парень с косой-колосом продолжал провожать меня суровым взглядом исподлобья, при этом мышцы на его лице застыли, как у статуи. Пошарив рукой позади себя, я нашла спинку сиденья и только тогда смогла развернуться. Но даже когда пошла к своим, ощущала, как тяжелый взгляд беловолосого сверлит спину.

Судя по вытянутым лицам Беляны и Руслана – будто встретили привидение, – эту сцену они видели.

– Это что сейчас было? – изумленным шепотом спросила ясновидица. – Ты так на него таращилась. И он… Тоже. Пугающий, как… Капец.

Меня мелко колотило, есть больше не хотелось, а из желаний осталось лишь одно – поскорее вернуться в комнату.

– Не знаю, – честно призналась я, боясь шелохнуться. – У меня ноги оцепенели, когда его увидела.

Беляна выглянула из-за моей спины и прошептала:

– Он сел за дальний столик у окна к тем двоим, что сегодня сидели на диванчике.

По моим рукам прокатились крупные мурашки, я передернула плечами и попросила:

– Не смотри на них. И так страшно. Кто это вообще?

Руслан все это время молча хмурил брови и вымакивал хлебным мякишем остатки супа в тарелке.

Он проговорил приглушенно:

– Сосед мой сказывал, что в академии имеются не шибко ладные студенты. Чует мой живот, из них эти трое.

Я не поняла.

– Не шибко ладные? Это что вообще значит?

– Неведомо мне более, – качая головой, ответил Руслан. – Сосед мой, волкодлак Савелий, сказывал лишь, что в бурсе в этошной три пути – Явь, Правь и Навь. Мне на роду сказано деяния творить в пути Яви, но…

Я замахала руками, прерывая витиеватую речь Руслана, потому что в какой-то момент перестала понимать смысл того, что он говорит, и выдохнула с разочарованием:

– Беляна, это ужас какой-то. Научи его нормально разговаривать. А я пошла спать. Сегодня был очень трудный день.

Поднявшись, я прижала туес к груди и поспешила к выходу из столовой. Как ни пыталась смотреть вперед, взгляд все равно соскользнул в сторону, где у окна сидит страшная троица. В груди кольнуло, когда я увидела, как голубоглазый с косой-колосом провожает меня мрачным взглядом.

Резко отвернувшись, я заспешила из столовой, а когда покинула ее, вообще перешла на бег, который закончился тем, что на выходе к лестнице я налетела на девушку. Туес мой раскрылся, и часть еды вылетела прямиком ей на белую с красивым орнаментом блузку.

Мое сердце колотилось, я не сразу осознала, что произошло, и в реальность меня вернул взбешенный голос девушки, которая оттопырила от груди мокрую блузку и с гневом перевела взгляд с нее на меня.

– Ты слепая?! – заорала она. – Ты соображаешь, что сделала?! Эта блузка стоит двести кун!

– Прости… – проговорила я, пялясь на блузку, как баран на новые ворота, потому что сердце все еще перехватывает от необъяснимого страха.

Девушка вскинула острый подбородок, в синих глазах сверкнула неприкрытая злость, она откинула медовый локон за спину и гневно проговорила:

– Прости?! Ты серьезно?! Да ты мне новую купишь! Понятно?!

– Так можно же постирать… – запинаясь, ответила я.

– Вот ты и постираешь! – рявкнула она.

Даже в заляпанной супом, поджаркой и узваром блузке девушка выглядит эффектно – волосы ухоженные, кожа гладкая, вид холеный. Таких я видела и в школе. И в колледже. Обычно они приезжали на машинах с личным водителем и были самыми популярными в группе. Я с ними не пересекалась, а они со мной, так что проблем не возникало. Но теперь я вылила суп на дорогую блузку, и красавица орет, как полоумная. Справедливо, но излишне.

Подняв с пола крышку и надев ее обратно на туес, я сообщила девушке:

– Хочешь, чтобы я постирала, снимай блузку. Если тебе, конечно, не стыдно идти дальше в лифчике.

Глаза девушки полыхнули бешенством, полные губы искривились, а тонкие ноздри раздулись, как у быка, она прошипела:

– Ты хоть знаешь, с кем говоришь?

– Не имею понятия, – призналась я со спокойствием, которого вообще-то не испытывала, но держаться старалась перед ней ровно.

– Я Василиса Несмеянова, – выпрямив спину, сообщила она гордо, будто мне это должно было о чем-то сказать.

Но я лишь механически пожала плечами и отозвалась:

– Ну, на Несмеянову ты очень похожа.

Девица моей иронии не поняла и вскинула острый подбородок еще выше, проговорив:

– Ты, дорогуша, как я понимаю, первокурсница и не соображаешь, что к чему. Сейчас популярно объясню для отсталых. Есть элита, а есть остальные. Ты относишься к остальным, а я к элите. И тебе нужно всего лишь не попадаться на глаза таким, как я. Тогда доживешь спокойно до конца обучения.

Сказать, что я обладаю даром ораторского искусства, нельзя, как и физической силой, чтобы в случае неумения решить вопрос с помощью разговора дать в «бубен». Но почему-то именно в этот момент в голове всплыли слова мамы «ничего не бойся», и меня буквально что-то дернуло за язык сказать:

– А если нет?

Ответ мой так изумил Василису, что она сдвинула брови и поморгала.

– Не поняла.

Я пояснила, уже жалея, что ляпнула лишнее, и глядя ей за спину, чтобы запланировать бегство:

– Ну, если я продолжу попадаться на глаза? Мне же здесь учиться. Все равно будем пересекаться.

Для Василисы мои слова прозвучали неубедительно, зато разозлили ее еще больше. Прошипев что-то очень зло, она вскинула руку, на ладони завертелся светящийся полупрозрачный шар, который на секунду ввел меня в ступор, я ведь такого никогда не видела.

– Ах ты мокрица! – выпалила она и замахнулась, чтобы швырнуть в меня.

Из оцепенения меня моментально вывело, я согнула колени, чтобы сигануть в сторону, хотя вряд ли успела бы увернуться. Но помощь пришла, откуда не ждала, – с лестницы донесся знакомый женский голос:

– Василиса, отстань от перваков. Тебе заняться нечем, что ли?

Девица вскинула голову и опустила руку, шар в ее ладони медленно потух. Я тоже посмотрела наверх. Там по полукруглой лестнице спускалась пятикурсница, которая помогла нам с Беляной найти столовую. Рядом с ней вышагивал парень, такой же лучезарный, как и она, с сияющим, но золотистым месяцем в районе седьмого позвонка.

– Снежина, тебе какое дело? – фыркнула Василиса, но шар в ладони полностью потушила.

Девушка с месяцем под косой, спускаясь, пожала плечами и ответила: