Шаг, еще шаг. Мы сближаемся, столичный хлыщ стремится перейти в рукопашную – уверен, что задавит меня массой.

Уворачиваюсь, обхожу по кругу, заставляя его вертеться и поворачиваться следом за мной. Уклоняюсь от ударов, отступаю, но не позволяю загнать себя в угол.

Звуки извне отключаются. Все внимание занимает противник. Его дыхание становится моим. Его сердце тоже бьется в унисон.

Не повезло, что сразу выставили против меня сильного. Придется раскрывать слишком много тайлов* в первом же бою.

Но не все, не все.

Настраиваюсь на ученика из Луньшаня полностью. Теперь я могу с точностью предугадать, куда он замахнется в тщетной попытке дотянуться до меня.

Это не предвидение. И не гипноз. И не ментальный контроль. Я никак не воздействую. Скорее, поддаюсь воздействию сама.

Расплескиваюсь пластичной водой, рассыпаюсь песком, рассеиваюсь ветром.

Откуда прилетел удар, парень так и не понял. Из воздуха взялся.

Он словно наткнулся лицом на невидимую стену перед моим кулаком, рухнул навзничь и более не шевелился.

Слух вернулся, но на трибунах царила напряженная тишина. Остальные бои давно завершились, все смотрели на нас, но толком не знали, как реагировать.

Я только что победила одного из фаворитов соревнований.

Сделала это честно и, надеюсь, красиво. Но засчитают ли этот бой? Не решит ли отец меня выдворить из турнира, обвинив в использовании полузабытых семейных техник?

Сливаться сознанием с нападающим я научилась еще в детстве. Не от господина Хайна, а от дальних предков. Знания сами всплыли в голове во время очередного покушения.

Трое наемников на восьмилетнюю малышку.

Как они пробрались во дворец, так и осталось загадкой. Служанку, открывшую им одну из тайных калиток, нашли потом с перерезанным горлом. Следы затерялись.

Скажем прямо, подобное не редкость. Особенно на женской половине. Отравить, убить, опозорить. В гареме и прилегающих флигелях идет борьба похлеще, чем на границе, и не гнушаются любыми методами.

Матушку, например, я не уберегла.

Хотя, наверное, тогда и не сумела бы. Мне было пять, когда она забеременела второй раз. Последнее, что я помню о маме – ее искаженное мукой лицо и огромный живот, который она придерживала обеими руками, будто он собирался лопнуть.

Целители не спасли ни ее, ни ребенка.

«Как же так, – спрашивала я, – ведь они иногда возвращают с того света, а тут всего лишь роды…»

«Вот так», – отвечал личный императорский лекарь Фанму, качая головой и отводя взгляд. Обильное кровотечение, которое вовремя не заметили, перекрученная на шейке пуповина, слишком крупный младенец.

А еще личное указание старшей супруги, императрицы.

Но это я, к сожалению, поняла намного позже.

Его императорское величество слишком выделял наложницу Юйхе. Третья дочь знатной, но разорившейся семьи, матушка не могла похвастать ни связями, ни богатством, ни влиянием при дворе. Наверное, она любила отца. По крайней мере, когда ее звали на императорское ложе, ее лицо озарялось искренней улыбкой.

Происходило это с немалым размахом и торжественностью и довольно часто.

Слишком часто, на вкус первой госпожи Империи.

Ее величеству Жейтай приходится мириться с наличием соперниц. От них никуда не деться: императору положено иметь не менее трех супруг, не более десяти наложниц и еще гарем запасных дев, готовых к деторождению, – на всякий случай. Эдакий цветник на черный день, если ни одна из жен не сумеет родить наследника.

Моему отцу он ни к чему, но Ванг Танли не склонен менять обычаи, если этого можно избежать. «Не трогай то, что работает», – вот его девиз.

Ну и «Уничтожь угрозу на корню» заодно.

Возвращаясь к императрице – двенадцать остальных женщин в жизни императора ей всегда казались лишними. Гарем не в счет, попавшие туда чаще всего умирали девственницами, так и не пригодившись.

Но, изучив характер супруга, она терпела и молчала, лишь изредка и исподтишка устраняя тех, кто проник в его сердце излишне глубоко.

Например, мою мать.

Наказания за ее поступок не последовало.

Во-первых, как доказать, если нет ни бумаг, ни свидетелей? Допрос целителей – дело тонкое, они частенько были менталистами и при глубоком погружении в их разум обычно ломались. Совсем. Становились овощами, способными лишь лежать и пускать слюни, глядя в потолок. Конечно же, своих самых доверенных лекарей отец так просто в расход не пустит.

Ладно бы они в заговоре против трона замешаны были. А тут – наложница. Бабские разборки.

Одной больше, одной меньше.

В общем, расследования не проводили.

Именно тогда я приняла решение покинуть дворец и заняться боевыми искусствами. Не столько ради призрачной мечты о мести – сама знаю, что она неосуществима, сколько чтобы уберечь собственную жизнь.

На трибунах наметилось оживление.

Головы повернулись в сторону судей – там шло бурное совещание.

На песке завозился ученик Луньшаня. Я отступила, чтобы не мешать подоспевшим целителям проверять его состояние.

К судейским присоединился слуга в характерной алой униформе. Личный посланник императора.

И негромко им что-то сообщил.

Я напряглась.

Что там отец надумал?

Неужели меня сейчас все-таки снимут с турнира?

Использовать уникальные навыки и семейные техники не запрещено правилами, но обычно этого не делают. Секрет рода, все такое. В сложной ситуации припасенное в рукаве умение может спасти тебе жизнь. Но сейчас я не демонстрировала весь потенциал, лишь поверхностно обозначила.

И не такая уж это тайна. Об умении представителей рода Танли впадать в своего рода транс, предугадывая действия противников, знают многие. Однако вряд ли ожидали увидеть это в исполнении тринадцатой дочери. Обычно это демонстрируют наследники или сильные сыновья – претенденты на престол. Ведь чем сильнее твой дракон, тем ты ближе к трону. В древние времена вообще поединками решалось, кто станет следующим императором. Кто победил – тот и самый достойный.

Сейчас же разве что братец Гуангмин может похвастаться наличием второй ипостаси. А наследник Юанро если что и мог, то давно растратил свои умения в постели. Его гарему позавидовал бы сам император – если бы отца занимали подобные глупости. Его величество держал при себе женщин для продолжения рода, а не для развлечений. Наследничек же, дай ему волю, вовсе бы из спальни не выходил. Причем без особого толка – детей у него до сих пор не было. Как и законных жен.

– Волею его величества императора победителем объявляется Лейшуань Танли! – провозгласил один из судей.

Трибуны согласно взорвались аплодисментами и восторженными криками. Я выдохнула и степенно поклонилась. Сначала ложе императора, затем судейскому собранию и в последнюю очередь – примятой ямке в песке, откуда уже унесли поверженного соперника.

– Отменно продемонстрированная техника «Шепот Дракона». Весьма достойно, весьма, – покивал головой другой судья.

Я мысленно костерила отца напропалую.

Обязательно нужно было демонстрировать свое внимание? Теперь нормальных поединков не дождаться.

Раньше все думали, что я в опале, и потому не стеснялись. А раз я оказалась достойной дочерью для его величия, кто посмеет тронуть принцессу пальцем?

Дураков нет.

Ну, разве что на нагов вся надежда… Эти стесняться не станут.

Особенно Иньшен. Судя по его взгляду, он только и ждет момента, когда мы сойдемся один на один. Ну пусть попробует доказать свое превосходство. Мне всегда нравились бои с превосходящим меня по силе противником.

Мало чести победить того, кто слабее. Зато выиграть у сильнейшего – почет и уважение. И опыт.

Я не только подстраиваюсь под соперника. Я учусь у него прямо во время сражения. Запоминаю движения, приемы, атаки. И после вплетаю в собственный танец смерти.

У каждой школы свой стиль. А у иных рас – тем более.

Вернувшись на трибуну, я села рядом с учителем. Сегодня меня не потревожат. Идет жесткий отсев участников, который продолжится и завтра. В следующем туре будет ровно сорок человек, двадцать поединков. И третий день – финальное испытание. Не только сражение, но и некая проверка на выживание.

Возможно, потому отец советовал проиграть пораньше? Считал, что я не справлюсь? Пусть не переживает. Я еще и главный приз заберу.

Даже принцессе в Шийлингджи нужны деньги. Лишними точно не будут.

*тайл – плитка из игры Маджонг

Глава 4

Когда на арену вызвали Иньшена, я невольно затаила дыхание.

И было отчего.

Наг двигался быстро, уверенно и неотвратимо. Я с трудом уловила момент замаха. Миг – и противник лежит на песке, а его горло придавливает тяжелый сапог.

Да, на снисхождение можно не рассчитывать.

Это и ценно.

Признаться, завтрашнего дня я ждала с огромным нетерпением. Мне придется провести не один поединок, а три, и, скорее всего, один из соперников будет из Шийлингджи.

Но сначала надо дожить до утра.

Красноречивый взгляд отца из ложи мне легкой смерти не обещал.

Я не удивилась, когда посланник в ало-золотом добрался и до меня.

– Вас желает видеть его величество император, – склонившись к моему уху, сообщил он. – Прямо сейчас. Я провожу.

Учитель, прислушивавшийся к разговору, вздернул вопросительно бровь.

Не то чтобы я собиралась прикрываться господином Хайном, но порыв оценила и покачала головой. Спасибо, не надо. Я сама.

– Хорошо. Я иду, – покорно кивнула, поднимаясь и следуя за гонцом.

Жаль, что не посмотрю оставшиеся поединки.

Может, на то и расчет? Если у императора те же способности, что у меня, и он желает мне поражения, логично было бы не позволить изучить техники нагов заранее, чтобы меньше времени было на подготовку к бою.

Ну или просто ему не терпится пообщаться с дочерью. Вчера не наговорились.

Меня повели узкими переходами между зданиями, а после коридорами для слуг. Не к ложе, во дворец.

Значит, беседа будет долгой.

В этом зале для аудиенций я еще не была.

В императорском личном флигеле вообще много комнат, залов и закутков, куда допускались лишь самые доверенные слуги. По тому, в каком именно зале тебя приняли, можно было судить, гневается ли отец или же собрался хвалить.

Но сейчас я определиться не могла.

Вроде бы обставлено роскошно, да и стол с едой намекал на благоволение. В то же время избыток золотой вышивки и драгоценных ваз подавлял, заставлял чувствовать себя ущербной просительницей. Его величество прекрасно знал, что за десять лет я привыкла к относительно простому быту, и обилие блеска теперь режет мне глаза.

Не осмеливаясь прикоснуться к блюдам без разрешения, я опустилась на колени у входа, стараясь не замечать урчание пустого желудка, и прикрыла глаза в медитации, чутко прислушиваясь к звукам извне.

И тем не менее чуть не пропустила появление императора.

Воздух у дальней ширмы, изображавшей буйно цветущие пионы в пурпурно-алых тонах, всколыхнулся, выдавая тайный ход.

Я немедленно развернулась в ту сторону, не открывая глаз, и опустилась лицом в пол в церемониальном поклоне.

– А если это не я, а убийца? – ворчливо поинтересовался его величество, садясь на подушки и взмахом руки небрежно дозволяя мне присоединиться.

Я поднялась, снова поклонилась, уже не так глубоко, и устроилась где приказано, выжидающе уставившись на отца.

Он оглядел мою демонстративно-подчиненную позу и поморщился.

– И давно ты овладела нашими семейными техниками? – осведомился он, деликатно подцепляя палочками сочное кроличье мясо и окуная его в подливу.

Я сглотнула, прежде чем ответить:

– В восьмую осень. Случайно.

– Понятно, что не специально, – вздохнул родитель. – Удачно, что я именно тебя выдал за нагов. Убивать не придется.

Я вздрогнула, но виду не подала.