– Разумеется, мисс Дэвис. Я говорил на первом занятии, что всегда даю второй шанс… – Ричардсон взял у меня из рук сочинение и пробежался глазами по тексту. – Но не третий. Работа неплоха. Лишь банальна. Напишите то, что думаете вы, а не литературные критики из интернета. Не нужно опираться на их мнение. И впредь присылайте работу вовремя.

Всего пятнадцать минут!

– Конечно, профессор. Спасибо.

– Я отправлю вам на электронную почту дополнительные вопросы. Удачи, мисс Дэвис.

– Меня зовут Астрид, – не выдержала я. Хватит повторять фамилию моего отчима! Так часто и… так сексуально. Собравшись, я уточнила: – Во сколько нужно прислать работу?

– Нет, нет. – Ричардсон пару раз ударил ручкой по столу. – Я уже убедился в вашей пунктуальности. Распечатайте и принесите сочинение на следующее занятие.

Я кивнула и развернулась к выходу.

Вдруг в спину прилетел его бархатный голос:

– Удачи… – Профессор помолчал. – Астрид.

Прежде чем выйти из кабинета, я на мгновение прикрыла глаза. «Астрид». Прозвучало почти нежно. Мне искренне казалось, что я чем-то его зацепила. Что у меня есть шанс получить взаимность. Ха. Вышло отличиться, запомниться и найти повод поговорить с ним наедине. Но реальность всегда суровее фантазий и снов. Расколдовать этого злодея будет непросто.

Прошло сорок минут, как я пялилась в ноутбук и не могла выдавить ни строчки. В понедельник меня ждала очередная лекция по зарубежной литературе, а я не дописала сочинение. Вернее, я переписывала его все те дни с момента, когда получила свой второй шанс. «Но не третий», – напомнила себе. «Да послала бы его к черту и перевелась на историю американской литературы, профессор Гибил веселая женщина!» – чертенком на плече воскликнула Моника. Она в свое время не стала страдать и ушла из класса Ричардсона спустя пару занятий. Ее примеру последовали четыре первокурсницы с моего потока, разбив свои иллюзии, прямо-таки как Люсьен из романа Бальзака. Но я не собиралась сдаваться.

Сегодня, в пятницу, соседки устроили в коттедже пижамную вечеринку, поэтому я искала тишину и вдохновение в библиотеке.

– Астрид? Привет!

Тишину найти было не суждено.

Я посмотрела поверх учебников. Толстые фолианты украсили весь стол, и пришлось вытянуть подбородок, чтобы увидеть, кто ко мне шел. О черт… Я прокашлялась, выигрывая время, и придала голосу беспечности:

– Лиам! Как ты меня увидел?

– Узнал по сумке, – он кивнул на спинку стула, на которую я повесила кожаный ремешок сумки. – Чем занимаешься?

Я открыла рот для ответа, но тут же закрыла. Не собираюсь быть милой с человеком, который остался в стороне. Я поправила очки на переносице и вновь погрузилась в анализ произведений Бальзака. Да, профессор сказал опираться на свои знания, но как я могла пренебречь ценной информацией! Он прав в одном: интернет – это несерьезно. В библиотеке я точно найду то, что его впечатлит.

– Астрид?

– Лиам! – Я кинула на стол ручку. Библиотекарь, словно коршун на добычу, посмотрела на меня из-за угла. – Лиам, – сказала я тише, – разве у тебя нет другой компании на вечер пятницы?

Он поджал губы, отодвинул стул и сел рядом. Откинув светлую челку, тихо сказал:

– Мне следует извиниться, Астрид…

– Тебе следует? Или ты хочешь извиниться?

Лиам заморгал. Я вздохнула, рассматривая его дорогую одежду. Отодвинув книги, я подсела к Лиаму поближе.

– Знаешь, почему ты хороший приятель для всего кампуса? – Он отрицательно помотал головой. – Потому что ни для кого ты не друг!

– Я хотел дружить с тобой…

– Нет, – перебив, я ткнула себя в грудь. – Ты надеялся, что я буду дружить с тобой. А на мои чувства тебе глубоко плевать.

Лиам не ответил. Он оперся ладонями на стол, намереваясь встать, но я вцепилась в его запястье, усадив обратно.

– Ты классный, Лиам. Не бойся остаться один.

– Хм… – Он смущенно дернул плечами.

– Все хорошо, – заверила я, – давай будем дружить. Но дружить честно.

Лиам кивнул, и несколько минут тишину в библиотеке нарушали только мои пальцы: я листала старые книги, теребила край блузки, поправляла волосы.

– Профессор Ричардсон оказался тем еще… снобом. – Я решила начать диалог, чтобы дать понять Лиаму – наш конфликт исчерпан. – Мне нужно сдать сочинение в следующий понедельник.

– Астрид, будь аккуратнее. Ты же долго шла к учебе здесь, верно?

– Мягко сказано. Если я вылечу из университета, Патриция убьет меня… – Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Или убьет кое-кто другой?

– Вот видишь, никто не стоит твоих нервов, пусть даже это великий и ужасный Ричардсон. Надо было убедительнее объяснить тебе, что не следует связываться с ним и его предметом…

– Лиам! – прошипела я сквозь зубы, хотя мне хотелось закричать.

– Понял, понял, – ответил он так же шепотом. – Перестаю быть хорошим. Помочь тебе с сочинением?

– А Кармен не будет против? – поддела я.

Лиам закатил глаза.

– Расслабься. Мы же друзья, да?

Я кивнула. Мои мысли, вопреки логике, оставались заняты только самодовольным преподавателем зарубежной литературы. Смогу впечатлить его и получу высший балл – идеальный в теории план.

– Поехали, – я указала Лиаму на стопку книг. – Заставим Дерека Ричардсона влюбиться в мое сочинение. А бонусом – пусть извинится.

– Ого! – Лиам закрыл рот ладонью. Когда опасность в лице библиотекаря миновала, скрывшись за книжными полками, Лиам добавил: – Клянусь местом в команде, это будет первый случай в истории Берроуз – местный Северус Снейп попросит у кого-то прощения. Жги, Астрид!

Лиам зааплодировал, и нас выгнали из библиотеки.

Глава 5

Астрид Дэвис

В понедельник я шла на зарубежную литературу как на серьезную битву. Остаться на курсе и подтвердить свое место в университете – моя главная цель. Что до профессора… бывает, что в сказках злодеи остаются злодеями, потому что у них скверный характер и в их жизни нет никаких трагедий. Ричардсон – богатый наследник, он привык ко вседозволенности. Армия сделала его черствым, а восхищение студенток – самовлюбленным. Вот и все очарование. Мне не следует привлекать его внимание, если я хочу дожить до выпускного. А вылететь из Берроуза и вернуться домой ни с чем намного страшнее, чем умереть девственницей. Извини, Пат, но горячую историю о соблазнении мужчины постарше я не расскажу.

Но когда я зашла в класс и увидела профессора в классическом темно-сером костюме, то растеряла всю уверенность. Ладони, в которых я держала папку с сочинением, стали липкими. Тело напряглось. Против воли я восхищалась обычными вещами: Дерек Ричардсон листал книгу и по-прежнему был единственным, кто заставил мое сердце биться чаще.

– Здравствуйте. – Я поправила очки. Других студентов еще не было, и я занервничала сильнее. – Мое сочинение. – Положив на стол десять листов текста, я нервно затеребила высокий ворот платья.

Ричардсон захлопнул книгу, и я подпрыгнула на месте. Заметив мой испуг, профессор улыбнулся, отчего кровь в моих венах будто побежала быстрее.

– Благодарю, мисс Дэвис. Вы, похоже, очень хотите остаться в моем классе.

Хочу, чтобы у тебя челюсть с полом встретилась от моего сочинения!

– Да, профессор Ричардсон. Очень хочу.

Он медленно, указательным пальцем, подтянул к себе папку. У меня кружилась голова из-за недосыпа – над работой я трудилась до последнего и заснула под утро. Когда профессор пролистал сочинение, я приготовилась к очередной порции унижений. В горле пересохло, а идея позорно сбежать, выбрав класс американской литературы, уже не казалась глупой. Но также это чувство… опасности… интриговало.

– Ставлю «A» с плюсом. Поздравляю, мисс Дэвис… Астрид. – Он снова улыбнулся. Теперь широко, обнажая белые зубы и словно прогрызая в моей груди дыру – к сердцу.

Так… просто?

– Вы обладаете скорочтением? – вырвалось у меня.

Улыбку сменил хриплый смех.

– Пересдача – это проверка на смелость и силу духа. Готовы ли вы бросить вызов самой себе и не спасовать перед трудностями? – Он закрыл папку и вернул мне сочинение. – Вижу, что вы смогли. Пришли в логово монстра и задобрили его дарами.

Монстра? Или все же… заколдованного принца?

Наш диалог прервала трель звонка. Я забрала сочинение и застыла в полном замешательстве, потому не сразу отошла к своему месту, а когда наконец развернулась, то врезалась в первокурсника, спешившего на лекцию. Удар был сильный, неожиданный: я налетела на полного парня.

– Ай! – переносицу пронзила боль, и очки свалились с носа.

Нет…

– Нет! – Мой крик затонул в громкой болтовне студентов.

Несколько человек наступили на сломанные дужки. Со скрипом раскрошилось и мое сердце – очки подарила мама. Я выругалась, с грустью посмотрела на то, что от них осталось, и выругалась снова: дужки погнуты, стекло треснуло. Студенты бежали дальше, не обращая внимания на то, что в буквальном смысле разбили мой мир.

– Астрид! – из коридора выбежала Тейлор. Она заправила светлые пряди за уши, кинула сумку на пол и села рядом. – Мне очень жаль… – прошептала Тей.

– Идем на свои места. – Я сложила в ладонь стекла и дужку. – Разберемся после лекции.

Когда занятие закончилось и все покинули класс, – Тейлор тоже, она спешила на тренировку по чирлидингу, – я осталась. Придерживая дужки, вновь надела очки. Ничего не изменилось – мир в трещинах. Сняла очки – все в тумане. Черт, порезалась о стекло. Я прислонила подушечку указательного пальца ко рту, чтобы остановить кровь.

– М-да, – прокомментировал голос с нью-йоркским акцентом.

Отчаяние сменилось растерянностью. Я встрепенулась, сощурив глаза, но и без очков было предельно ясно, кто передо мной. Прозвучит как помешательство, но я запомнила его голос и легко отличала от других.

– Угу. – Если скажу что-нибудь еще, обязательно разревусь.

Профессор Ричардсон взял поломанную оправу и осмотрел, чуть хмуря брови. Интересно, какое зрение у него? Я прикусила губу, представив профессора в очках. Это так сексуально…

– Вы меня слышите?

– Что? – Уверена, румянцем я выдала свои неуместные мысли, но сейчас мало что могла увидеть и поэтому не смутилась сильнее.

То, как я выгляжу, волновало в последнюю очередь.

Дерек Ричардсон забрал очки, отошел к своему столу и вновь стал для меня лишь размытой фигурой. Он отвернулся и наклонился. Наверное, что-то записывал?

– Со слухом у вас тоже проблемы? – Я бы обиделась, но по тону мне казалось, он пытается шутить… в своем стиле. – Повторю вопрос: у вас есть запасные очки? Или, может быть, линзы?

Я покачала головой. Запасных очков у меня не было. В пятнадцать зрение начало ухудшаться, и в ближайшем «Волмарте» мама купила мне недорогую оправу: металлические дужки, подкрашенные под дерево, с круглыми линзами, ведь я так любила «Гарри Поттера». Все последующие годы мне часто приходилось покупать новые очки, но эту оправу, подаренную мамой, я бережно хранила и забрала в университет.

– Их можно починить? – мой вопрос прозвучал с такой сильной надеждой, будто именно Дерек Ричардсон мог все исправить и он не профессор в университете, а лучший мастер оптики во всей Америке.

Я направилась к столу. Без прежней четкости Ричардсон казался эфемерным, словно фантазия. На секунду в голову пришла безумная мысль: если он нереален, я могу сделать какую-нибудь глупость. Например, поцеловать его. Но профессор прокашлялся, и мне стало стыдно за свои неуместные мысли. Пусть они и отвлекли от грусти.

– Увы. – Ричардсон с задумчивым видом покрутил сломанные очки, надеясь найти зацепку, вдруг получится меня обнадежить. Но в конечном итоге сдвинул широкие брови на переносице, покачал головой и положил очки на стол. Я настолько привыкла к бесчувственности профессора, что на миг растерялась от его искреннего сострадания.

– Понятно. Спасибо. – Главная ниточка с мамой и моим детством была в буквальном смысле растоптана. – Извините, опять задержала вас после лекции.