Артур положил одеяло на кухонный стол. И я увидела щенка. Нет, не Черныш. Стыдно признаться, я обрадовалась.

Щенок был как-то странно изогнут, как будто изломан, не скулил, не кряхтел, тяжело дышал. Внутри меня что-то задрожало. Зашла бабушка Линда. Посмотрела на щенка, покачала головой.

“Мы ничем не сможем ему помочь”.

Я закричала: “Бабушка, бабушка, сделай что-нибудь! Он же умрет!”

“Сбегайте за дядей Геной, может, он не занят”.

Дядя Гена – деревенский врач, он и животных лечит, и людей.

Мы побежали к дому дяди Гены, а тетя Люба, его жена, сказала, что он у Шталей. Зря мы так далеко бежали, Штали живут по соседству.

Рванули обратно. У ворот нас остановил Аркадий Германович Шталь. “Что вам тут надо?” Артур опустил глаза. Аркадий Германович – деревенский староста, и все его боятся. Он большой, просто огромный. Голос у него гремит как гром.

Я набрала побольше воздуха и сказала: “Нам нужен дядя Гена! Только он может помочь”. Аркадий Германович нахмурился.

“Что такое?”

“Там щенок, его трактором задело”.

Аркадий Германович сплюнул.

“Щенок? – прогремел Шталь. – А ну пошли вон, щенки. У меня жена умирает, а вы мне о шавке”. Глаза его налились кровью, он сжал кулаки.

Артур дал деру. Трус! Даже не оглядывался, бегу ли я следом. Не нужен мне такой друг. Что нам Шталь сделал бы? Поколотил? Его бы потом моя бабушка так поколотила…

Так и открылась истинная натура Артура Штерна. Вот ты бы убежал, Витька?

Я постояла еще немного у ворот Шталей. И вернулась домой ни с чем. Щенок продолжал хрипеть. Я сидела с ним до вечера, пока он не затих. И так разозлилась на Артура! Зачем он принес щенка ко мне? Вот к себе бы домой и нес.

“Все, отмучился”, – сказала бабушка спокойно. Она куда-то унесла одеяло, а я так и осталась сидеть.

Хорошо, что у меня есть Черныш.

Клара

ДНЕВНИК КЛАРЫ

10 АВГУСТА 1937

И снова пишу. Жена Шталя умерла. Не смог ее спасти дядя Гена.

Жаль тетю Зельду, хоть меня она и не любила. С остальными детьми всегда ласкова, а на меня даже не смотрела. Однажды нехотя угостила яблоками. Я отдала их Артуру.

Когда я здоровалась, она делала вид, что не слышит.

Как-то мы шли с бабушкой на базар. Я издалека заметила тетю Зельду на другой стороне дороги. Обычно я говорю бабушке, если вижу кого из знакомых. А в тот раз сделала вид, что не заметила. Тетя Зельда тоже сделала вид, что не видит нас.

Маму тетя Зельда тоже не любила.

Я как-то слышала, что она ругала Аркадия Германовича за то, что он слишком часто заходит к нам.

На кладбище приехали в обед. Было ужасно жарко, как в пустыне. Мы с бабушкой нашли деревце и спрятались в тени. Дедушка не пошел, он и по дому едва передвигается. Надо было подойти к гробу. Я подумала, что, будь тетя Зельда жива, она не хотела бы видеть меня на своих похоронах. И не стала подходить. Так и не попрощалась.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

17 АВГУСТА 1937

Письмо Клары всколыхнуло воспоминание. Я не до конца верю своей памяти и порой думаю, что это всего лишь сон, который напугал меня в детстве.

Я сижу в углу, за дверью, отец не видит меня.

Он дразнит кошку, она шипит, прыгает и виснет у него на руке. Проскакивает мысль, что я тоже хочу висеть у него на руке, как кошка. Секунда, отец берет кошку за шкирку и швыряет об стену с сумасшедшей силой. Следующая картина – кошка лежит на полу и не шевелится. Я затих, затаился. Только бы он меня не заметил. Только бы и меня не швырнул.

Я спрашивал Семена, была ли у нас кошка, какого она была цвета, как ее звали. Он помнит только, что кошку взяли уже взрослой, она прожила у нас недолго и сбежала. Все быстро о ней забыли.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

19 АВГУСТА 1937

День рождения. Четырнадцать лет. С грустью вспоминаю свое детство до появления в нем бабушки. Младенчество – пора безвольная, печальная. Я и ныне не вполне свободный человек, но все же нечто от меня зависит.

Я открыл подарок, который приготовила для меня бабушка, и обомлел. Издание “Слова о полку Игореве” 1934 года с миниатюрами Ивана Голикова.

Невероятно! Дело в том, что в тридцать четвертом году появилось два издания “Слова”. Одно для того, чтобы каждый мог познакомиться с великим произведением – с переводами на современный язык. Его-то мне и подарила в прошлом году тетя Женя. Она же рассказала, что есть еще одна книга – изумительно оформленная, изданная на древнерусском языке. Весь текст художник писал от руки. Сам Максим Горький порекомендовал привлечь Ивана Голикова к работе над книгой. И вот она у меня в руках.

Просидел над книгой весь вечер, не мог оторваться.

Клара – Виктору
19 августа 1937

Витька! С днем рождения!

Спешу тебя поздравить.

Хоть и не смыслишь ты ничего, Витька, а мне надобно тебе рассказать. Тебе это будет интересно.

У нас в деревне легенда ходит. Про мешок хлеба, лужу крови и старика. А кто говорит, что не ведро крови, а девушка вся в крови в белых одеждах. А другие спорят, что никакой девушки не было, только лужа крови.

Идет мужик, перед ним мешок хлеба на дороге, хочет его поднять, да никак. Возвращается на телеге, а вместо мешка хлеба девушка сидит в белых одеждах, одежда в крови.

Нашелся старик и растолковал. Будет урожай. Но будет много смертей. Одни говорят – голод, другие – война^[17].

Страшно за дедушку с бабушкой. Несколько раз на дню в дверь стучат, просят милостыню. Отчего же не хотят, чтобы мы их в город забрали?

Такие дела, Витька.

Ну, бывай. С праздником!

ДНЕВНИК ВИКТОРА

29 АВГУСТА 1937

Много волнений о приеме в комсомол. Возможно ли, чтобы не приняли? Стоял в очереди, передо мной двенадцать человек. Стены обшарпанные, разбито окно. Дали билет, я его от волнения по пути домой привел в нетоварный вид. Отцу показывать не буду – накинется. “Недотепа, руки не оттуда растут”.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

2 СЕНТЯБРЯ 1937

Три месяца разлуки – вечность. Она приехала загорелая, волосы выцвели на солнце. Подлетела ко мне и вдруг замерла. Увидела, что я не двинулся навстречу. Напустила равнодушие. Обошла меня кругом, оценивая.

– Это как это так?

Клара уставилась на меня внимательными карими глазами. Похлопала себя по макушке.

И вдруг я понял. Мы с Кларой одного роста!

Ага!

– Где-то ты смухлевал, Витька. Нельзя так быстро расти.

Может, и нельзя, а я вырос. И сам не заметил, как вырос!

Попытался заговорить с Кларой, но отчего-то краснел, мысли путались, в горле пересохло. Так долго готовился, репетировал. Сказать, что скучал, что рад видеть? Слишком сентиментально.

Письмо я получил за день до ее приезда. К чему было его отправлять? Должен признаться, к легендам, что гуляют в деревне Клары, я подхожу с холодным рассудком.

Был голод в Гражданскую войну, был страшный голод в 1931–33 годах. Да разве возможно повторение? Урожаи высокие. Боится народ, вот и весь разговор.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

11 СЕНТЯБРЯ 1937

Дома снова какие-то странные слухи. Племянник бабушки пропал. Матери его недавно пришел такого рода ответ на телеграмму: “Не доставлена ввиду выезда адресата”. Все в смятении. Что значит “выезда”, куда он мог выехать? Настроение у всех мрачное. Бабушка плачет. Чувствую свою беспомощность.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

15 СЕНТЯБРЯ 1937

Вчера с Кларой были дежурными по школе. Все время оказывались вместе. По большей части молчали. Было очень хорошо, я наслаждался нашей общей тишиной. Вдруг мне показалось, что молчание затянулось. Клара обычно болтает без устали, а тут… Я судорожно перебирал, что сказать. Мне не удается поддерживать беседу. Самое оживленное обсуждение при мне сходит на нет.

Я представляюсь себе скучнейшим из людей. Что толку, что читаю книги? Нет во мне дара рассказчика, умения заинтересовать. Мы молчали. В грудной клетке лихорадочно затрепетало, забилось и там же умерло. И так страшно сделалось от этой тишины. Я понес какую-то околесицу: про семейство липовых, соцветия и цветы, про разные виды тюльпанов и особенности ухода за луковичными растениями. Чушь несусветная.

Я должен закрыться от мира и быть один. Такова моя участь.

ДНЕВНИК КЛАРЫ

17 СЕНТЯБРЯ 1937

Сегодня на перемене стала смотреть на него в упор. Нравится мне вгонять Витьку в краску. Он, заметив мой взгляд, сейчас же дернулся и уставился в пол. Потом искоса посмотрел, гляжу ли я. Я глядела не отрываясь. Опять уставился в пол.

Клара – Виктору
22 сентября 1937

Видел, что в “Большевике” пишут? В этом году в Энгельсе построят большой кинотеатр, на 500 мест^[18]. Будем смотреть фильмы каждую неделю после уроков. Хотя лучше бы, конечно, вместо.

Эх, Витька. Скорее бы вырасти. И больше никаких уроков, никакой зубрежки. Я бы после работы в театре ходила на все-все фильмы по многу раз.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

24 СЕНТЯБРЯ 1937

Я заметил точно – она хотела пойти со мной после школы. Я поступил некрасиво. Сделал вид, что не замечаю, и ускорил шаг. О чем бы я говорил с ней? Чем заполнил неловкие паузы?

Страшно, что вскроется моя несостоятельность и Клара во мне разочаруется.

Виктор – Кларе
6 октября 1937

Дорогая Клара!

Представь себе всю абсурдность ситуации. Некая московская школьница, Анастасия Соловьева, наша ровесница, принесла в школу порошок карбида кальция^[19]. Ученики насыпали порошок в чернильницы, и он стал выделять газ. Детей с головной болью, тошнотой и рвотой отправили в поликлинику, а потом отпустили по домам. И это они еще легко отделались, а ведь могли отравиться. Надо же додуматься до такого! Какая безалаберность.

С уважением, Виктор

Клара – Виктору
7 октября 1937

Эх, Витька! Отчего эта идея не пришла в мою светлую голову? Вот ты представь. Весь класс жалуется на головную боль и тошноту, и вдруг Клавдия Степановна обнаруживает у себя на столе порошок карбида кальция. “Кто принес?” Никто не сознается. Нас всех отводят в поликлинику, а уроки отменяются.

Правда, здорово?

Знать бы, что никто не сдаст, на следующей контрольной все бы устроила.

Но Галка первая побежит к Клавдии Степановне жаловаться, что это Кноль всех подговорила. С такими людьми нельзя иметь дело.

Клара

ДНЕВНИК ВИКТОРА

12 ОКТЯБРЯ 1937

Главный мой изъян – раздражительность. Любой звук способен вывести меня из равновесия. При постороннем шуме не способен ни читать, ни писать, ни думать. В состоянии раздражения сосредоточиться на уроках – что поймать стреляного зайца в силки. Мысль вытворяет что-то несообразное. Уловив подозрительный шум, резко сворачивает в другую сторону, петляет, путает следы.

Я гневлив и нетерпелив. По словам бабушки, этими не лучшими качествами я в деда. Но что поделать? Иногда с трудом сдерживаю себя.

Вот и сегодня. К доске вышел Алек.

Алек – мой товарищ и друг, я уважаю его всячески. Но когда он десять минут стоит у доски и мямлит, я готов вскочить, выхватить у него из рук мел и все решить в две минуты. Вот такая натура.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

16 ОКТЯБРЯ 1937

Много читаю, размышляю о будущем. Приезжал товарищ отца из Саратова. Что творится в Саратовском университете! Арестовали преподавателей исторического факультета – тех, под чьим крылом в недалеком будущем мог оказаться и я.

Ректор тоже арестован. Фамилии его я не запомнил^[20]. Обвинения – антисоветская деятельность.

Можно ли представить, чтобы столь уважаемого человека обвинили беспочвенно?