Наконец музыка смолкла, и девушки замерли, крепко сжимая концы своих веревок. Отовсюду послышались шаги – мужчины направились к дереву, поочередно отрезая тонкие канаты от ствола. Взявшись за освобожденный конец, они тянули его на себя, сматывая веревку. Волнительное ожидание девушек, лишенных обзора из-за скрывающих лица капюшонов, казалось, можно пощупать руками, настолько густой дымкой оно висело в воздухе. Тут и там раздавались удивленные женские возгласы – подошедшие мужчины снимали с них накидки, осматривая избранниц.

Спустя мгновение на земле рядом со своими ногами Иона увидела знакомую пару кожаных сапог. Игнорируя забившееся быстрее сердце, она ухмыльнулась и набрала в грудь воздуха, чтобы выдать стоявшему подле нее Вейлину какую-нибудь колкость по поводу его выбора, но тот прошел мимо и остановился где-то справа.

Веревка в ее руках резко натянулась, и от неожиданности Иона едва успела ее поймать. Звук приближающихся шагов оборвался возле ее ног. Осознав, что все это время не дышала, Иона резко вдохнула и уловила странный аромат. Мужчина, который стоял напротив нее, пах словно гроза – свежестью и опасностью. Ничего подобного она еще не встречала.

Мужчина протянул руки и снял с нее капюшон. На пальце в черной перчатке блеснуло тяжелое золотое кольцо с красным камнем.

Иона зажмурилась, вновь привыкая к свету, а после подняла взгляд на того, кто держал в руках другой конец ее веревки. Перед ней предстал незнакомец в абсолютно черном одеянии. Его рубаху прикрывала кожаная куртка, какую носили только богатые торговцы или дворяне. Раскрытая пасть волка на маске поблескивала золотом в свете факелов, сливаясь по краям со светлыми волосами.

Иона ждала. Согласно ритуалу, если избранница придется по сердцу мужчине, он должен был снять маску, показывая и девушке лицо. Если же нет – останется в ней до конца праздника. Краем глаза Иона заметила, что многие участники уже избавились от скрывающих лицо предметов, однако Вейлин, и правда стоявший справа от нее в маске серебристого медведя, не спешил это делать. Похоже, его вовсе не интересовала девушка, которая нервно теребила длинную косу напротив. Вейлин уставился на избранника Ионы, повернувшись всем телом в сторону их пары.

Тоже вернув внимание к золотому волку, Иона почувствовала укол разочарования, поскольку он до сих пор находился в маске и явно не спешил ее снимать. Конечно, Иона никогда и не считала себя красивой, но сейчас укротить уязвленное самолюбие оказалось совсем непросто. Не подавая виду, она расстегнула ненужную более белую накидку и собралась уходить прочь.

– Остановись, – попросил ее избранник низким, одновременно обволакивающим и властным голосом. – Прогуляйся со мной.

Он подал руку в ожидании ответа. Удивленно моргнув, Иона кивнула:

– Хорошо.

Протягивая незнакомцу ладонь, она подумала, что, быть может, это ее шанс незаметно ускользнуть от стражи и найти дорогу в сад.

Под пристальным взглядом Вейлина пара затерялась в толпе.

Глава 7

Бельтайн

Вот уже вторые сутки Рейган мерил шагами пространство собственной спальни. Семь шагов от кровати до окна, еще четыре от кровати до запертой наглухо двери и последние пять – вновь до кровати.

Он спал урывками, боясь пропустить какие-то новости о происходящем в замке. Во снах он то и дело стоял за спинкой трона лорда Гверна, который вдруг превращался в Бренна, а затем в волка, жадно открывающего пасть лишь с одной целью – наброситься на самого Рейгана.

С последнего пробуждения в поту и слезах прошло уже несколько часов, и рассвет за окном сменился теплым днем. Словно насмехаясь над Рейганом, солнце радостно заглядывало во все окна его спальни.

Порой он пытался слушать разговоры в коридоре, выспрашивал о своем брате и матери у приносивших еду слуг, подходил к окну в надежде увидеть кого-то из них во дворе. Но чаще всего в эти дни он думал о человеке, которого всю жизнь называл отцом. Лорда Гверна никто не назвал бы идеальным. Нравом он обладал вспыльчивым, порой слишком много пил и раз за разом изменял жене. Но при всех его недостатках в одном отказать лорду было невозможно – он любил сыновей.

А потому последние его слова, пропитанные презрением, больно ранили Рейгана. Отец… отказался от него. Отвернулся прямо на его руках. Все, что происходило после этих слов, словно подернулось дымкой. Вроде бы кто-то вел Рейгана обратно в замок. Мама?

«Не смей, не смей, не смей…»

Слезы вновь навернулись на глаза, но сил плакать больше не было. Все, что он мог, – просто свернуться калачиком в постели, размышляя о своей новой, нечеловеческой участи.

После пробуждения в первую ночь Рейган чувствовал себя странно. Его тело отныне стало пристанищем для двоих: его самого и темной сущности, которая ждала своего часа в тайных закоулках разума. И хоть за дни заточения он, казалось, наизусть выучил каждый уголок своей комнаты, Рейган ни разу даже близко не подошел к высокому зеркалу. Он всю жизнь прожил рядом с ликанами, но никогда не задумывался о том, что значит быть ликаном. Рейган честно признался себе, что боится. Стыдливо, по-детски, боится увидеть вместо своих глаз желтые зрачки и торчащие изо рта клыки.

Он до сих пор помнил ужасный момент превращения: тебя как будто перекручивает изнутри, одновременно окуная в кипящий котел. Бренн как-то рассказывал, что такое бывает только в самый первый раз, последующие трансформации привычны и скорее неприятны, чем мучительны. Но детский разум помнил лишь боль.

Его размышления прервал звук – стражники шли по коридору и переговаривались. Рейган вскочил с кровати, преодолел заветные пять шагов до двери и прислушался.

– …и не знаю. Ночью отгорел погребальный костер, а утром на троне сидел уже новый лорд, сынок его.

– Да уж, а все думали, что он не жилец уже. Я его как увидел со стены ночью: весь в крови, лицо черное… Жутко стало! Думал, в замок явился сам Бугул-Ноз!

– Я слышал, он главаря ихнего за шкирку тащил. Ну, из-за кого лорд-то погиб.

Стражники остановились.

– Тащил, тащил… Что с ним сейчас? Молодой лорд был так зол, что этот волчара, поди, ворон уже кормит!

– Не, не, – понизил голос его собеседник, – я слыхал, в темнице он, в нижней.

– Незавидная участь. Говорят, кто там посидит, с ума сходит. Мол, духи казненных мучают пленников, а от холода сама душа инеем покрывается.

Удаляясь, вскоре голоса и вовсе стихли. Рейган сполз по двери спиной, пытаясь осознать происходящее. Зажмурившись, он приложил ладони к лицу. Значит, лорда Гверна похоронили, Бренн в темнице, а Кайден занял отцовский трон.

В голове Рейгана творился полнейший хаос. Вопросы роились словно пчелы, сменяя друг друга. Почему это произошло именно с ним? Что теперь будет?

Незаметно наступил вечер. Слуги в очередной раз оказались глухи к его просьбе позвать хоть кого-то, будь то мать или даже Атти. В приступе отчаяния он подошел к окну, распахнул створки и оценивающе посмотрел на выступ внизу. Если получится, с его помощью можно перебраться на соседний балкон, а там и в ответвление коридора. О том, что будет, если не получится, он предпочел не думать.

Моля богов, Рейган перелез через подоконник и повис на нем руками. Еще вдох, и, опустив руки, он скатился вдоль стены. Спустя пару мгновений падение закончилось, и Рейган с несвойственной ему грацией опустился на уступ.

Опасный трюк дался легко, и Рейган с удивлением осознал новые возможности своего тела. Ощутив прилив храбрости, он решил не останавливаться. Прыгнув на соседнюю крышу, побежал к балкону.

Как назло, правая часть коридора хорошо освещалась. Попасть к матери, минуя три этажа стражников, казалось невыполнимой задачей. Путь вдоль темной части коридора был практически бесполезен, разве что…

Кивнув самому себе, Рейган скрылся во тьме. Создавалось впечатление, будто его тело само знало, что делать. Он слышал шаги стражников задолго до их появления, передвигался абсолютно бесшумно, тушил факелы в коридорах и прекрасно ориентировался в темноте. Было ужасно непривычно красться тайком по замку, где еще недавно он ходил с высоко поднятой головой. Но сейчас ответы волновали его гораздо сильнее сжимающегося от горечи сердца.

Вход в темницу, как и ожидалось, хорошо охранялся. Рейган стоял, выглядывая из-за угла и обдумывая варианты, когда на его плечо легла тяжелая рука.

– Что ты здесь делаешь? – Знакомый шепот едва нарушил тишину коридора.

Он обернулся и позади себя обнаружил Атти.

– Я хотел увидеть Бренна, – почти беззвучно прошептал Рейган, зная, что острый слух Атти позволит ему разобрать слова.

– Не самая лучшая идея, – покачал головой ликан. – Лорд Кайден сейчас… склонен принимать поспешные решения. Если тебя поймают, никто не сумеет тебя защитить. Даже мать. – Предупреждая его вопрос, Атти покачал головой: – Особенно твоя мать.

Только сейчас Рейган присмотрелся к бывшему виллему лорда. Его одежда была грязной и мятой, на лице красовалось несколько ссадин, под глазами залегли темные тени, словно ликан не спал все это время.

– Что произошло, Атти? – с дрожью в голосе спросил Рейган, сжимая его локоть. – Почему Бренн так поступил? Это ведь из-за него убили отца?

– Бренн сделал свой выбор, Рейган. И он оказался неверным.

– Я доверял ему! – Рейган сжал ладони в кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик.

Атти долго молчал, рассматривая его. Наконец он поджал губы и кивнул, что-то решив для себя.

– Пошли. Думаю, ты заслужил узнать все из его уст.

Они двинулись по коридору в сторону подсобного помещения, где Атти заставил его переодеться в облачение одного из слуг. Натянув кукуллий^[5] пониже на глаза Рейгана, Атти сунул ему в руки поднос с краюхой хлеба и кувшином воды.

– Глаза в пол. Не говори ни слова, – строго произнес он.

Шли в тишине. Наконец, впереди вновь показался проход в темницу. Атти остановился возле стражи и сообщил:

– Еда для пленника.

– Лорд не велел кормить, – отозвались с подозрением. – Шагай отсюда.

– Если он подохнет до того, как станет бесполезен, сами ответите господину.

Стражники долго молчали. Затем голос подал второй:

– Давай живее.

Атти двинулся вперед, Рейган шагнул следом. Спускаясь по лестнице, он услышал вслед:

– Небось пошел сопли подтирать братишке. Обоих их вздернуть надо, помяни мое слово!

Первое, что они ощутили после спуска, был невообразимый холод. Снаружи теплыми днями играл бельтайн, а здесь царил самый настоящий имболк. Рейгану даже на мгновение показалось, что из его рта при дыхании вырывается пар.

Атти снял со стены факел и, проходя мимо темниц, освещал их пустые зевы, чтобы разогнать темноту.

– Где он? – не выдержав, нарушил молчание Рейган. – Здесь никого нет.

– Рейган? – донесся хриплый голос из конца коридора. – Это ты?

Факел в руках Атти осветил камеру. То, что они изначально приняли за кучу тряпья на полу, зашевелилось. Сначала показалась рука с переломанными и, очевидно, неправильно сросшимися пальцами. Опершись на нее и вздохнув от боли, из кучи поднялся мужчина.

– Брат… – с горечью прошептал Атти, сильнее сжимая в руке факел.

Медленно сев, пленник принялся осматривать посетителей. К горлу Рейгана подступила горечь, едва он взглянул в лицо своего виллема – на месте его правого глаза зияла кровавая пустота.

– Рейган! – не замечая брата, Бренн протянул руку сквозь прутья в стремлении коснуться ученика. Тот инстинктивно сделал шаг назад.

Губы пленника исказила усмешка. Из последних сил он повернулся и сел, облокотившись спиной о стену камеры.

– Я противен тебе, Рейган? Слишком много крови для нежного ребенка?

– Я ненавижу тебя, Бренн! Как ты мог убить моего отца?

Внезапно его наставник глухо рассмеялся, поднеся к здоровому глазу сломанные пальцы.

– Ах, Рейган, Рейган… я думал, ты у меня смышленый. Неужели, – Бренн поморщился, внезапно с хрустом вставив сломанный палец на место, – ты так ничего и не понял?