От созерцания ее отвлек странный звук, внезапно заполнивший все пространство вокруг. Казалось, он был везде и нигде, как будто прорывался из самого сердца и затихал лишь у огромного дерева, которое вдруг появилось на вершине холма. Сначала звук походил на проделки ветра, который гулял в его голых ветвях, но с каждой минутой преображался, и вот уже тихие завывания превратились в человеческую речь:

– Отпусти меня… не держи меня… дай мне уйти… – Словно сам воздух пытался говорить с ночной гостьей.

Как завороженная, она повернулась к дереву и обнаружила, что на ветвях выросли листья. Будто бы на краткий миг вернулся жаркий лугнасад и растопил холодное уныние вокруг. Подойдя к стволу, девушка коснулась его рукой и ощутила согревающее тепло.

– Отпусти меня… не держи меня… дай мне уйти… – Шепот усилился, в то время как остальные звуки вокруг полностью исчезли, сужая окружающий мир до прикосновения ладони и древесной коры.

– Кто ты? – Вопрос слетел с губ девушки прежде, чем она успела осознать, что ее голос охрип.

– Я – твоя душа, и я – твое тело, – прошептал голос. – Отпусти меня…

Внезапно холод самхейна вернулся на холм. Дрожа от ветра, девушка оторвала руку от ствола и увидела густую красную кровь, которая стекала между пальцами. Подняв другую руку к лицу, она стерла со щеки соленую каплю и задрала голову вверх. Там, где мгновение назад играла яркими красками зеленая листва, теперь не было ничего, кроме кровавых разводов на обугленных ветвях. Смерть забрала все. Она снова была здесь.

С бешено колотящимся сердцем Иона распахнула глаза. Несколько минут она просто лежала и считала деревянные балки под сводом крыши их небольшой лачуги. Двадцать семь – Иона наизусть знала их количество. Эта маленькая хитрость всегда помогала ей прийти в себя после кошмаров, подобных сегодняшнему. Когда сердце успокоилось, а разум прояснился, Иона заставила себя встать с кровати. Ничего в ее жизни не изменилось: все тот же ледяной пол, залатанное в нескольких местах платье и кашель ее младшего брата Дея. Все это было знакомо и терпимо в обычный день, но не сегодня. Ужасный кровавый сон усугубил и без того нерадужное настроение.

Ледяная вода в чаше отразила молодую девушку с тусклыми каштановыми волосами. Вздернутый нос и тонкие брови, возможно, помогли бы Ионе привлечь несколько деревенских юношей, но вечно усталые голубые глаза и темные круги под ними всех отпугивали. Со вздохом собрав волосы в привычную прическу, она соединила две простые косы чуть ниже затылка и принялась умывать лицо.

Будь мать жива, она наверняка бы отругала Иону за пренебрежительное отношение к собственной внешности. Накладывая скудный завтрак, Иона с грустной улыбкой вспомнила, как мама постоянно расчесывала ее волосы и учила сидеть прямо. Мама была красивой. Жаль, что это ее не спасло.

Иона подошла к кровати младшего брата и, стараясь казаться веселой, произнесла:

– Пора вставать, мой маленький дружок.

Присев на одеяло, она посмотрела на восьмилетнего брата и нахмурилась. Дею явно стало хуже: глаза были красными и воспаленными, а кашель – хриплым. Но хуже всего была лихорадка. Дея знобило, хоть он и храбрился.

– Доброе утро, Иона. – Он слабо улыбнулся, отчего на детской щеке появилась ямочка. – Представляешь, сегодня мне приснилось, будто я нашел мешок сладких медовых ирисок, ну знаешь, из тех, что продает Кассади у себя в лавке? Я умял их все в два счета… – Кашель прервал рассказ, но после приступа Дей все же продолжил: – Но тебе я парочку оставил, Иона. Правда.

– У нас в доме завелся маленький лгунишка, а, Дей? – Иона протянула руки к брату. – А знаешь ли ты, братец, что делают с такими детьми? Их щекочут до смерти!

С притворно страшным рычанием она принялась щекотать брата. Дей смеялся и брыкался, пока новый приступ кашля не заставил Иону остановиться.

– Я приготовлю тебе отвар из омелы, и мы позавтракаем, хорошо, малыш?

В другой день ее младший брат наверняка начал бы возмущаться и протестовать. Сложно было сказать, что он ненавидел больше: обращение «малыш» или кислоту отвара из омелы. Но сегодня Дей лишь кивнул, и сердце Ионы непроизвольно сжалось. Похоже, ее брату и впрямь стало хуже.

Они молча позавтракали крупяной кашей и вяленым мясом. Болезнь быстро выматывала Дея, и после завтрака Иона снова уложила его в постель. Наказав брату быть осторожным, никому не открывать дверь и ждать ее возвращения, она вышла за порог, плотно закрыла дверь и зашагала в сторону деревни.

Их дом стоял на отшибе, и до деревни нужно было идти пешком добрых двадцать минут, но Иона любила это время в одиночестве. Бывали хорошие дни, когда она даже прислушивалась к пению птиц и любовалась облаками. Но не сегодня. В такие дни, как этот, она сворачивала с основной дороги в пролесок, проходила в чащу и позволяла себе сбросить личину всезнающей и мудрой старшей сестры. Иногда она плакала, иногда просто сидела в тишине на поваленном грозой стволе дерева. Но чаще всего Иона позволяла себе кричать в пустоту, пинать кусты и траву, выплескивая гнев.

После смерти матери два года назад они с братом много скитались по окрестным землям в поисках толкового целителя. Те, кого она с трудом уговаривала осмотреть Дея за скромную сумму денег, что была у нее в карманах, разводили руками. Все, как один, твердили, что хворь уже глубоко засела в теле мальчика, и советовали Ионе обратиться к друидам с подношением, умоляя богов спасти его душу.

Когда они добрались до Перта, от надежды совсем ничего не осталось. Казалось, даже сам Дей смирился со скорой смертью и перестал строить планы на будущее, не рассказывал о мечтах и совсем замкнулся в себе. Однако им повезло – деревенский целитель Тревор хоть и не сумел излечить Дея, но все же помогал им с отварами и мазями. Лекарства, которые он готовил, вот уже второй год хоть немного сдерживали болезнь ребенка. В благодарность Иона помогала целителю в его работе и даже получала за это скромную плату.

Утерев слезы, она еще некоторое время посидела в тишине, а затем поднялась с поваленного дерева и вернулась на тропу. Киснуть было решительно некогда – она обещала целителю Тревору высушить собранные лаванду и бессмертник, разнести несколько заказов. Если получится, то следовало еще заглянуть на рынок за продуктами для них с Деем. Их и без того скудные запасы подходили к концу.

Спустя пару минут вдалеке показались деревянные ворота, за которыми бурлило деревенское утро. Перт представлял собой достаточно большое поселение, расположенное в холмистой местности. С некоторых его крыш можно было разглядеть замок Ирстен – владения лорда.

Здороваясь с местными жителями, Иона направилась к центральной площади. Тут и там она замечала приготовления жителей к Самхейну, празднику окончания уборки урожая. На заборах висели ярко украшенные черепа животных: бедняки использовали черепа псов или домашнего скота, а те, кто побогаче, могли себе позволить даже череп оленя или вепря. Все кости были увиты разноцветными лентами, как символ нитей, что связывают мир живых и мертвых. У порога домов стояли огарки свечей – всю неделю по ночам жители зажигали свечи и фонари, отпугивая злых духов.

Внезапно дорогу ей преградили трое. Один из них, лысоватый толстяк с лоснящимся лицом, небрежно облокотившись на стену ближайшего дома, грубо дернул холщовую сумку с ее плеча.

– Здорова, Иона! – ухмыльнулся он.

Сумка Ионы пошла по рукам его дружков. Те по очереди заглядывали в нее, надеясь, по всей видимости, отыскать что-нибудь ценное.

– Доброе утро, Аонгус, – с плохо скрываемой злостью ответила Иона.

– Знаешь, Иона, я добросердечный человек. Не так ли? – Он обошел вокруг девушки. – Я помог тебе, девочка, когда ты пришла ко мне на порог, дал тебе десять медяков на мази для твоего милого братика, но ты… – он грубо ткнул ей пальцем в лоб, – кажется, ты про это уже и позабыла.

– Я все отдам, как только соберу нужную сумму. Мы условились, что у меня есть время до Имболка^[3].

Схватив за палец, она откинула руку Аонгуса.

– Как выяснилось, милая, я нетерпеливый человек, – пожал он плечами и, возвращая сумку, провел рукой по ее предплечью. Иона вздрогнула и отстранилась. – Я зайду за деньгами завтра. Или мы можем договориться…

Под грубый мужской смех она обогнула компанию и поспешила прочь из переулка. Настроение, которое и до этого было не самым радостным, сейчас превратилось в отвратительное.

– Будь ты проклят, АоГНУС! – в сердцах пробормотала она общеизвестное прозвище деревенского ростовщика.

Миновав несколько домов, Иона вышла к рынку. И здесь народ громко обсуждал грядущий праздник, заглушая даже выкрики торговцев.

– Бренна! – крикнул мясник женщине, которая продавала ткани через дорогу. – Вы там как, уже убрались в хате?

– Еще вчера убрались. Нечего лишний раз богов гневить, – хмуро отозвалась полноватая Бренна.

У дома целителя Иону поджидали две девушки. Они стояли, шептались и хихикали, поглядывая в окна.

– Уна, Эния, – кивнула Иона, – доброе утро.

Девушки, не заметившие ее приближение, дружно вздрогнули.

– Ох, боги! Иона, ты нас напугала!

Они пропустили помощницу целителя в лавку и двинулись за ней следом. Тревора еще не было, видимо, она пришла слишком рано. После того как зашла за прилавок и бросила сумку на ближайшую скамью, Иона вновь повернулась к утренним гостьям.

Уна являлась первой красавицей Перта. Во всяком случае, так о ней говорили в округе. Ее яркие рыжие волосы неизменно выделялись в толпе и привлекали внимание, а пышущее здоровьем тело предсказывало, что она родит много здоровых детей. Эния, напротив, была тонкой, как осинка, и легкой, тенью ходила за подругой.

– Чем могу помочь, девушки? – Иона положила руки на прилавок и выжидающе посмотрела на ранних посетительниц. – Надеюсь, ваши родители в добром здравии?

– Да-да, с ними все в порядке, – отмахнулась Уна. – Мы пришли к тебе по другому… вопросу.

Смущение так и витало в воздухе.

– Что ж, слушаю, – кивнула Иона.

– Говорят, у целителя Тревора есть такое масло… – Уна замялась, а Иона подняла бровь, призывая ее закончить вопрос, – которое поможет обратить на себя любовный взор любого мужчины.

Иона прикрыла веки и выдохнула. Многие молодые девушки искали помощи в лавке лекаря. Они приходили за мазями от прыщей, за лекарствами при кровотечениях и даже в поиске отваров для избавления от нежелательной беременности, но чтобы за таким… Соблазн продать Уне простое ароматическое масло и заработать пару монет был велик, однако целитель Тревор такого явно не одобрил бы.

– Уна, думаю, твоей красоты будет достаточно, чтобы заполучить в мужья любого в Перте, – произнесла Иона. – Если бы такое масло и существовало – а его не существует, – тебе оно было бы ни к чему.

– Она думает, тебе нужен простак из Перта, – фыркнула Эния, впервые подав голос. – Боги, Иона, неужели ты не слыхала новостей?

– Сплетни меня не интересуют, Эния, – с сарказмом ответила Иона. – У меня есть дела поважнее их распространения.

– Это никакие не сплетни! Я сама слышала от сестры, которая работает в замке, что завтра на празднике в Ирстене лорд выберет себе новую любовницу! – самодовольно закончила Уна.

Эния кивнула, подтверждая слова подруги.

– О чем вы? – удивилась Иона. – Но ведь лорд женат, да и жена у него, говорят, беременная, к тому же красавица! Какая еще любовница?

– А такая! Иначе зачем он приказал всем молодым девушкам наших земель завтра приехать на праздник Самхейна? – Она понизила голос до шепота: – Да и жена его, знаешь, так и не родила ему ни одного живого ребеночка. Может, она больна чем? Вот и ищет он себе здоровую женщину. – Эния указала пальцем на Уну.

Беседу прервал звук открывшейся двери, и в дом зашел целитель Тревор. Сняв капюшон, он отряхнул седеющие волосы и оглядел присутствующих большими хитрыми глазами.