Атти молча слушал брата. Бренн же снова повернулся в сторону места казни. Теперь его голос звучал глухо, едва перекрывая шум дождя:

– Мы все тут давно уже не волки, брат. Мы – псы, вонючие шавки в неснимаемых ошейниках, что и шагу не ступят без позволения лорда. Никто из нас не может покинуть замок без страха потерять разум и превратиться в животное. Чертова кровь! Будьте прокляты боги, что лишили нас свободы, воли, даже разума! И ты раз за разом велишь мне замолчать?

– Я уже говорил тебе, брат, и повторю снова: все могло быть гораздо хуже. Сейчас у нас есть хорошие дома и сытая стая. Наши дети растут, не зная ни тягот истинного рабства, ни горя, как это было раньше. Хочешь вернуться во времена лорда Штайнера? Готов увидеть своего соседа на арене? Или драться за кусок мяса? – с ледяным хладнокровием отозвался Атти. – Лорд Гверн – достойный правитель, и я горжусь быть его виллемом. Нис тоже это понимал, Бренн. Он всегда был со мной согласен.

Подобный спор происходил между ними не впервые, и еще ни разу братья не достигли согласия.

– Далеко же завело его это понимание, – горько хмыкнул Бренн. – Прямо на пику.

– Закрой рот! – предостерег Атти. – Сегодня я потерял брата и не хочу потерять еще одного. Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Эти мысли отравляют твою голову, но ты не ищешь противоядия! Нет, ты предпочитаешь распространять свой яд, подстрекая остальных в поселке. Думаешь, я не видел, как ты по вечерам нашептываешь им свои наговоры? – Лицо Атти посуровело. И пусть тон оставался спокоен, но каждое слово, словно хлыст, рассекало воздух. – А если завтра на месте Ниса окажется Анан? Эмрис? Или маленький Воан, который так преданно смотрит тебе в рот? Ты сможешь нести бремя их смерти? Нас слишком мало, и мы связаны клятвами. Как мы победим в открытом столкновении, если ни один из нас не способен пойти против лорда? Как ты можешь быть уверен, что он не прикажет мне сражаться против тебя? Или против всей стаи?

– Так хотя бы умрем свободными, – с горящими глазами возразил Бренн.

– В такой смерти нет чести, брат, – вздохнул Атти и устало покачал головой: – Уход Ниса – страшная трагедия для всех нас, но это не повод для десятой смерти.

Бренн сжал зубы, не смея возразить. Каждый в их поселении знал историю девяти смертей – страшной сказки для несогласных с укладом ликанов. Девять раз их предки пытались силой, хитростью и подлогом освободиться от гнета валлийской крови и каждый раз терпели неудачу.

– Атти! Атти! – послышался крик, прервав спор братьев.

Они повернулись на звук.

На стене позади них появилась встревоженная леди Грания. Она запыхалась от бега и промокла под дождем, отчего ткань платья тяжело повисла на худом теле, еще сильнее подчеркнув живот. Рядом ней стоял испуганный Рейган.

– Тебя зовет лорд, – сообщила она. – Скорее!

Смерив брата предупреждающим взглядом, Атти немедленно двинулся вслед за Гранией. Бренн же подошел к застывшему как изваяние ученику – тот с ужасом таращился на мертвое тело Ниса. Он со вздохом положил руку на плечо Рейгана. Иногда виллем совсем забывал, что его подопечному всего одиннадцать и он еще ребенок. Ребенок, сегодня впервые увидевший смерть кого-то знакомого.

– Рейган, посмотри на меня.

Мальчик не отреагировал. Бренну пришлось собрать волю в кулак и сменить тон на тот, который он использовал на тренировках:

– Рейган! Глаза на меня!

Это помогло. Мальчик вздрогнул и оторвал взгляд от места казни.

– Бренн, Кай тоже умрет? Умрет, да?

– Это известно только богам, мальчик.

– Отец хочет спасти Кайдена, но друиды против. Они говорят, что отец может поплатиться за это. Говорят, что он тоже может попасть в Сидхе.

Сотня различных эмоций промелькнула в глазах Бренна. Он некоторое время молчал, затем поднялся и произнес:

– Рейган, давай вернемся к лорду. Хочу знать, что происходит.

Миновав башню и несколько освещенных факелами каменных коридоров, они вошли в покои Кайдена. Здесь сильно пахло горечью трав. Бренн огляделся: в центре комнаты стояла массивная деревянная кровать с балдахином, вокруг которой собрались люди. Едва переступив порог, Рейган сразу подошел к ней и уселся в изголовье. На холщовых простынях лежал Кайден. Судя по бледному лицу и синим губам, он потерял уже много крови. Ужасная рана на груди сочилась при каждом слабом вздохе. Очевидно, юноша умирал.

Лорд Гверн стоял у постели сына. Его губы сжались в тонкую полоску, а слегка подрагивающие руки выдавали с трудом сдерживаемое волнение. Грания и Атти, пришедшие незадолго до Бренна и Рейгана, застыли в нескольких шагах позади него.

У другого столбика деревянной кровати Олан – самый старый друид из тройки, с седой бородой – омывал рану на груди Кайдена. Леди Эвелин тоже была здесь, но к кровати сына не подходила, оставаясь у окна. Ее взгляд приковал к себе темнеющий в сумерках лес.

– Мой лорд, это безумие, – произнес Олан, смачивая тряпку. – Нельзя идти против законов равновесия! Если мальчик не доживет до полнолуния, мы не сможем забрать его душу из Дальнего мира.

– В моей крови сила валлийского рода и в моих сыновьях тоже! – Гверн подошел к Рейгану и на мгновение сжал его плечо. – Вы должны помочь Кайдену пережить эти два дня, Олан. Помогите ему, прошу… – В конце фразы его голос надломился. – А затем я смогу его спасти.

– Мы сделаем все, что в наших силах, мой лорд. – Друид поклонился. – Но поклянитесь мне, и пусть все в этой комнате станут свидетелями: если душа Кайдена решит покинуть его тело и отправиться в Сидхе, вы отпустите ее с миром.

Гверн долго молчал. Наконец, он приблизился к изголовью кровати, наклонился и положил руку на бледную щеку Кайдена.

– Единой крови предан… я обещаю, – тихо поклялся он, но в звенящей тишине комнаты все услышали его слова.

Вошли двое других друидов. Они держали в руках подносы с чистыми бинтами и мазями.

– Я попрошу всех удалиться, – строго проговорила рыжеволосая женщина в балахоне. – Нам необходимо наложить повязку и помолиться.

Все послушно направились к двери. Рейган уходил последним, напоследок еще раз оглянувшись на бледное лицо брата.

Догнав мать, он зашагал по коридору рядом с ней. Полы платья Эвелин слегка касались его ног. Рейган то и дело бросал взгляд на ее руку, явно желая коснуться. За ними бесшумной тенью следовал Бренн.

– Скажи, мама… – тихо начал Рейган, когда они достигли коридора, ведущего в главный зал, – о чем отец говорил в комнате Кайдена? Он и вправду сам сумеет спасти его?

Леди Эвелин замедлила шаг. Оставив вопрос сына без ответа, она обернулась и бросила долгий взгляд на Бренна, который остановился позади них… Со стороны создавалось впечатление, будто эти двое ведут немой диалог. Вскоре ликан кивнул и внезапно опустился перед ней на одно колено, приникнув губами к запястью. Рейган невольно покраснел – настолько интимным показался ему, по сути, обычный жест вежливости. В ответ Эвелин осторожно сняла с шеи невзрачный медальон и протянула его Бренну.

– Бренн, что ты делаешь? – удивился Рейган.

Однако тот никак не отреагировал на вопрос, лишь поднялся с колен и положил руку на голову ничего не понимающего ученика. В следующее мгновение ликан с невероятной скоростью покинул коридор через ближайшее окно.

– Бренн! – закричал Рейган.

Он подбежал к подоконнику и выглянул наружу. Серебристые нити темного плаща, верного соратника Бренна, мелькали между соседними крышами сквозь пелену дождя.

– Рейган, – раздался голос лорда Гверна за их спиной, – тебе пора ложиться спать.

Он посмотрел на мать, но та лишь поджала губы и слегка покачала головой, призывая не задавать вопросов. Стоило Гверну к ним приблизиться, как она стремительно развернулась и ушла. Гверн посмотрел вслед жене и повернулся к Рейгану:

– Полагаю, у тебя немало вопросов, сын?

Он нетерпеливо кивнул.

– Хорошо, думаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы знать. Пойдем.

Вместе они двинулись вдоль окон, пока не остановились у одного. Из него виднелись огоньки, а в темноте можно было различить очертания домов – небольшого ликанского поселения, расположенного возле самых стен Ирстена. Места, где жили Бренн и Атти.

– Как ты думаешь, откуда появились ликаны и почему они служат тем, в ком течет валлийская кровь? – задал вопрос Гверн.

Он двинулся дальше по коридору, и Рейган последовал за ним.

– Кайден рассказывал, что когда-то ликаны были волками, но так хотели стать людьми, что пришли в замок и присягнули на верность одному из наших предков. А тот взамен превратил их в людей. Он говорил, что, пока они рядом с нами и служат нам, люди-волки могут жить среди смертных и общаться на нашем языке.

Лорд прикрыл глаза и вздохнул при упоминании старшего сына. Они вошли в зал с каменным троном. Подойдя к красному изваянию, мрачно поблескивающему в лунном свете, он повернулся к Рейгану:

– Настоящая история о наших узах, хоть и роднит нас с богами, на деле тяжела и кровава. Поэтому, – он протянул руку и слегка сжал плечо сына, – иногда мне и самому хочется верить в то, что придумал для тебя Кайден.

Рейган нервно сжал руки в кулаки.

– Расскажи, отец. Я хочу знать.

Гверн молча кивнул, зажег свечу и грузно опустился на трон. На несколько мгновений огромный зал окутала тишина, а после он начал рассказ:

– Почти все, что болтают о ликанах, – ложь. Среди всех слухов и легенд единственная правда состоит в том, что ликаны и впрямь когда-то были настоящими волками.

Рейган изумленно притих. Впервые отец заговорил с ним как с равным, без снисходительных нот в голосе.

– В старые времена, когда сезоны самхейна и раннего имболка были намного длиннее и суровее нынешних, на троне Альбы вот уже полвека сидел старый вождь по имени Конхобар. В детстве ему предсказали, что причиной его погибели станет его собственный сын. Потому старый вождь убивал всех мальчиков, что рожали ему жены и многочисленные любовницы. Много лет кровь ни в чем не повинных младенцев окропляла замок Ирстен. Так происходило до тех пор, пока одна из наложниц по имени Тара не спрятала своего сына и сразу после родов не сбежала с ним. Понимая, что Конхобар все же найдет ее, девушка решила обратиться за помощью к богам и пришла в священную рощу. Там в отчаянии Тара упала на колени у дуба, моля богов спасти ее новорожденного сына от жестокой смерти и покарать старого Конхобара за погубленные души убитых детей. Порезав руку, она пролила на снег свою кровь и стала ждать.

Внезапно свеча у трона погасла, и зал погрузился во мрак. Гверн не стал зажигать ее снова, продолжая историю в темноте:

– Но боги были не единственными, кто откликнулся тогда на зов Тары. Горячая кровь, что лилась на белый снег, привлекла и Фенрира, огромного волка, правителя этих лесов. Ослепленный голодом и человеческим ароматом, он накинулся на деву и растерзал ее на глазах у плачущего младенца. Спустя миг после ее смерти у дерева появился бог Езус.

– Отец, но почему Езус не спас деву? Он же самый всемогущий бог, – прошептал Рейган.

– Я не знаю, сын. Наверное, в те темные времена боги так долго не ступали на землю, что лишь человеческая жертва помогла им снова найти к нам дорогу.

– И что было дальше?

– Фенрир собирался растерзать и младенца, но Езус ему не позволил, взяв мальчика на руки. Согласно легенде, новорожденный сын Тары умирал от холода, поэтому бессмертный дал мальчику каплю собственной крови, и тот мгновенно согрелся. Волка же за нападение в святой роще Езус жестоко наказал: он схватил животное за горло и заживо содрал с него шкуру. Но хищник не умер, а превратился в человека.

– Он стал ликаном? Значит, это Езус их создал? – догадался Рейган.

– Да, – кивнул Гверн. – Кроме того, он создал из костей мертвой Тары ошейник и надел его на бывшего волка. Так он создал связь между ее сыном и ее убийцей.

– И что случилось потом?