Я осматриваю область, из которой донесся звук, пока не замечаю его. Он смотрит на экран с ожидаемо напуганным видом. Хорошо. Он и должен бояться. Я обхожу стеллажи и подбираюсь к нему со спины.

Мне требуется всего пара секунд, чтобы схватить его за ворот свитера и утащить за собой между шкафами.

– Привет, Марк. Не знай я, что к чему, решил бы, что ты меня избегаешь. Ты ведь забыл мне сегодня кое-что отправить?

Он бессвязно лепечет, телефон выскальзывает у него из рук и падает на потертый ковер. Марк оборачивается с растерянным видом.

– Нет, нет. Я… Я тебя не избегаю. Просто вношу правки в твое эссе. Я не забыл его отправить.

– Оно должно было быть доставлено сегодня утром. Когда я обозначаю тебе дедлайн, то жду, что он будет соблюдаться. Теперь мне приходится беспокоиться о том, чтобы вовремя сдать задание. А я вообще не должен об этом беспокоиться, тем более что уже тебе заплатил.

Я с силой толкаю его к стеллажу. Марк хнычет и поворачивает голову в сторону, видимо, надеясь, защитить лицо.

– Я бы и рад отпустить тебя безо всяких последствий, но это создаст ужасный прецедент для всех прочих ботаников, которых я потом найму. – Прикинув расстояние до полок у меня за спиной, я отодвигаюсь, чтобы ударить его в живот, как вдруг слышу громкий вздох с правой стороны из глубины стеллажей.

Настолько громкий, что я замираю. Я могу быть настолько испорченным, насколько пожелаю, но не могу рисковать своим местом в футбольной команде или репутацией отца. Такое маловероятно, но ни к чему вызывать вопросы, особенно в разгар сезона.

В тусклом свете трудно что-то разобрать, но я сосредотачиваю взгляд на точке в темноте. Вздох донесся от маленького создания в огромной поношенной толстовке. Ее светлые волосы собраны в пучок на макушке. Она белокурая, словно луч света в полумраке. И очень красивая.

Во мне зарождается что-то темное и зловещее. Я не могу отвести от нее взгляд. Ни на секунду.

Девушка нерешительно подходит и берется за ближайшую полку.

– Все нормально? – Похоже, она не слишком уверена в себе. Не то чтобы напугана… Но даже не повысила голос.

Я отпускаю ботаника и позволяю ему встать на ноги.

– Ага, просто чудесно.

– Непохоже. Если отпустишь его, я могу сделать вид, что ничего не слышала. Никто и не узнает, чем ты занимаешься.

Я слегка потрясен ее наглостью. Она что, встречается с этим зубрилой? Поэтому так его защищает? Похоже, парень вообще не знает, кто она такая, значит, дело не в этом.

– Ты не похожа на ту, кто способен на шантаж, так что же ты дашь мне взамен, если я отпущу этого крысеныша? Он меня обокрал. Взял пять сотен за свои услуги и еще не выполнил свою часть сделки. Так… что мне остается?

Девушка указывает на Марка.

– Если тронешь его, он не сможет выполнить работу, так ведь? Подумай об этом. К тому же, как я уже сказала, если отпустишь его, мне не придется никому ничего говорить.

Предостережение в ее словах должно насторожить меня, но нет. Я не боюсь. Наклоняюсь и маню пальцем. Напротив, мне любопытно. Кто эта девчонка? Мне нужно рассмотреть ее получше. Увидеть цвет ее глаз, форму губ и изгиб шеи.

– Подойди.

Я не свожу с нее глаз, когда она судорожно сглатывает. Моя ладонь идеально обхватила бы ее горло. Как перчатка. Да, теперь я это вижу. Член твердеет.

Язвительность, которую она демонстрировала мгновение назад, отчасти развеивается.

– Да ну, сомневаюсь, что это хорошая мысль.

– Кто сказал, что у тебя есть выбор? – цежу я.

2. Бел

Как только мы встречаемся взглядом, я понимаю, что совершила ошибку. В его глазах таится нечто темное, глубинное, жаждущее вырваться на волю в моем присутствии.

Что же мне теперь делать, раз я привлекла его внимание? Его вопрос повисает в воздухе… что я ему дам?

Я судорожно сглатываю и натягиваю рукава, чтобы дать себе время на раздумья.

– Отпусти же его.

Качок с ухмылкой разглаживает рубашку своего бывшего пленника.

– Что ж, дама велит отпустить тебя, так что, пожалуй, отпущу. Мне нужен мой реферат, ботаник, иначе в следующий раз никому не позволю мне помешать. Прольется кровь. Даю тебе двадцать четыре часа.

Второй парень колеблется, бегая взглядом между мной и задиристым хулиганом. Я едва заметно качаю головой, давая ему понять, чтобы уходил, пока есть возможность. Этот парень ничего мне не сделает, ни в библиотеке, ни на людях… наверное?

Будто прочтя мои мысли, мальчишка убегает прочь, как перепуганная мышь. У меня внутри все сводит от беспокойства. После его ухода все внимание качка сосредоточено на мне.

Не сводя с меня пристального взгляда, он неспешно подходит ко мне, когда я отказываюсь идти к нему. Он высокий, широкоплечий, с непослушными темными волосами и полными, недовольно поджатыми губами. Есть в нем что-то темное и опасное, и чутье так и подсказывает мне: «Беги».

Я хочу отступить, но, черт возьми, не желаю показывать слабость, тем более на своей территории. Это не… спортивный стадион… или где он там собирает своих почитателей и фанатов. Я видела, как этот парень вошел сюда, будто хозяин, как все оборачивались, чтобы посмотреть на него, а несколько человек даже отпрыгнули в сторону, когда он проходил мимо.

Он популярный, спортсмен и, несомненно, богат. Еще пара секунд – и он заметит мою поношенную толстовку и дырки на джинсах – от носки, а не как дань моде. Поймет, что я учусь на стипендии, и будет обходить меня стороной. Мне незачем убегать, ведь он сделает это за меня.

Парень рассматривает меня, как насекомое под микроскопом, проходится взглядом по моему телу и снова смотрит в лицо. Хуже того, он даже не пытается скрыть, что разглядывает меня. Ну и свинья. Я бедная, поэтому, само собой, трахнусь с ним. Вот как он на меня смотрит.

– Подойди, моя маленькая тихоня. Хочу рассмотреть тебя получше.

Я кривлю губы в отвращении.

– Я тебе никто, и нет уж, спасибо. Мне нужно учиться. В отличие от тебя, я должна сама сделать домашнее задание.

Он делает еще шаг, теперь нас разделяет всего метр, и, черт возьми, он выше, чем я думала. Около метра девяносто, не меньше. Он возвышается надо мной, отчего я чувствую себя маленькой и незначительной. Окидываю взглядом его тело.

Его толстовка с капюшоном плотно облегает широкие плечи. Очевидно, что он спортсмен, потому что самим своим телом напоминает греческую статую. Я боюсь опустить или отвести взгляд хоть на секунду.

В горле встает ком, и он едва заметно улыбается, словно кот, нашедший мышь, которая так и ждет, чтобы ее сцапали.

И как мне отсюда выбраться, черт подери? Я не повернусь к нему спиной, пока он так на меня смотрит. Будто я добыча, а он охотник.

Я делаю шаг назад, и парень прищуривает темные глаза. А потом говорит, качая головой:

– Не торопись, цветочек. Я отпустил твоего ботаника. А теперь хочу переговорить с тобой.

– Эм… Мне нечего тебе сказать. Как я уже говорила, мне нужно возвращаться к…

К чему конкретно? К стопке учебников, которые я подумывала продать, чтобы моя больная мать наконец-то смогла сходить к врачу? К болтовне девчонок за соседним столом, обсуждающих какую-то дурацкую студенческую охоту, во время которой собираются найти сексуального качка, чтобы тот трахнул их в лесу? Да, прямо-таки много к чему нужно возвращаться.

– Ты учишься, я помню, – заканчивает он за меня.

Я стою, чувствуя себя ужасно неловко с ощущением, будто желудок подскакивает к горлу, и не знаю почему. Он ничего мне не сделает. Не сможет, только не здесь. Невольно напоминаю себе, что он без зазрения совести собирался побить другого парня у всех на виду. Что помешает ему сделать то же самое со мной? Думаю, при его комплекции очень немногие захотят помериться с ним силой.

Парень слегка наклоняет голову и засовывает руки в карманы. Это попытка придать себе обезоруживающий вид, но оттого я нервничаю еще больше.

– Как тебя зовут?

Я смотрю куда угодно, только не в его лицо, оглядываю помещение в поисках выхода. Если побегу назад, то окажусь в главном зале. Он же не станет там на меня наседать, правда?

Будто предугадав мой следующий шаг, он резко протягивает руку и обхватывает мое запястье, словно тисками.

– Не так быстро, тихоня. Я хочу с тобой поговорить. Скажи, как тебя зовут.

На сей раз это не вопрос, а требование.

Которое мне совсем не нравится.

– Нет, воздержусь. Тебе не нужно знать мое имя и трогать меня тоже. А теперь отпусти.

Придвинувшись ближе, я улавливаю запах мяты и чего-то мужественного – может, тикового дерева. Теперь нас разделяет всего несколько сантиметров, и я судорожно сглатываю от его пьянящего аромата, дыша через рот. Да кем он себя возомнил? И вообще, зачем я полезла не в свое дело?

Я осторожно поднимаю на него взгляд и жду. Он хочет знать мое имя, но я не назову его, так что мы зашли в тупик. Словно сошлись в противостоянии.

Парень снова кривит губы, а потом расплывается в широкой улыбке, и я понимаю, почему на него все смотрят. Черт. Что-то подсказывает мне, что он нечасто так улыбается, лишь когда думает, что с помощью этой улыбки сможет добиться всего, чего захочет.

– Твое имя, – шепчет он мягким, хриплым голосом.

– А волшебное слово? – напоминаю я.

Он фыркает.

– Это не просьба. Лучше дай мне желаемое.

– В твоем лексиконе нет слова «пожалуйста»?

Парень прищуривается и крепче сжимает мое запястье. Настал его черед молча смотреть мне в глаза. Он хочет, чтобы я назвала ему свое имя, но не намерен вести себя вежливо. Понятно.

Дергаю руку в попытке вырваться, но оттого он лишь усиливает хватку, пока я не перестаю сопротивляться. В груди вспыхивает жар, и я не сразу осознаю, что впервые за долгое время пребываю в ярости.

Постоянные ссоры с мамой из-за денег и врачей что-то убили во мне. Заставили подавить и спрятать эмоции, чтобы не сорваться и не наговорить еще больше слов, которые ранят маму и заставят смотреть на меня так, будто я разочаровала ее, лишь потому что не в силах видеть, как она умирает.

Как он смеет так со мной обращаться? Мы даже не знакомы. Во мне разливается новая волна жара, пробуждая то, что долго спало.

На сей раз я с силой выдергиваю запястье, вырываюсь из его хватки и прижимаю руку к груди. Борюсь с желанием потереть нежную кожу.

– Оставь меня в покое.

– Назови свое имя, тихоня, и оставлю. Это совсем несложно.

– Я не твоя, не цветочек, не тихоня или как ты там еще меня называешь.

– Тогда скажи, как тебя зовут, и буду называть по имени.

Парень продолжает изучать мое тело задумчивым взглядом, после чего его темные глаза снова смотрят в мое лицо, окутывая кожу ледяным раздражением.

– Скажи мне…

Я все жду от него «пожалуйста», но он молчит. Манерам его явно не обучили. Или же ему редко приходится к ним прибегать.

– Я вернусь за свой стол, а ты можешь и дальше пинать мячи, сквернословить или чем ты там занимаешься, когда не терроризируешь окружающих.

Его улыбка становится шире, и я вижу, как в тусклом верхнем освещении сверкают его белые зубы. Улыбка скорее хищная, нежели успокаивающая. По рукам бегут мурашки, и я плотнее кутаюсь в толстовку, но противлюсь желанию накинуть капюшон, чтобы спрятаться от него еще больше.

Он стремительно хватает меня за запястье и прижимается ко мне. Я издаю судорожный вздох и борюсь с желанием ударить парня по яйцам. Оказавшись так близко, он ужасно пугает, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он прижимается ко мне всем телом, и я чувствую сплошь твердые горячие мышцы. Я дрожу, и, похоже, ему это нравится, его улыбка становится только шире.

Он наклоняется ко мне и шепчет:

– Назови свое имя… Пожа…

Слева раздается шорох. Мы оба замираем и поворачиваемся посмотреть, кто нас прервал.