– Он не вмещается в ладонь, ты придерживаешь клинок большим пальцем. Даже слепой заметил бы.

– Какая мерзость! Думать, будто…

– Либо выкинь кинжал, либо я проткну тебе брюхо. Подумайте хорошенько, мадам. Выбор за вами.

Сэр Ник не шутил, и Мэг наконец поняла это. Ее серые глаза округлились. Пальцы сэра Ника крепче сжали эфес, готовясь без промедления вонзить шпагу в ее тело, пока Фэнтон из последних сил боролся с собой.

Всем своим видом выражая презрение, Мэг спокойно вынула правую руку из муфты. Маленький венецианский кинжал из неполированной стали со стуком упал на деревянный пол.

– Премного вам обязан.

Мужчина в парике, двигавшийся с грацией хищной кошки, опустил шпагу, наклонился, поднял кинжал и швырнул его через комнату. Потом распрямился и спрятал шпагу обратно в ножны:

– А теперь говори. – Он кивнул в сторону кровати. – Кого из нас ты намеревалась заколоть?

На лице Мэг отразилось искреннее недоумение.

– Дочку круглоголового, кого же еще? – Она указала на Лидию. – Я видела, как она бежит сюда со всех ног. И мне хватило ума представить для чего. Есть деяния, которые я не считаю за преступление.

– Видит Бог, в твоих словах есть доля истины. – Фэнтон заговорил тише. – Но не смей замыслить ничего подобного против меня или моей жены. Иначе ты горько пожалеешь. Прошедшей ночью ты оклеветала мою жену, намекнув на нечто отвратительное и постыдное…

Мэг озадаченно пожала плечами.

– Если это послужило мне на руку, что с того? – спросила она. – Я вольна поступать, как мне вздумается.

– Вот оно как? Джайлс!

Джайлс проскользнул в комнату. На его морщинистом лице явственно читался ужас.

– Да, сэр?

– Проследи за тем, чтобы мадам Йорк выдали ее двадцать гиней. – Фэнтон повернулся к Мэг. – Карету можешь взять, но потом непременно верни. Это еще не все. – Рука снова потянулась к эфесу шпаги. – Нам с Джорджем Харвеллом нужно в переулок Мертвеца, дойти до него куда быстрее, чем доехать на карете. Если до моего возвращения ты не уберешься из этого дома со всеми своими пожитками, клянусь, я обойдусь без этого. – Он поднял ножны и потряс ими перед носом Мэг. – Не вижу большой радости в том, чтобы добровольно совать голову в петлю. Нет. Все будет по закону. Я вызову мирового судью, и ты отправишься за решетку.

Мэг так резко вскинула голову, что широкие поля шляпы заходили ходуном.

– В чем я виновата?

– Вот тогда и узнаешь. Но будь покойна: дело пахнет виселицей. А теперь уходи.

– Неужто вы прогоняете меня навсегда? Я не верю вам!

Шпага наполовину обнажилась. Лицо Фэнтона было черно от ярости, вены на лбу и шее угрожающе вздулись. Мэг отшатнулась и ударилась спиной о стену, ее шляпа сдвинулась набекрень. Она бросила на Фэнтона быстрый взгляд из-под опущенных ресниц.

– Даю тебе минуту, – процедил Фэнтон сквозь зубы. – Убирайся.

Мэг притворилась, будто ей стало душно. Она сняла мантилью и повесила ее на муфту – белоснежные плечи явились во всей своей пленительной красе, – потом поправила шляпу и прищурилась. Губы Мэг растянулись в хитрой ухмылке. Фэнтона окутало облако терпких духов, предназначенных для того, чтобы кружить мужчинам голову. Легкое, едва заметное движение, навевавшее воспоминания…

– Известно ли вам, – произнесла Мэг, – что капитан Дюрок, приближенный короля Франции, уже снял для меня апартаменты на Ченсери-лейн? Между прочим, самые роскошные в Лондоне. И что он, стоя на коленях, как и подобает человеку чести, умолял меня уйти к нему?

– Надеюсь, капитан Дюрок останется доволен.

– Ник! – вскрикнула Мэг – кажется, только сейчас осознавшая, насколько серьезны намерения ее возлюбленного.

– У тебя полминуты.

– Если вы и вправду желаете прогнать меня, – ледяным тоном произнесла она, – я не стану противиться вашей воле. Но прошу, не сегодня! – Ее голос смягчился. – Мне попросту не хватит времени, чтобы собрать свой нехитрый скарб. Сэр, неужто вы не позволите остаться мне еще на одну ночь?

– Я… я… так и быть! Одной ночью больше, одной меньше – невелика важность.

(Лидия, которая уже успела прикрыться его халатом, изменилась в лице и резко выпрямилась.)

– Но вот что я вам скажу, – добавила Мэг. По ее щекам струились слезы; можно было запросто подумать, что она плачет искренне. – Прогоните меня, бросьте в объятия капитана Дюрока или любого другого – судьба все равно сведет нас снова. Это предчувствие посетило меня вчера, и я не нахожу ему объяснения. Однако запомните мои слова: мы связаны навеки, и друг без друга нам не жить.

Повисла тишина. Снаружи бесновался ветер: жалобно скрипели ставни, деревья тревожно шумели. Мир мертвых – и все же такой живой мир… Голос сэра Ника внезапно изменился.

– Мэри! Возможно ли, чтобы…

Фэнтон, все это время сражавшийся с крышкой гроба, сумел наконец его захлопнуть. Зрение и разум вернулись к нему, однако он по-прежнему не позволял себе расслабить ни единого мускула. Фэнтон знал: эта женщина, Мэг (даже если на самом деле ее звали Мэри, что, впрочем, было маловероятно), должна завтра же покинуть дом, иначе все его труды пойдут прахом.

– Время вышло, – рявкнул он. – Ступай!

Ножны издали тихий стук. Решив, что продолжать спор себе дороже, Мэг поспешно направилась к выходу. На полпути она остановилась, накинула на плечи муфту и снова поправила шляпу с золотым пером.

Она замешкалась, явно собираясь что-то сказать напоследок, но передумала и вышла из комнаты с видом оскорбленного достоинства, под оглушительный шелест нижних юбок. Жаль, что в тускло освещенном коридоре не было ни души и некому было заметить таинственную улыбку на устах мадам Йорк.

Фэнтон покачнулся, но удержался на ногах.

Он одержал уже две победы над сэром Ником. Но что, если дух последнего становился все сильнее? Фэнтон машинально спрятал шпагу в ножны. Он вспотел и чувствовал слабость, словно только что закончил изнуряющий поединок. Да и роль сэра Ника на сей раз далась ему непросто: слова вспоминались без труда, но своеобразный, чуждый ему акцент выжал из него все соки.

Фэнтон поднес руку к горлу, но вместо кожи ощутил под пальцами кружевной воротничок. Сюртук из черного бархата и бриджи вдруг стали невероятно тяжелыми. Ему показалось, будто он иссох и одежда болтается на нем, как на скелете.

«А вдруг, – пронеслось в голове, – все мы – лишь призраки?»

Однако дубовый стул, до которого он дотронулся, был самым настоящим. Как и Лидия: по-прежнему кутаясь в его халат, она сидела на кровати, подогнув ноги под себя, и не сводила с него глаз. Стараясь не выдать волнения, он подошел к ней и робко произнес:

– Лидия. – Он взял ее лицо в ладони. – Простите, что совсем позабыл о вас, пока говорил с… вашей кузиной.

От ее взгляда, в котором читалось лишь беспредельное обожание, Фэнтону захотелось провалиться сквозь землю.

– Позабыли? – повторила она. – Душа моя, вовсе нет, – напротив, тогда вы вспомнили обо мне! – Влажные пухлые губы задрожали. – На сей раз она и правда уйдет? Эта… это существо? Вы не измените своего решения?

– Она уйдет, – заверил ее Фэнтон.

В его голосе звучала непоколебимая уверенность. Ее почувствовал даже Джайлс, который молча стоял в сторонке с бесстрастным видом, а ведь настроение хозяина всегда было для него тайной за семью печатями.

– Вернемся к вашему недугу…

– О, вздор! – воскликнула Лидия. – Сколько шума из-за сущего пустяка!

«Сущий пустяк». Как же… Если не вылечить девочку от этого «пустяка», она через месяц умрет от отравления мышьяком. Его жена. Умрет. Стоп. А жена ли она ему?.. Ну конечно, что за бредовый вопрос? Иначе вся эта трагикомедия попросту лишена смысла. Это его законная жена, и он никому не позволит причинить ей вред.

– Лидия, постарайтесь вспомнить: когда рези в животе и тошнота впервые побеспокоили вас? Недели три назад, сдается мне?

Лидия принялась медленно загибать пальцы.

– Воистину! Три недели!

– Какие кушанья и напитки вы принимали все это время?

– Когда у меня в первый раз разболелся живот – после обеденной трапезы, – я убежала к себе и заперла дверь на засов. И делала так впредь, чтобы ни одна живая душа не видела, как я страдаю. – Она бросила на Фэнтона заговорщический взгляд. – Никто не знает о моих мучениях.

– А после этого?

– После этого я всегда обедала в своих покоях. Каждый полдень горничная приносила мне миску поссета, он и был моим единственным кушаньем все эти дни. Но иногда, пусть и нечасто, даже он вызывал дурноту… Ужасное воспоминание!

От ее слов веяло беспросветной тоской и одиночеством.

– Лидия, о чем вы тогда подумали?

Взгляд девушки затуманился.

– О… Я подумала, что пришла моя смерть. Ведь люди беспрестанно умирают, поди разбери почему. – Лидия умолкла. Она явно колебалась, будто боролась сама с собой. – Нет! Господь свидетель, я не могу лгать! Меня и вправду посещала мысль о яде. Но я думала, что это вы, душа моя… И поэтому ничего вам не говорила.

Фэнтон невольно сжал кулаки и отвернулся. Позор на вашу голову, сэр Ник: это как же нужно постараться, чтобы законная супруга заподозрила вас в покушении на убийство?

Однако Лидия восприняла его поведение по-своему.

– Господь всемогущий да простит меня! – закричала она. – Но ведь я ни в чем не виновата! Ник, Ник! – Она в бессилии заколотила кулаками по одеялу. – Да, я подозревала вас, но лишь потому, что разум мой помутился! О, сколько огорчений я причинила вам, муж мой!

Фэнтон посмотрел на нее и улыбнулся.

– Ничего подобного, – ответил он и, обхватив ладонями лицо жены, снова поцеловал ее в губы. – Вы огорчите меня, только если не будете чистосердечно отвечать на мои вопросы. Итак, вспомните: что еще вы ели и пили каждый день, помимо поссета?

Лидия задумалась.

– Ничего. Только ячменную воду из стеклянной бутыли, но из нее пьют все в доме.

– А что за поссет вам готовили?

– Самый обыкновенный: четыре взбитых яйца, полпинты молока, четыре куска сахара. И полбутылки хереса.

Фэнтон нагнулся, подобрал с пола кинжал Мэг и задумчиво взвесил его на ладони.

– Джайлс?

– Слушаю, сэр.

– Полагаю, тебе известна наша «тайна».

– Вы были столь любезны, что сами посвятили меня в нее, сэр, – вчера, когда обнаружили, что…

– Вот и хорошо, – оборвал его Фэнтон. – Мне нужны те, кто готовил поссет и относил его наверх. И все, кто имел возможность прикоснуться к миске. Собери их в моем… в моем кабинете.

Джайлс поклонился. Его лицо оставалось серьезным – ни малейшего намека на обычную самоуверенную наглость.

– Скажи им, – продолжал Фэнтон, – что кто-то отравил их госпожу мышьяком, и я выведу злокозненного нечестивца на чистую воду. Ну и крик сейчас подымется…

– Крик? – эхом отозвался Джайлс. – Ну что вы, сэр. Не просто крик, а блеянье, кудахтанье и поросячий визг, от которых и глухому тошно станет. Этот скот, – добавил он высокомерно, – давно пора высечь девятихвосткой, да хорошенько. Я обо всем позабочусь, сэр, будьте покойны.

Фэнтон собрался было возразить, но Джайлс уже исчез за дверью.

Лидия, которая явно не доверяла рыжему пройдохе, по-прежнему сидела с поджатыми ногами, неотрывно глядя на Фэнтона. Но взгляд ее голубых глаз стал смешливым, а в голосе, когда она заговорила, послышалось радостное возбуждение.

– Я знала! – произнесла она. – О, в тот самый день, когда мы обвенчались – ровно три года, один месяц и четыре дня тому назад, – я все поняла!

– Что ты поняла, дорогая?

– Наклонитесь, я прошепчу вам на ухо. Нет, ближе, ближе…

Фэнтон поднял край парика и послушно склонился к ее губам. В этот миг Лидия сотворила то, отчего Фэнтон подпрыгнул. Впрочем, нужно признать, что шалость супруги доставила ему немало удовольствия.