Полководцы Победы (страница 6)
Первой вышла его книга «Конница» – об использовании кавалерии в мировую войну и в Гражданскую. Затем появился труд о советско-польской войне 1920 года – «На Висле». И наконец, он завершил трехтомный труд о Генеральном штабе – «Мозг армии», который перевели и на иностранные языки.
Главная газета страны «Правда» так оценила его труд: в нем «сказались все черты Бориса Михайловича как крупнейшего военного специалиста: пытливый ум, чрезвычайная тщательность в обработке и определении формулировок, четкость перспектив, глубина обобщений».
Бывшего царского офицера Шапошникова во время Большого террора Сталин арестовать не разрешил. Борис Михайлович вождю был очень нужен. В мае 1937 года он вновь стал начальником теперь уже Генерального штаба Красной армии.
Накануне Великой Отечественной
Когда в ноябре 1939 года началась Советско-финская война, в штабе Ленинградского военного округа исходили из того, что финны не окажут серьезного сопротивления, а финские рабочие вообще будут приветствовать наступление Красной армии. Установили продолжительность операции – 10–15 дней.
Но начальник Генерального штаба маршал Шапошников, который сам прежде командовал Ленинградским округом, предложил отложить начало военных действий на несколько месяцев, чтобы подготовиться получше и перебросить к границе дополнительные соединения и тяжелое оружие.
Сталин удивился:
– Вы требуете столь значительных сил и средств для разрешения дела с такой страной, как Финляндия? Нет необходимости в таком количестве.
Начальник Генштаба оказался прав. Война была трудной и тяжелой. После окончания Финской кампании Шапошников призвал осмыслить ее уроки. Выяснилось, что в вооруженных силах нет точных данных не только о противнике, но о количестве собственных бойцов и командиров. Армии и дивизии не могли сообщить, сколько у них в строю, сколько убито и ранено, сколько попало в плен…
Начальник Генштаба Шапошников отметил поразительное равнодушие некоторых командиров к судьбам своих солдат:
– Я был во время империалистической войны командиром полка. Бывало в окопах сидишь и сам считаешь: вчера в роте было девяносто человек, сегодня восемьдесят девять. Куда ушел? Или убили, или ранили. Командира роты тянешь к ответственности. А у нас считают – пришлют пополнение, и все будет в порядке.
Борис Михайлович заговорил и о необходимости полноценных военных дискуссий:
– Правильно товарищи говорили, что военная мысль не работает, нет журналов. У нас не бывает встреч, где люди могли бы совершенно свободно, не боясь, что их обвинят, выступить со своей точкой зрения, высказать свои мысли, чтобы военная мысль заработала, а также, чтобы выводы игр стали достоянием широких масс. Выводы военных игр у нас были, но они оставались в узком кругу, а те командиры, которые участвовали в играх, ничего не знают…
Выяснилось, что отсутствует система взаимодействия зенитной артиллерии с истребительной авиацией. Не отлажена схема обмена информацией между штабами: одни части ничего не знают о действиях соседей. Поэтому маршал Шапошников и считал необходимым учить командиров и штабистов управлять крупными соединениями, отрабатывать взаимодействие различных родов войск, проводить масштабные учения, как это происходило в 1935–1936 годах. Однако же новый нарком обороны маршал Семен Константинович Тимошенко с Шапошниковым не согласился. Выступая в Ленинградском военном округе, нарком заметил:
– Очень многие почтенные и важные люди и в этом году отвлекали народного комиссара мыслью, что нам надо и теперь выходить в поле с большим количеством войск. Но мы правильно взяли упор на роту, батальон и полк, чтобы создать именно эти единицы боевыми.