Гриндо никогда не уходил из этой палатки с пустыми руками. Каждый раз он что-нибудь обязательно покупал. В основном, это было что-то сделанное самой девушкой, по большей части вышивка. Принеся реликвию домой, брат бережно вешал её на стену в их с Арданой комнате. Но, бывало, он приобретал в этой палатке творения и других умельцев. В прошлый раз, например, купил медный кулон, украшенный по краям перьями экзотической птицы. Это был очень дорогой сувенир, но Гриндо на него денег не пожалел.

А началось всё с того, что год назад Гриндо с Арданой забрели сюда познакомиться с культурой народа науа. Чисто ради любопытства.

Заглянув в эту палатку, Гриндо застыл как вкопанный. Ему так понравилась девушка, что лишь титаническим усилием воли он смог оторвать от неё взгляд. Досконально изучив товар, купил настенный коврик с узорами и дал себе клятву приходить сюда во время каждой ярмарки.

И вот, что удивительно – не боявшийся столкнуться лицом к лицу с самым свирепым врагом, а то и не с одним, Гриндо робел перед этой девушкой. В его жизни было несколько женщин, с которыми он заводил короткие бесперспективные романы и со всеми держался с привычной для себя уверенностью. А тут его прямо как подменили.

Ардана сразу же поставила диагноз – любовь. Сам Гриндо не решался произносить это слово даже про себя и придумал собственное определение. Эта молодая науа – его идол. Ардана не замедлила обвинить брата в язычестве. В шутку, конечно, хотя, надо сказать, по степени обожествления этой девушки, Гриндо вполне тянул на язычника.

Он мечтал познакомиться с ней поближе, но за этот год даже имени её не узнал. Вот почему, спрашивается? Гриндо на подобный вопрос отвечал: «Что у меня может быть с этой науа? Ничего! Разные культуры, разное мировоззрение. Да и в племени своем она наверняка не обделена мужским вниманием».

Племя… он не мог представить себя членом племени, да и кто его туда примет! А в Митране эта девушка, привыкшая к вольным просторам, конечно же, жить не станет, особенно в столице. Нет, между ними бездна!

Однако Гриндо продолжал строить мост через эту бездну – хлипкий, раскачивавшийся от малейшего дуновения ветра и грозивший каждую секунду оборваться. Он ходил на каждую ярмарку по несколько раз, в эту самую палатку, где начисто терял ощущение реальности.

Девушка внимательно смотрела на покупателей, готовая ответить на любой их вопрос.

Гриндо любил её расспрашивать о том или ином украшении: что оно означает, сколько времени уходит на его изготовление, мужское оно или женское. Науа охотно отвечала на все вопросы, насколько позволял её уровень митранского языка. Гриндо с удовольствием бы выучил язык науа, но у него не было ни малейшей возможности это сделать.

– Позвольте поинтересоваться, как вас зовут? – спросил Гриндо несвойственным ему нежным тоном.

О, боги, неужели это случилось!

Девушка пристально посмотрела ему в глаза.

– Китла́ли, – сказала она. – Звезда, если перевести на ваш язык.

– Очень приятно, – улыбнулся брат. – А меня зовут Гриндо. А это моя сестра Ардана.

– Рада знакомству, – улыбнулась Китлали.

Надо было бы как-то продолжить разговор, но Гриндо не мог сообразить, на какую тему переключиться. Что ж, на выручку пришёл интерес к культуре науа. На сей раз он купил ритуальный бубен, предварительно узнав о нем всё, что только можно было. Даже попытался научиться с ним управляться, но Ардана, насмеявшись, заявила, что до шамана ему далеко, как до солнца. Китлали же скромно промолчала.

Убрав бубен в сумку, Гриндо задал девушке ещё несколько вопросов, после чего пришёл к выводу, что пора закругляться. Любопытство, по его мнению, плавно перетекало в навязчивость. К тому же, в палатку зашла пожилая супружеская пара, и Китлали переключила внимание на них.

Однако уходить Гриндо не спешил. Ему хотелось обстоятельно попрощаться с девушкой, а не так, чтобы она вскользь произнесла «до встречи».

Ему повезло – женщина довольно быстро выбрала какой-то кулон, рассчиталась и, взяв мужа под руку, вышла из палатки.

Китлали положила деньги в миниатюрную красиво расшитую напоясную сумочку и посмотрела на Гриндо. Тот набрал в лёгкие воздуха, чтобы попрощаться, но тут науа задала неожиданный вопрос:

– Вы случайно не знаете, что за жуткие звуки разносились вчера над городом? Словно огромный раненый зверь выл… но всё же это был не зверь.

Глава 4

Гриндо и Ардана с улыбкой переглянулись.

– Это гудел паровоз, – пояснил Гриндо.

– Кто гудел? – удивилась Китлали.

– Не кто, а что, – уточнил он. – Паровоз. Сочетание слов «пар» и «возить».

– Что он собой представляет, этот паровоз?

– Это огромная железная телега с паровым котлом. Если объяснять просто, то воздух расширяется при кипении воды… ну, знаете, как крышка на кастрюле подпрыгивает, когда вода бурлит?

Китлали закивала.

– Так вот эта сила и используется, чтобы приводить в движение колёса.

– То есть, лошадь совсем не нужна? – с сомнением в голосе спросила Китлали.

– Нет, не нужна.

– Понятно. А зачем он гудит?

– Это машинист даёт сигнал, чтобы никто не приближался к рельсам, по которым едет поезд.

– А что, есть желающие? – девушка удивлённо расширила глаза.

– Есть, как выяснилось, – нахмурился Гриндо, вспоминая делегацию смельчаков, перегородивших железнодорожные пути.

– Ясно, – протянула Китлали. – А зачем вообще паровоз нужен? Если я правильно поняла, это кипящий самоходный котёл – какой в нем смысл?

– К нему можно подцеплять вагоны, – с видом просветителя сказал Гриндо. – Вагон – это что-то вроде очень большой кареты. В нём едут пассажиры, также в вагоне можно перевозить грузы.

Гриндо так и подмывало поведать Китлали о том, что они с сестрой лично ехали в поезде. Но он решил, что сие будет выглядеть хвастовством, поэтому предпочёл смолчать.

Девушка задала ещё несколько вопросов об управлении паровозом, и на каждый из них Гриндо подробно ответил – в смысле, рассказал всё, что знал сам. Их с Арданой, конечно же, никто в эту тему не посвящал, но за те полтора часа, что они провели в вагоне, кое-что узнать удалось.

И вот наступил момент прощания. Ну да, пора уже было.

– Вы же в следующий раз загляните ко мне? – спросила Китлали.

– Непременно! – ответствовал Гриндо.

– Может быть, вы хотите что-то заказать?

В голове, а точнее, в сердце Гриндо это прозвучало как просьба.

– С удовольствием, – сказал он. – Только я не знаю, что.

– Ещё какой-нибудь музыкальный инструмент? Флейту, например.

Гриндо нахмурился. Он слышал, что науа изготавливают флейты из бедренной кости человека. Но Китлали разгадала причину его смущения.

– Я поняла, о чём вы подумали, – сказала она. – Нет, это было давно, в эпоху жертвоприношений. Но за прошедшие столетия мировоззрение науа изменилось. А флейты сейчас вырезают из костей животных. Но если вы мне не верите, то могу предложить тепонацтли. Это такой продолговатый деревянный барабан.

– Что вы! – поспешил отмести подобные подозрения Гриндо. – Конечно, я вам верю. Просто мы практически ничего не знаем о вашем народе. А флейту обязательно привезите. И тенапоцли тоже.

– Тепонацтли, – поправила Китлали. – Хорошо, я обязательно в следующий раз привезу и то, и другое. Причём флейта будет подарком.

– Я, право, не знаю… – вошёл в ступор Гриндо.

– Неужели я не могу подарить что-нибудь человеку, который интересуется культурой науа? – девушка посмотрела на Гриндо так, что поводов для возражений у того не осталось.

– Тем более, флейты вырезает мой отец, – не без гордости добавила Китлали.

– Спасибо! – сердечно поблагодарил её Гриндо. – А сейчас мы, наверное, пойдём. До скорой встречи!

– До свидания! – сказала Китлали.

Мужчина позволил себе ещё на несколько секунд задержать взгляд на очаровательной науа, а потом, развернувшись, вслед за сестрой вышел из палатки.

– Ну вот, – усмехнулась Ардана, – если Нилфри нас уволит, будет чем зарабатывать на хлеб. Станем бродячими музыкантами.

– А? Что? – вздрогнул Гриндо.

– Я говорю, пойдём медового напитка отведаем! – сказала Ардана, поняв, что в ближайшие полчаса Гриндо на шутки реагировать не будет.

– Да… идём.

Выпив по кружке медовой водицы с пряностями, они направились домой.

Гриндо сейчас явно хотел устроиться в кресле и предаться воспоминаниям об общении с Китлали, а Ардане не терпелось вкусить мусаго.

***

Прошел месяц с того дня, как из ворот мануфактуры выехал первый в истории Нардаля паровоз.

Маоро Нилфри с тех пор не сидел на месте ни минуты – настолько он был поглощен развитием железнодорожной отрасли. Если конкретнее, то он занимался проектом строительства филиала мануфактуры в Жордо́не, втором по величине городе Митрана. Филиал будет производить рельсы, поскольку этот город находится гораздо ближе к рудникам, чем столица. А на своем предприятии Нилфри планировал собирать вагоны.

Мануфактура гудела днём и ночью. Работали в три смены. Нилфри рассчитывал к концу года проложить железнодорожное полотно до Жордона и пустить состав с четырьмя вагонами. Причём, в одном вагоне, по его замыслам, будет ехать он вместе со своей «свитой», а в трёх остальных – пассажиры.

Объявление о продаже билетов прокатилось по городу за полгода до предполагаемого запуска поезда. Цены потрясли даже богачей, однако билеты были распроданы за сутки. Все вырученные средства Нилфри тут же вложил в строительство жордонского филиала.

***

В один из вечеров, вернувшись после работы домой, Гриндо, снял со стены бубен и, сев на кровать, провел по нему рукой. Это уже стало ритуалом. У него хранилось много сувениров, купленных у Китлали, но этот был особенным. Он олицетворял знакомство с южной красавицей. И, кажется, науа попали в точку, назвав этот бубен ритуальным.

– Я думаю о ней с утра до вечера, – тихо произнёс Гриндо, обращаясь то ли к Ардане, то ли к самому себе. – Я не знаю, что мне делать! – он оторвал взгляд от бубна и посмотрел на сестру: – Смешно, да? Взрослый здоровый мужик, а терзает себя, как зелёный юнец.

– Во-первых, ничего смешного я здесь не вижу, – сказала Ардана, откладывая на тумбочку книгу, которую до этого увлечённо читала. – А во-вторых, возраст и мышечная масса тут ни при чём. Особенно последнее. А вот с влюбленностью твоей я действительно не знаю, что делать! Слушай, а может, в следующий раз признаешься ей в любви? Пошлёт – поставишь точку. Ответит взаимностью…

– Многоточие… – вздохнув, сказал Гриндо. – Нет, сестричка, взаимностью она не ответит. Она другая. Совсем другая.

– Так и будешь к ней всю жизнь ходить на «свидания»?

– Не знаю.

– Ходи! Потом откроем музей «Культура науа», – Ардана пробежалась взглядом по стене, пестрящей украшениями. – Это даже лучше, чем быть бродячими музыкантами.

– Ардана, я рад твоему стремлению обеспечить нашу старость, но прекрати, пожалуйста, издеваться! И без тебя тошно.

– Всё, молчу.

Молчала Ардана ровно двадцать секунд.

– Может, мне тоже познакомиться… с каким-нибудь парнем из науа? – в шутку сказала она. – Будем вместе страдать.

– Нет, я, скорее, забуду Китлали, чем стану причиной твоих страданий, – запротестовал Гриндо, восприняв слова сестры всерьёз.

Горько усмехнувшись, он поднялся с кровати и повесил бубен на стену.

В этот момент в комнату заглянул Хорнс – секретарь Нилфри.

– Господин Нилфри вызывает вас к себе, – сообщил он.

Гриндо с Арданой встревоженно переглянулись.

Что ещё случилось? Неужели слова о бродячих музыкантах оказались пророческими?

– Нас увольняют? – могильным тоном спросила Ардана.

– Понятия не имею, – сказал Хорнс и вышел из комнаты.

Брат с сестрой ещё раз переглянулись и отправились вслед за ним с видом людей, идущих на эшафот.

– Проходите, – отозвался Нилфри на стук в дверь.