Возьми моё сердце (страница 18)
«Похоже, Димка решил выслужиться перед Виталиком, – размышлял Серый по дороге домой. – Интересно, зачем ему список членов штаба, хотя никакого штаба-то и нет? Для чего устав несуществующей организации и план наших действий на ближайшие недели? Хочет представить куратору наш кружок «Пасифик» как серьезную организацию? По любому всё это выглядит очень и очень странно».
Выход в открытый космос
Варина мама вошла в палату, вся обвешанная сумками и пакетами. Варя поймала ее настороженный взгляд и широко улыбнулась. Она постаралась, чтобы улыбка получилась беззаботной и счастливой. Видимо, маневр удался. Мама, взглянув на ямочки у дочки на щеках, передумала плакать и улыбнулась в ответ.
– Мама, для кого все это? – удивилась Варя, оценив многочисленные пакеты и сумки. – Здесь хорошо кормят. В клинике сбалансированное диетическое питание после операции. Зачем столько всего? За один день со всем этим не справиться. Профессор Хуснулин обрадовал: меня послезавтра выписывают.
– Ничего, погрызете гостинцы вместе с соседкой, – улыбнулась мама и тут же спохватилась: – Как это – послезавтра? Уже? После такой серьезной операции! Это же как выход космонавта в открытый космос!
– Сейчас в медицине всё расписано. Кругом сплошные стандарты и протоколы, будь они неладны! – подала голос соседка. – Койко-место нынче в цене. Меня завтра тоже домой выпихивают. Я бы еще пару деньков тут полежала, на всём-то готовом! Всё лучше, чем ползать по квартире, держась за стенку.
– Мама, заберите меня с папой к себе! – внезапно попросила Варя. Мать удивленно взглянула на неё. Дочь заговорила жалобным, как в детстве, голоском. – Хочу домой. Хочу гулять с Бусинкой. Хочу твоего борща и яблочной шарлотки. Вовсе не рано выписывают, не волнуйся. Видишь, с меня уже все канюли и катетеры сняли, проводки из перикарда вытащили, от всех основных приборов отключили. Так что в самый раз. Подъезжайте с папой после двенадцати, когда выписка будет готова.
– Ну, конечно, дочка, как скажешь!
Мама поцеловала Варю в бледную щеку и спросила:
– Помнишь, в детстве, когда ты оставалась у бабы Иры, всегда ждала меня у окна?
– Конечно, помню! Как жаль, что бабушки уже нет с нами, она бы не хлюпала носом, как ты сейчас. Баба Ира была кремень. Мне кажется, я после операции тоже стала сильнее. Мама, я так хочу домой! Можно, пока я поживу с тобой и с папой? Чтобы не скучать обо мне, вы завели Бусинку. А теперь у вас будет двое – я и Бусинка. Я буду ходить с ней гулять, дышать воздухом, как велят доктора. Да и Максу, если честно, так будет спокойней. Слишком много у меня пока всяких запретов и ограничений. Спать три месяца можно только на спине, столько же придется носить специальный корсет, первое время нельзя опираться на руки, надо постоянно сдавать кровь из-за опасности тромбов или, наоборот, кровотечений, приходить на консультации, соблюдать специальную диету…
– Ну, конечно, Варенька! – мама попыталась улыбнуться, но получилось плохо. Она внезапно почувствовала, как тревога, прежде свернувшаяся калачиком и затаившаяся в дальнем уголке её души после успешного окончания операции, снова разворачивается в полный рост и заполняет ее всю, от макушки до пяток. Варино предложение показалось матери по меньшей мере странным. С тех пор, как они с Максом переехали в его квартиру, Варя не соглашалась оставаться дома на ночь, как её ни уговаривали родители. Каждый раз она спешила к своему ненаглядному Максиму. Повторяла, что они муж и жена, хоть пока не расписались. Мол, штамп в паспорте не главное, но скоро они и это упущение исправят. Дескать, они должны быть всегда вместе – и в горе, и в радости, а значит, – принимать друг друга любыми – больными, некрасивыми, уставшими, грустными… Теперь операция позади, Максим рвется помогать Вареньке во всём, но дочка его почему-то отталкивает. Что с ней происходит? Может, долгий наркоз так на нее повлиял?
В словах дочери мать уловила новые интонации. Волевые, жесткие, даже требовательные. Они совершенно не вязались с обликом прежней – милой, женственной и податливой Вареньки. Мама с любовью и грустью смотрела на дочь и продолжала удивляться. Ни в голосе, ни во взгляде Вари теперь не было ни капли прежней мягкости. Ту, прежнюю, трепетную Вареньку, хотелось оберегать от жестокого мира и защищать от всех невзгод, как птица защищает крыльями едва оперившегося птенца. Родителям было приятно её холить и лелеять, втайне думать, что без их опеки она пропадет. Новая Варя была сама готова за себя постоять и, похоже, никому не собиралась перепоручать ответственность за свою жизнь. Дочка стала другой, и мама Тамара испытывала смутную тревогу, какая порой появляется в душе при встрече с незнакомым человеком.
Мама сделала над собой усилие и улыбнулась, чтобы не расстраивать свою девочку.
– Конечно, Варенька! Добро пожаловать в родительский дом! Он ведь и твой тоже. Оставайся у нас столько, сколько захочешь. Мы с папой будем этому только рады.
Сказав это, мать подумала, что жизнь семьи изменилась безвозвратно.
Варя же, напротив, успокоилась и прижалась, как в детстве, щекой к маминой руке. Она почувствовала, что сердце в груди забилось ровно, а щека, согретая маминой ладонью, потеплела, словно новое сердце одобрило ее внезапное решение и готовность к новой жизни.
Свежая идея Миранды
– Слышь, Серый, рванем на футбол в воскресенье? – предложила Миранда через неделю, когда они вновь собрались у Джобса.
– Знаешь, нет настроения развлекаться, – тихо сказал Сергей. – Каждый день, когда не работаю в ночную, хочу только одного: добраться поскорей до дома, включить комп, присоединить его к телику и смотреть на большом экране клип, который к моей днюхе смонтировала Кира. Там много классных фоток, связанных с ней и со мной. Как мы в Нескучном гуляли и дурачились, как летом по Москве-реке на кораблике катались, как в Подмосковье с парашютом прыгали. Да много всего такого… Я постоянно думаю, почему она ушла так рано? Чем прогневила бога или судьбу? С парашютом прыгать не боялась, а от обезьяны на мотоцикле не спаслась. У нее ведь столько планов было! Собиралась на веб-дизайнера учиться, ей нравилось все, что с компом связано. Ещё Кира мечтала заниматься экстремальным туризмом: ходить в походы по опасным рекам, подниматься высоко в горы. У нее получилось бы, черт побери! Ролик про нас с ней, если по чесноку, классный вышел! Она еще французский шансон под фотки подложила. Я раз десять уже смотрел, и до сих пор не надоело.
– Между прочим, я не на тусу тебя зову, а на боевое задание, – обиделась Миранда. – Кира тут ни при чем. Гнилая отмазка, Серый! Я что, скорбеть тебе запрещаю? Если слабо поработать на стадионе, так и скажи.
– Да чего ты его уговариваешь! – взвизгнул Роутер. – Я сам пойду с тобой! Сделаю все, что прикажешь! Маша, возьми меня! Ну пожалуйста!
– В другой раз, малыш! – усмехнулась Миранда. – Тут высокий рост и сила потребуются.
– Интересно, зачем? – буркнул Роутер и волком вызверился на Серого.
– Потом узнаешь. Ты, я помню, быстро тексты набиваешь? На вот, набери этот абзац и перешли Джобсу. Ну, а он его сверстает в лучшем виде. Правда, Джобс? Потом распечатаем в формате А4 и нарежем листовки.
– Дай-ка взглянуть, – Сергей выхватил из рук Ромки бумажку.
«Нет нацизму! Москва – город для всех!».
– И что ты собираешься с этим делать? – с сомнением спросил Сергей.
– Предлагаю разложить листовки на кресла в перерывах между таймами под видом рекламы, а потом сбежать!
– Ты что, всё ещё в девятом классе? Тупишь, как подросток-переросток! – усмехнулся Серей. – Там же камеры, менты, охреневшие фанаты… Проще в клетку ко львам войти. Фанаты нас так отметелят, что мама не горюй. Среди них, кстати, нациков хватает.
– Пусть сначала догонят! – усмехнулась Миранда. – Хочешь побегать по креслам? Адреналин нужен? Тогда рванули на выхах! Вся твоя депрессуха сразу улетучится. Не до того будет. Знай – беги себе, если хочешь, чтобы ноги-руки целыми остались.
– Ладно, пойдем, – неохотно согласился Сергей. – У меня как раз в воскресенье выходной.
«Заодно погляжу, что там и как, может, пойму. отчего мужики из-за футбола с ума сходят», – подумал он.
Сергей никогда прежде не бывал на стадионе. Топовые матчи смотрел по телику, если они не мешали готовиться к семинару или зачету. Серый давно для себя решил: лучше ходить на тренировки самому, чем пялиться в экран. Впрочем, здравое зерно в предложении Миранды имелось. Побывать хоть раз на футбольном матче не мешало, чтобы не выглядеть среди пацанов на курсе белой вороной. Типа знаем, плавали! Главное, не показать себя слабаком и не упасть в глазах безбашенной Миранды. Кира бы такое точно не одобрила.
Несколько дней, оставшихся до воскресенья, Миранда готовила его к походу на стадион, как к настоящей битве.
– Короче, Серый, – командовала она. – Надеваем самую удобную обувь. Такую, что не свалится во время бега и в которой нога не подвернется. Одежку напяливаем самую неприметную, черную или серую. Худи с капюшоном, шарфы. Можно взять медицинские маски – лица закрыть, когда двинем к выходу. В перерыве между таймами быстро вешаем на спинки кресел листовки, оставшиеся кидаем в передние ряды – и рвём когти к выходу. Отход надо заранее подготовить, чтобы успеть смотаться до начала второго тайма. В перерыве многие рванут в буфет, и мы удачно смешаемся с толпой.
– А что будет, если менты нас все-таки поймают? – спросил Сергей, хотя и сам догадывался о последствиях.
– Заберут в ментовку. Для первого раза предупредят, но это смотря кто попадется. Могут и административку пришить, – честно сказала Миранда. – По типу – первое предупреждение. Три таких нарушения и –здрассьте, приехали! – уголовка, отрыв башки.
– Ну, и на фига козе баян? – поинтересовался Сергей. – Зачем искать приключения на свою задницу? Их, мне кажется, и так хватает. – Одно дело баннеры нациков срывать и другое – припереться на многолюдный стадион, полный ментов. Если поймают, серьезную статью пришьют.
– Так и скажи, что зассал! – усмехнулась Миранда. – Кира бы со мной стопудово пошла!
– Говори, где и во сколько? – мрачно потребовал Сергей.
Однажды в парке
– Дима, беги!
Женский крик был таким пронзительным и прозвучал так ясно, что Димка не сразу вынырнул из тягучего ночного кошмара. Он все еще не мог проснуться и бежал, боясь споткнуться в темноте и упасть, а темная, неуправляемая, как смерч, толпа неумолимо приближалась. Главное, бежать, не останавливаясь и не оглядываясь, чтобы не сбилось дыхание. Чтобы не споткнуться и не рухнуть под ноги бандитам.
Димка попытался ускориться, но ноги прилипали к земле, словно у кроссовок были свинцовые подошвы. Бандиты, разгоряченные предвкушением будущей крови, словно стая бродячих собак, настигали, вот он уже слышит их дыхание, еще секунда и…
Димка резко сел на кровати и вытер пододеяльником пот со лба. Черт! Опять этот кошмар! Тот самый летний вечер! Неужели он будет сниться ему до конца дней, преследовать его снова и снова, как хроническая болезнь, которая всегда возвращается? Есть только одно средство забыться, прервать этот бесконечный бег…
Димка, его девушка Аиша и ее брат Дамир в тот день решили прогуляться в парке. Они прокатились на катамаране, поели мороженого на открытой веранде, вдоволь наорались, падая вниз на американских горках, поглазели на бодрых пенсионеров, выделывавших немыслимые па на танцплощадке, постреляли в тире… В общем, все успели и, довольные, возвращались домой. На дальней аллее парка еще не зажглись фонари и быстро сгущались серые сумерки.
– Опа, черножопые! Салам алейкум! – пьяный голос ворвался в их мирную беседу и заставил оглянуться. Четверо парней в спортивных костюмах возникли на темной аллее внезапно, словно вынырнули из-за кустов.
– Поздоровайся со старшими, малыш!
Глумливая рожа приблизилась к Димке, а цепкие руки схватили его за полы куртки.
– Здрассте, – проворчал Димка.