– А ты поосторожнее с приказами, детка. Если я тебя сейчас к себе отвезу, то все, это с концами уже.

– Кто вы такие? – почти шепотом, растеряв мигом весь свой пыл, спросила его. – Преступники?

– Знать хочешь? – он опять улыбнулся в своей жутковатой манере, и я тут же поняла, что с желанием знать тоже стоит поостеречься, ибо грозят уже озвученные последствия или чего похуже.

– Не хочу, – буркнула и, отвернувшись, пошла в приемную, а потом уже на кухню. Мне сейчас чай точно не помешает.

Я уже сидела в мягком кресле приемной и прихлебывала быстро согревающую жидкость, когда явился дылда со своим кейсом.

– Как и обещал – все в прежнем виде. Светильник, стекло, цепочка. Хотя, чего это за дурость, если честно, с такой дверкой хлипкой, да ещё в таком месте глухом на отшибе? Ночью залезть – нефиг делать, даже с учётом того, что я тебе теперь бронестекло поставил.

– До тебя попыток не было, – ворчливо огрызнулась я, не совсем понимая, как реагировать.

За работу людей благодарить нужно или платить, тоже не без благодарности, если все устраивает. А тут что? Спасибо говорить за то, что починил то, что сам же и сломал самым хамским образом? Обойдется.

– Не было, не значит, что не будет. Надо внешнюю стальную устанавливать.

– Я подумаю.

Не вру, реально после такого происшествия подумаю и буду деньги собирать. Я только недавно стала в плюс ощутимый себе пахать, лезть в ещё один кредит мне никак сейчас, а стальная дверь не пять копеек стоит.

И новая немая сцена. Он стоит и смотрит, как будто ждёт чего-то, я сижу и тоже смотрю, жду когда уже уйдет наконец, а то что-то какой-то непонятный градус в помещении возрастает.

– Ну раз с моим косяком мы вроде как разобрались, то как насчёт отметить факт примирения сторон в горизонтальной плоскости? – и он указал в сторону лестницы, ведущей наверх.

Глава 8

– Что, прости? – у меня чай, который как раз прихлебнула, чуть носом не пошел.

– Мириться по-взрослому давай, говорю. Опять же, днюха у тебя, а олень благородный скрылся в тумане, так что я готов самоотверженно порадовать тебя хорошей дозой полезных для здоровья и настроения гормонов, как их там бишь хитро обзывают.

– Что, блин? – у меня в голове, видимо, замкнуло от такой фееричной наглости.

– Ну ты же доктор, хоть и звериный, должна же знать, что когда женщина кончает, то у нее в организме сразу всякие полезные гормоны фигачат фонтаном. Стресс лечится, и даже омоложение по-полной происходит, кожа-ногти-волосы, опять же калории горят – фитнес отдыхает. Я читал об этом.

– Вот уж не подумала бы что ты умеешь, – фыркнула, отойдя наконец от офигея.

– Умею заставить женщину кончить? – скривил насмешливо губы волонтёр, блин, секса.

– Нет, читать, блин! – я вскочила, почти бросив кружку на столешницу. – Ты реально что ли больной? Я по-твоему кто, чтобы согласиться вот так запросто переспать с первым встречным? Как тебе в голову вообще пришло выкатить мне подобное предложение?!

– Нормальное предложение. Конкретное, – пожал он невозмутимо плечами, скрипнув кожей своей косухи. – А встречаемся мы уже второй раз.

Вот с этим не поспоришь.

– И что, с кем-то у тебя такое прокатывало? – ехидно прищурилась я. – Хотя чего это я спрашиваю? Нет конечно, иначе тебе бы так спермотоксикозом мозги не отсушило – ляпнуть такое!

– Я тебе не потаскуха в штанах, чтобы всем подряд предлагать! – моментально набычился дылда, становясь снова тем самым опасным психом.

А меня как приморозило к месту от понимания: вот пожелай он сейчас со мной сделать что-то, что угодно, и как я ему помешаю? Чего я расслабилась и разболталась-то так отважно?

– Слушай, я ничего такого в виду не имела, – сменив тон на примирительный, я нашарила в кармане халата смартфон. Бесполезный сейчас. Уже ведь убедилась, что дылда двигается быстро – ойкнуть не успеваешь, а уж о том, чтобы полицию вызвать и речи не идёт. – Просто я принять это твое предложение совершенно не готова.

– Почему? Ты же хотела секса.

Чего-чего? Я хотела? Нет! То есть… ну вспомнилось, как было с Пашкой, мурашки, опять же не было ни с кем после него, не до того было, в работе самоутверждалась… Но ему откуда знать-то?

– Да с чего ты это взял?

– Знаю, – ответил он, явно не собираясь что-либо еще пояснять.

– Слушай, уже довольно поздно, и тебе лучше будет уйти.

– Боишься? – самовыдвиженец в мои случайные любовники чуть склонил голову набок, сверкнув глазами сквозь частокол темных прядей. – Поэтому?

– И это тоже, на что, согласись, имею право после вчерашнего, – дылда кивнул, будто спокойно признавая мою правоту. Он и спокойно, да-да, конечно. – Но и в принципе взять и спонтанно переспать со встреченным сутки назад незнакомцем, чьего имени даже не знаю – это не мой подход к сексу. Да вообще спонтанность – это не мое.

О том, как состоялась наша встреча, как и о том, что незнакомец псих какой-то я уже умолчу. Не надо его раздражать, пусть только уйдет и все.

Еще очень долгих полминуты где-то длилось молчание, пока бывший похититель смотрел на меня сквозь эту свою раздражающую челку-ширму, делающую выражение его лица практически нечитаемым. У меня от стремительно возрастающего панического напряжения аж мышцы поясницы свело, как в судорогах, и дыхание я затаила, ожидая чего угодно, судорожно соображая, чем смогу отбиваться. Или с ним драться не вариант, только больше бесить? Зараза, ну нафига я Пашку прогнала? Черт с ним, пусть бы посидел, чаи погонял, донимая меня унылыми разговорами, а теперь-то…

Дылда так резко развернулся на месте, что я чуть не взвизгнула от неожиданности. Да что же ты резкий такой, как понос! Он пошел к выходу, а я не смогла сдержать облегченного вздоха. Или рано? Может, он дверь запирать? Но я уже рванула с места в кухню, проход куда освободился, намереваясь вооружиться чем-то из утвари. Вот дура, почему не сделала этого когда он с дверью копался?

– Макс! – донеслось мне в спину.

– А? – испуганно развернулась я с ножом для хлеба (какой уж первый попался) в руке, но в ответ только звякнул колокольчик, и хлопнула входная дверь.

Макс… Это что, он мне представился на прощание? Да пофиг, главное – свалил.

Я продышалась, потом сбегала и заперлась, отстраненно заметив, что моя дверь теперь обзавелась цепочкой даже на вид более солидной и крепкой, чем была прежняя, и только тогда внезапно задалась вопросом как так этот… Макс смог бесшумно войти, когда мы с Павлом общались? Или я даже на бряканье колокольчиков внимания в тот момент не обратила, сосредоточившись на необходимости выставить бывшего?

– Макс… – повторила, возвращаясь в приемную. – Мириться по-взрослому… Нет, ну это надо же, а! Какой наглец фееричный! Небось, девчонки малолетки виснут на плечах как эполеты, ведутся на косуху и мордень смазливо-мрачную, вот и набрался борзости.

«Свечку он нам не держал, чтобы трепать о том, спали мы или нет. Хотя, я вообще не против, учти» всплыло в голове сказанное ещё раньше, на что сразу и внимания не обратила.

– Нагле-е-ец, оборзевший в корень хам самоуверенный! Не против он, надо же. Самоотверженно дозой гормонов он меня готов обеспечить! Да спасибо, уже и так обеспечил – на год вперёд хватит кортизола с адреналином в придачу. Да какой там год! Читал он… – страх отхлынул и стало внезапно смешно, до икоты прям. – Чита-а-ал… А практику в поле… в теле хоть проходил?

Утерла заслезившиеся от смеха глаза и заметила дорожку блестящих капель на полу. От выхода к столу, на котором стояла пустая ваза, в которую я пристроила брошенный Павлом букет. Цветы же не виноваты, что мой бывший – чудак на букву «м».

– Нет, ну реально наглец, краев не видящий, да ещё и вор, – возмутилась вслух. – Букет спёр. Нафига? Побежит какой-нибудь глупындре подарит, авось выгорит с сексом, раз со мной с кавалерийского наскока не вышло? Ой, да и фиг с тобой, свалил – и спасибо. Надеюсь, теперь с концами.

Я взяла швабру, подтерла дорожку из капель, выключила свет и только успела сделать шаг в сторону кухни, как в дверь заколотил кто-то так, будто собирался ее снова вынести. Я цапнула нож со стола, куда его только что положила, вытащила из кармана телефон и набрала сто двенадцать, начав подкрадываться к двери вдоль стеночки и присматриваясь. Кажется маячат сразу два силуэта.

– София, деточка моя! Открой, это мама! – раздалось с новой серией громогласного стука, и я даже подпрыгнула на месте, совершенно не ожидая услышать ее голос. – София-а-а! Дочка-а-а! Открой или я немедленно вызываю полицию!

– Да что за дурдом такой сегодня! – с досадой пробормотала и торопливо открыла замки и цепочку.

Мама с нечленораздельным возгласом раненой чайки кинулась мне на грудь, а позади в дверном проеме появилась широкоплечая фигура, мигом мною осознанная.

– Чазов, ты серьезно? – закатила я глаза. – Маму притащил?

Глава 9

– Где он? – мама не стала затягивать нервные обнимашки, разжала руки, отстранившись заглянула мне в лицо и практически отпихнула с своей дороги, ломанувшись вглубь помещения. – Где этот мерзавец?

– Что за черт? Что ты тут делаешь, мам, да ещё и с Павлом?

Спрашивать, кого она разыскивает, голося на всю клинику, я не стала, и так понятно. Как и с чьей подачи эта суета.

– А чего ты ещё бабушку мою из деревни не привез? – зашипела я бывшему. – Ты совсем что ли, Паша?

– Ты мне не чужой и не безразличный человек, чтобы я оставил все как есть, – так же шепотом ответил бывший, но я угрожающе подняла указательный палец и войти он не посмел.

– Да просто ты привык к тому, что все всегда должно быть, как тебе нужно, и в средствах достижения желаемого никогда себя не ограничивал! – бросила ему и пошла-таки за родительницей, что уже стучала каблуками наверху. – Мам, да кого ты ищешь? Что за визит истерический без звонка и предупреждения?

– Софья, я, твоя мать родная, не имею право приехать к своему ребенку без предупреждения? – показалась мама на верхней площадке лестницы, начав спускаться. – Для чего предупреждать?

– Ну, я бы хоть стол накрыла.

– Если бы ты проявляла чуть больше внимания к матери, то могла бы уже и запомнить за столько лет, что я никогда так поздно не ем, что и тебе настоятельно рекомендую. И о какой еде речь, если у тебя такой ужас творится! – она указала на мое лицо. – Так, собирайся, мы немедленно едем снимать побои и потом писать заявление на этого твоего мерзавца. Пашенька уже обо всем договорился.

– Ах, Пашенька договорился? А давно ли он Пашенькой опять стал? Вроде ещё совсем недавно именовался меркантильным подлецом.

– Софья! Потише! – шикнула на меня мать, стрельнув глазами в сторону двери, где так и топтался мой бывший. – Многое изменилось, как и мое отношение к нему.

– А мое – нисколько, – и не подумала понижать я голос.

– Просто ты многого не знаешь пока.

– И если это связано с ним, то и знать не желаю.

– Я говорил, Любовь Алексеевна, Софи абсолютна закрыта для адекватного диалога, – подал голос Павел, подхлестывая уровень моего раздражения. – Вы же понимаете, что это значит.

– Ну, конечно, понимаю, дорогой мой! И это катастрофа просто. Как хорошо, что ты хоть не остался равнодушен. Надеюсь, только ещё не поздно.

– Эй, я тоже тут стою! Не заметили? Мне сообщите, что же вы оба обо мне такого важного понимаете?

Мама подошла ко мне, вдруг взяла под руку и погладила по кисти пальцами, начав говорить вкрадчиво и до изжоги неискренне.

– Доченька, ты сейчас запуталась и не совсем верно воспринимаешь все вокруг.

Ой, ну надо же какая деликатность с ее стороны невиданная! Обычно она впрямую говорит какой рукожопой безолаберной неорганизованной лузершей меня считает.

– Например что, мам?

– Эммм… Скажем, когда ты воспринимаешь всерьез отношения, которые такими не являются, с человеком, который тебе совершенно не подходит.