– Так и есть. Я столько лет всерьез воспринимала отношения с человеком, который мне вообще не подходил, – и я не церемонясь указала на Чазова, подражая при этом тону родительницы. – Но мы расстались, и тебе не о чем больше беспокоиться, мам.

– София!

– Да, мам?

– Я пытаюсь тебе растолковать, что быть неудачницей это ещё не конец жизни, с некоторыми бывает. И обманчиво влюбиться на фоне краха долгих отношений в какого-то недостойного типа – это случается, хоть и сильно роняет тебя в глазах окружающих. И моих, само собой. – О, да неужели? Есть ещё куда урониться? Вот уж не знала. – Но не стоит завязать в подобном болоте, тем более, когда твои близкие готовы помочь тебе выбраться из него, да и все совсем не безнадежно в смысле тех самых отношений.

– Спасибо, конечно, за твою готовность помочь, мама, но я себя ни в каком болоте не ощущаю. У меня все хорошо, я свое уже отстрадала.

– Я говорил, – снова вякнул от двери Павел, добавив в голос надрыва. Вот же, сволочь!

– Хорошо?! – мигом потеряв самообладание почти взвизгнула родительница. С терпением у нее всегда было туго. – Ты лицо свое видела?

– Видела. Скоро заживёт. В чем трагедия?

– Не видишь трагедии в побоях? Да ещё от какого-то… убогого мастера… что он там ремонтирует?

– А, то есть от какого-нибудь олигарха или высокопоставленного чунуши получить по лицу норм, а от какого-то плотника – стрёмно? – не сдержалась я, взбесив родительницу ещё больше. – А я вот считаю, что без разницы, хотя у меня, конечно, прецедентов не было.

– Господи, Пашенька прав, все зашло так далеко, что нам понадобится помощь психолога. Этот мерзавец не только избивает тебя, но и совершенно подавил морально! Зомбировал совершенно! Ты его готова покрывать.

– Психолога? – фыркнула я, теряя терпение и выдергивая свою конечность из захвата родительницы. – А чего сразу уже не психиатра-то? Пашенька же меня в чокнутые жертвы насилия зачислил? В зомби прям, да? Ну так подойди ближе, я твои мозги сожру.

– Не утрируй и не ерничай, Софи, – отозвался Чазов.

– Он просто очень переживает, как и я, – тут же поддакнула мама.

– Да о чем вы можете переживать? Никто меня не избивал! Я работаю с животными, а это чревато иногда травмами! Меня толкнули, я упала и ударилась. Все на этом! Нет у меня никакого мерзавца парня, что руки распускает. Нет!

За то, что привираю, я угрызений совести не испытывала. Если бы Чазов не торчал тут, развесив уши, я бы сказала, что у меня вообще никакого парня нет. Но фиг ему, а не подобные разведданные. Да и, по большому счету, маме плевать же, что я там скажу, она всегда на своей волне и со своим исключительно твердым мнением обо всем. И, как известно, есть только два мнения – ее и неправильное.

– Упала и ударилась. Ну конечно, – язвительно-горько капнул на нервы Павел. – Раз, другой, а потом хоронить тебя будем в закрытом гробу.

Вот же достал!

– Да кончай ты лезть не в свое дело, Чазов! Я же сказала, чтобы ты свалил и не возвращался! А ты что за цирк устроил? Мать мою всполошил на пустом месте и сюда притащил. Случайно ещё всех общих знакомых не оповестил о моем бедственном положении и не призвал спасти от жестокого несуществующего абьюзера? – бывший промолчал, но я и так все поняла. И тут же телефон в кармане задёргался от вибрации. Выдернула и глянула на экран. Сестра. – Да серьезно что ли? Ты совсем рехнулся? Какого хрена ты припёрся и начал мне жизнь опять собой засирать?

– Софья! Следи за языком! – строго приказала мама, но я была уже не в том состоянии, чтобы по обыкновению устыдиться и подчиниться.

– А я ещё слежу, мам. Из уважения к тебе. И поэтому вежливо очень прошу вас сейчас уехать. Немедленно! У меня был нелегкий день, я устала и хочу отдохнуть, а не стоять тут, распинаясь и доказывая, что вы несёте полную чушь.

– Мать родную гонишь? Устала? А я тебе всегда говорила, что твой выбор профессии просто отвратителен! Что это вообще за работа – сутками напролет возиться с болячками всех этих тва… животных. Отдыха нет, дохода достойного нет, статуса никакого, запахи эти… Когда ты в салоне была последний раз? На что волосы похожи! А ногти! Запустила себя, ещё и травмы. Да мне вечно из-за тебя неудобно перед знакомыми.

– Любовь Алексеевна, немного перебор, – решил сыграть в моего защитника Чазов. Ну да, сначала все это замутил, а теперь типа спасаешь. Да шел бы ты!

– Да в чем перебор? Ей уже тридцать. Тридцать, а чего добилась? Дочери моих подруг в Дубае зимуют, по показам модным разъезжают. Особняки, яхты свои имеют даже после разводов. Матерей подарками, путевками на курорты засыпают, достойную старость обеспечивают. А Софья в кошачьем дерьме ковыряется за копейки. Ладно сама не выбрала престижной профессии, так хоть бы мужчину себе нашла состоятельного, замуж вышла и…

– Так, все, хватит! – хлопнула я обеими ладонями по столу. – Мама, настоятельно прошу: не хочешь от меня сейчас правды наслушаться, которую ты наверняка обидными гадостями сочтешь – уходи немедленно.

– Ты мать гонишь? И что это за правда такая…

– Любовь Алексеевна, давайте я вас, и правда, обратно отвезу, – оборвал очередной виток скандала Чазов. – Мы с вами сегодня сделали, что могли, пока нет смысла дальше говорить, это только приведет к серьезной ссоре.

Ну ещё бы ты лично не сделал все, что мог. Если бы у меня, и правда, романтический вечер назревал, то после подобного вторжения вся романтика вдребезги, а любовник нервами пожиже постарался бы свалить в туман и дел со мной больше не иметь.

– О, Господи! За что мне это! – схватившись за грудь в районе сердца, мама подошла к Павлу и якобы обессиленно повисла на его локте, позволяя себя увести. – За что? Я же на них со Светланой всю молодость и здоровье положила, Пашенька! Я же хороший человек, никому в жизни ничего плохого не сделала, слова дурного не сказала, как я могла вырастить таких бездушных и жестоких дочерей? Грубость, безразличие – это все, что я теперь получаю от них за всю свою заб…

Я захлопнула дверь, отрезая себя от быстро затихающих театральных причитаний, сжала кулаки, запрокинула голову и натурально зарычала в потолок.

Глава 10

Снова затрясся в вибрации телефон в кармане, глянула на экран – опять сестра. Я бы сейчас с таким удовольствием забила на все разговоры, люблю родных, и маму, какая она есть, люблю, и Светку, но бывают же в жизни моменты, когда ты хочешь побыть сама в себе и без никого вокруг. Но, зная дочь моей матери, плюс способность этой же матери накручивать себя и окружающих, если я сейчас забью и не отвечу, то очень скоро буду иметь под дверями Светку с таранным орудием наперевес, возглавляющую толпу всех, кого она сумеет вдохновить на мое спасение в субботний вечер. А народ вокруг чуть выпивший в честь выходного, готовый на любой движ… М-да, просто ответить дешевле себе выйдет в разы.

– Со мной все хорошо, – сходу оборвала я все вступительные домыслы. – Это все финты Чазова, который внезапно решил возобновить наши отношения.

– Что?! – завопила сестра так, что я поморщилась. – Ах, он скот! Мало он тебе душу за эти годы повымотал! Опять припёрся?

– Ага. С букетом, поздравлениями и своей обычной твердой уверенностью, что я без него не живу, а прозябаю в горе и унынии.

– Ты же его послала? Вот прям на хрен послала?

Ну не прямым текстом, но в общем и целом это направление подразумевала.

– Послала, не сомневайся.

– Ай, ты моя умница! Люблю тебя, Софка! Так его, паскудника хитрожопого, – в голосе сестры прозвучало такое ликование, будто это с ее бывшим я так поступила. Но она всегда все, что меня касалось, близко к сердцу принимала. – Стоп… А мама тут каким боком тогда, и что там были ещё за рыдания мне в трубку про маньяка, тебя избивающего и контролирующего, полицию и психиатрическую клинику?

– Господи, как все запущено-то, – хлопнула я себя ладонью по лицу, задела переносицу и зашипела. – Светка, я за сегодня устала, как та Жучка, хочу тишины, жрать, в душ и спать, поэтому рассказываю один раз четко по пунктам и отключаюсь.

– Поняла.

– Вчера, после твоего ухода, у меня случилась парочка внезапных и… немного агрессивных крупных пациентов. В итоге – производственная травма в лёгкой форме, – сгенерировала я версию событий, которая должна была меня избавить от кучи наводящих вопросов прямо сейчас. Правду сестре как-нибудь потом расскажу, при личной встрече, а матери – никогда. – То бишь – нос был расквашен, и к утру фингалы под глаза набежали, знаешь ведь у меня гематомы мигом как появляются, так и рассасываются. А сегодня вечером, как на беду, Пашка заявился со своим букетищем. Я его выставила, а он вот это вот все в отместку устроил. Ну или чтобы продавить меня с помощью мамы.

– Вот он паскуда! – возмутилась сестра. – Всегда таким был и ни черта не изменился. Но как мама-то с ним спелась? Она же его после второй его свадьбы прям ненавидела.

– Да черт его знает, мне плевать, Свет. Все, давай я…

– Погоди-погоди! А про какого уголовника она мне что-то плела? А рядом кто-то поддакивал. Чазов, стало быть, козлина безрогая.

– Да какой уголовник! Свет, мастер, этот… муж на час зашёл как раз, дверь починить, Чазов себе что-то там надумал, а я его выставила и разубеждать не стала.

– Серьезно? – сестра захохотал мне в ухо. – А-а-а, круто. Надеюсь, этот мастер симпатичный был, как в кино для взрослых, и Чазов сейчас желчью давится и на дерьмо исходит.

– Да мне наплевать, если честно, – сказала и внезапно осознала – вот не вру ведь в этом.

После стольких моих мстительных мечтаний о причинении боли Павлу, сейчас, когда пронять его случайно получилось, мне плевать на это. Конечно, я ни капли не верю в то, что от понимания, что я с другим, Чазову прям больно стало, не-е-ет. Но реакция какая-то имеет место быть, иначе зачем вся эта суета с мамой. Как это так вышло не то, на что он рассчитывал, непорядок.

– Вот это хорошо, Софка, так и надо. Так а насчёт мастера-то что? Стоящий экземпляр?

Ну да, эту гончую любви не сбить со следа.

– Я не присматривалась, – вот тут опять подвираю.

– Софка!

– Симпатичный вроде. Но молоденький совсем.

– Так это же самое то! Лекарство от депрессии и для поднятия самооценки. Надо брать, – приказала сестра безапелляционным тоном.

– Ой, все, кончай! Давай, доброй ночи тебе.

– И тебе, роднуля. Только ты же в курсе, что сегодняшний концерт – это ещё не конец гастроли?

– Естественно, – с сожалением подтвердила я и наконец разорвала связь.

С минуту постояла, наслаждаясь желанной тишиной и одиночеством, даже подумала, что может ну его нафиг этот ужин, но желудок так люто запротестовал, что я, не сходя с места, заказала доставку пиццы.

Успела смотаться в душ до того, как ее привезли, а потом свирепо сожрала половину здоровенного кругляша, сладострастно слизывая с пальцев тягучие нити расплавленного сыра и дьявольски ухмыляясь при воспоминании о том, как мама нас беспощадно гоняла от любых продовольственных запасов после шести в детстве и юности, пугая толстыми ляжками и неохватными задницами. Сижу тут, жру на ночь жирное и ни черта не полезное, не на кухне за столом с прямой спиной, а развалившись прямо в кресле перед телеком (о, ужас-ужас!), а хорошо-то как! Прям захотелось ещё и вчерашним недопитым шампусиком заполировать для полного счастья, но спускаться за ним в кухню слишком лениво.