Дж. Т. Грейтхаус: Рука Короля Солнца

J. T. Greathouse

The Hand Of The Sun King

© Jeremy Te Grotenhuis, 2021

© В. Гольдич, И. Оганесова, перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Посвящается Ханне.

Я сказал, что хочу быть писателем.

А ты все равно вышла за меня.

Я не могу представить большего жеста любви

Часть I. Ученик

Глава 1. Обретение имени

Бабушка разбудила меня посреди ночи и велела помалкивать. Она повела меня через лес по полузабытым тропам, неизвестным сиенским солдатам. Под моими обутыми в сандалии ногами ломались ветки, влажный подлесок щекотал икры. Крики сов и лисиц разносились в прохладном темном воздухе. С безоблачного неба лился яркий свет луны и звезд, отчего ночь казалась холоднее. Сонная растерянность сменилась страхом.

Знала ли мать, что бабушка меня увела? И куда мы шли? Мне хотелось задать эти вопросы, но я не осмеливался. Мою бабушку окружала аура таинственности, и, хотя она жила под одной с нами крышей, бабушка казалась мне существом из окутанного тенями мифа.

Несколькими ночами ранее я лежал без сна, завернувшись в шелк и хлопок, и слушал, как бабушка с матерью спорили по другую сторону стены из промасленной бумаги. Утром мой отец уехал по делам, и присутствие бабушки заполнило пустоту, которая после этого образовалась. Она открыто поносила сиенцев, а мать, которая была замужем за сиенцем, в свою очередь, возражала против ее обобщений и неприкрытой ненависти.

У меня не вызвало удивления то, что бабушка стала жить с нами, под кровом сиенца, с дочерью, которую презирала, и зятем, которого ненавидела. Но я был маленьким мальчиком, мало знал о Сиене и совсем ничего о народе бабушки и их богах, и мне не приходило в голову, что я стану орудием в долгой и горькой войне между ними.

– Ты и твой брат получили имена в возрасте шести лет, однако твоему сыну уже восемь, но он так еще и не назван, – сказала бабушка, и ее голос слегка приглушила бумажная стена.

– Когда мы получали имена, это не являлось преступлением, – ответила моя мать. – И не представляло опасности.

Их разговор казался мне лишенным смысла. У меня было имя, Вэнь Ольха, которое дал мне отец в соответствии с семейными традициями своего клана и преемственностью собственного имени – Вэнь Палисандр. Зачем мне еще одно?

– Если не сейчас, то никогда, – резко сказала бабушка. – И ему ничего не останется, как служить завоевателям. Неужели ты бы хотела, чтобы он стал бюрократом империи и занимался подсчетами выгоды, которую можно получить от налогов с голодающих деревенских жителей, неспособных ничего заплатить? Именно на этот путь направляет его твой муж.

В голосе матери послышались слезы.

– Ты не получишь моего сына для своей войны.

– Значит, лучше сделать из него врага богов? Врага собственной семьи?

Сверчки заполнили наступившую тишину. Мне больше не хотелось спать, меня взволновали разговоры про богов и войну. Я знал только одного бога – императора Сиены, чьи ритуалы я начал изучать в прошлом году с наставником. Я видел демонстрацию его могущества на праздновании Нового года, когда сиенские волшебники – Руки императора – метали сферы радужного пламени и они танцевали между звездами. Я боготворил императора и благоговел перед мудрецами вместе с отцом, как он со своим отцом и так далее до самой туманной глубины веков. О каких богах говорила бабушка?

– Я не стану заставлять его сражаться, – сказала бабушка. – Неужели ты откажешь сыну в праве на половину его наследия?

Я не услышал ответа матери, но, когда шел в лес вслед за бабушкой, спотыкаясь и не до конца проснувшись, по едва заметной тропе, я понял, о чем, возможно, шла речь.

В чаще перед нами появились связанные между собой бревна. Тропа вела к ивовым воротам, старым и хрупким, заброшенным много лет назад, однако их охраняли три каменных волка. Один стоял посреди тропы. Остальные сидели с двух сторон от ворот.

– Храм Пламени, – сказала бабушка и указала на двух одинаковых волков. – Окара и его сестра Толлу. Их мать, Волчица Атери, подруга огня. Запомни их имена, мальчик.

Я всегда был для нее мальчиком. Она никогда не называла меня моим сиенским именем.

Мы с бабушкой прошли мимо волков. Я шарахнулся от них, однако запомнил имена, как она велела. Атери стояла, опустив голову, приготовившись к атаке. Толлу выглядела спокойной и гордой, с укороченной морды смотрели пронзительные глаза; Окара показался мне самым страшным из всех. На его морде я видел многочисленные шрамы, один из которых пересекал правый глаз, волк злобно скалил зубы. Позднее бабушка рассказала мне истории про этих странных богов – о мудрости Атери, благородстве Толлу и коварстве и жестокости Окары. В ту ночь она провела меня за руку – крепко, но нежно, – мимо волков-богов, через ворота, в храм.

Лунный свет смягчал красную и желтую краски Храма Пламени. Бумажные ширмы давно повесили на окна, и бо́льшую их часть покрывали дыры, а одна образовалась после упавшего стебля бамбука. Колония летучих лисиц цеплялась за скобы в потолке и наблюдала за нами блестящими глазами. Внутри сильно пахло гуано.

Бабушка подвела меня по ступенькам к алтарю в центре храма. Она распустила волосы, и ее рыжие, тронутые сединой локоны упали на плечи.

Как у всех детей сиенцев, голова у меня была выбрита по бокам.

Бабушка нахмурилась и развязала мой пучок волос, так похожих на ее, но тщательно расчесанных по настоянию отца, – они рассыпались и щекотали уши.

Бабушка рукой стерла с алтаря накопившуюся за годы пыль, но не стала наводить в храме порядок, что резко контрастировало с ритуальной любовью сиенцев к чистоте, отличавшей и моего отца. Наши богослужения были связаны с ароматическими палочками, изящными резными и раскрашенными идолами, а также храмами, которые убирали, полировали, чистили и раскрашивали старательные монахи.

В сознании сиенцев богослужение не могло начаться, пока мудрецам не будет оказана заслуженная честь и их не пригласят в священное место.

Религия бабушки была связана не с известными мне обрядами и ритуалами, а концентрировалась вокруг огня и крови. Она велела мне сесть на каменную поверхность алтаря и достала из сумки нож из черного стекла. Почувствовав мой страх, бабушка поджала губы и положила нож на алтарь рядом со мной.

Ее запрещенные законом действия, неподвижность и тишина ночи, а также необычность других артефактов, которые она вынула из сумки – глиняная чаша, кисточка для письма, лист рисовой бумаги, закупоренная тыква и свиток из деревянных планок, перевязанных кожаной лентой, – вызвали у меня тревогу. И вновь я спросил себя, зачем бабушка меня сюда привела; мне захотелось спрятаться под свое любимое одеяло и чтобы эти странные предметы оказались лишь сном.

Она отошла к задней части алтаря и открыла маленькую медную дверь – это был единственный металл, который я видел в храме, – посмотрела в темноту за дверью, и ее взгляд показался мне отрешенным, морщины вокруг глаз стали отчетливее – бабушка что-то вспоминала.

– Прежде, – тихо заговорила она, – ведьма ухаживала за алтарем днем и ночью. Прежде здесь горело Первое Пламя, зажженное от огня, что отличал человека от животных. Теперь остались лишь холодные угли и пепел.

Бабушка принялась складывать поленья в очаг, а потом протянула руку в темноту. Я наклонился через край алтаря, пытаясь понять, куда исчезает ее рука.

Она щелкнула пальцами, и в этот момент тропа моей жизни изменилась. Я в первый раз ощутил пьянящий трепет магии. Мою грудь наполнил лихорадочный жар, который пробежал по ребрам и плечам и дальше вниз по спине. Зернистая структура дерева и камня стала четкой, как писание древнего бога.

Это острое ощущение заставило меня вспомнить один из первых уроков моего наставника, Коро Ха, который состоялся в прошлом году. Мы изучали мою генеалогию, список предков отца, уходивший к первым представителям нашей семьи. Один из множества текстов, которые мне предстояло выучить наизусть перед имперскими экзаменами.

Хотя мой отец был купцом среднего статуса, наше семейное древо в своих корнях имело могущественных и влиятельных людей. Величайший из них, Вэнь Могучий-Дуб, являлся Рукой императора, волшебником и генералом, участвовавшим в покорении повелителей лошадей степи Гирзан. Мне казалось невозможным, что я, сын купца, мог проследить своих предков до столь ошеломляющих высот власти.

– А я смогу стать Рукой императора? – спросил я у Коро Ха.

– Может быть, если будешь упорно трудиться. – Его позабавили мои детские амбиции. – Тропа в будущее не определена.

– А ты мог бы им стать? – спросил я.

Он в ответ рассмеялся.

– Нет, не думаю. И я бы не хотел такой чести, даже если бы мне ее предложили.

Его ответ меня смутил. Мой отец всегда говорил о наших предках, выставляя их примером, к которому мы должны стремиться. Его миссия в жизни состояла в том, чтобы приблизить нашу семью к прежним высотам, а для этого требовалось богатство – именно его он добивался – и престиж. Он говорил, что его я смогу обрести при помощи образования и на службе империи.

– А почему ты не хотел бы стать Рукой императора? – спросил я у Коро Ха. – Ведь не существует большей чести?

– За власть всегда приходится платить, – ответил Коро Ха. – Я слышал, хотя и не знаю, так ли это, что в обмен за дар владения магией император может видеть глазами Руки. А некоторые даже утверждают, что император слышит эхо каждой его мысли. В любом случае я предпочитаю выбирать собственную тропу в мире. Власть есть бремя, которое я не хочу взваливать на свои плечи.

– Но это же просто отговорка, – сказал я. – Если бы ты обладал властью, то не позволил бы себе ее упустить. Ты потерпел поражение, а теперь делаешь вид, что не хочешь ею обладать. Я же одержу победу, восстановлю семью Вэнь и стану величайшим волшебником из всех, когда-либо служивших империи.

– Неужели? – спросил Коро Ха, которого развеселили обвинения семилетнего ученика. – Даже более великим, чем сам император?

Его вопрос заставил меня задуматься.

– Нет, вторым после него, – заявил я.

Коро Ха рассмеялся.

– Ну, в таком случае нам пора вернуться к занятиям, – сказал он.

Из очага донеслось потрескивание горящего сухого дерева, каменный алтарь подо мной начал нагреваться и отвлек меня от воспоминаний. Моя родословная всегда фокусировалась на стороне отца, но теперь я понял, что она сильна и у моей матери. Моя бабушка не была Рукой императора, но она владела магией. Правильный маленький сиенец сбежал бы от такой ереси и предал бабушку отцу.

Однако амбиции уже пустили во мне корни – и отец стал тому причиной, – но я не слишком близко к сердцу принимал его желание восстановить славу семьи. Его планы на меня являлись бременем, которое я нес с того самого момента, как стал достаточно взрослым, чтобы ощущать давление его надежд.

Я старался достойно нести это бремя, но только как сын, который выполняет свой долг. Однако щелчка пальцев бабушки оказалось достаточно, чтобы в моей душе что-то изменилось, а в сердце зажглось пламя. Я желал подобной власти так же сильно, как сделать следующий вдох. Когда она сотворила завиток пламени, я на мгновение почувствовал структуру, объединявшую и управлявшую всеми вещами, и ее заклинание пронеслось сквозь меня, точно сама свобода. Ничего подобного, обладавшего такой правдой и силой, я еще не встречал в своей короткой жизни – и никогда не встречу, даже читая самые важные тома канона Сиены. Разве я мог мечтать о чем-то другом?