Дальше плавание так и проходило. Я совершал чудеса маскировки и ловкости, уже научился незаметно пользоваться общим гальюном по ночам и пополнять воду из питьевого бачка в столовой. В общем, освоился. А когда мы подошли к берегам Италии, приготовился, скоро нужно будет покинуть гостеприимный борт сухогруза. Как я ни экономил, но еще вчера запасы продовольствия подошли к концу, даже макароны с сухариками съел. А лазить на камбуз не хотелось, больно уж повар там был подозрительный. Надеюсь, сухогруз зайдет в один из местных портов. Мне проще путешествовать все же по земле, автостопом, чем играть в прятки тут. Повезло, судно действительно направилось к одному из портов. По береговой линии и самому порту я опознал Неаполь. Не сразу, пришлось поломать голову, где я это видел, но сравнив то, что помнил, и то, что увидел, смог определить, что это за порт. Хорошо иметь фотографическую память. Правда, открытки с достопримечательностями этого города я по случаю изучал в прошлой своей жизни, сейчас город имел немного другую архитектуру. Но береговую линию не изменишь, точно он. Подходили к двум часам дня, то есть в светлое время суток, так что пришлось прятаться. Ночью свалю.

Мое решение свалить из Советского Союза и посмотреть мир было вполне осознанным. Я это еще в детдоме планировал, но на более позднее время, а тут раз дали такой толчок, то почему нет? Если бы контора так сильно не искала меня, не испортила мне отдых обнаружением лагеря, я бы не рискнул, но тут уже выбора другого не было, или так, или никак. Ведь я отлично понимал, что как только попаду в руки профессионалов конторы и разведки, то больше никакой свободы не будет, закончится она, и возможно, навсегда. Я, конечно, постараюсь потрепыхаться, выбивая себе льготы, ну и хотя бы видимость свободы, но вот дадут ли? Так что этот шаг у меня был совершенно осознанным. Поэтому отдых и драйв – вот что я желал получить перед возвращением в Союз. А с возвращением я как раз особо мудрить и не планировал. Стоит в любом посольстве или консульстве сообщить, кто я, сами вывезут. Это самый простой план, но особо использовать его не хотелось, проще самому вернуться и сказать, что не покидал границ Союза. Доверия больше будет. Честно говоря, несмотря на всю свою бесшабашность и знания, по характеру я был больше расистом. Да какой расист, я вообще считал себя натуральным патриотом, что было близко к националистам. В своем понимании, но все же. Я могу сколько угодно ругать правительство за глупость и недальновидность, ругать свою страну, но когда наступит беда, я без сомнения встану на ее защиту, потому что она – Родина. Другого не дано. Зная, как в будущем вели себя все страны по отношению к России, я как в некотором роде патриот люто их всех ненавидел и готов был уничтожить. Дали бы мне ту мифическую красную кнопку, я бы мозоль на пальце натер, каждый раз нажимая и уничтожая очередную страну, причем без колебаний или сомнений. Понимаю, что молодой, эмоции так и бурлят, но что есть, то есть. Я патриот, и этим все сказано. Правда, я могу свободно путешествовать по странам, любоваться и откровенно отдыхать, общаясь с жителями тех стран, где буду находиться. Никаких проблем я в этом не видел. Да и интересно было посмотреть, как в эти времена жили за границей, но Родину пусть мою не трогают.

Наблюдал я за берегом через один из бортовых иллюминаторов, но долго тут лучше не находиться, обнаружат, поэтому я снова ушел в трюм в одно из пяти своих укрытий и стал спокойно ожидать наступления темноты. К счастью, сухогруз не успел покинуть бухту до наступления темноты, шла погрузка, и я, скользнув в воду по якорной цепи, отплыв, направился к берегу. Рюкзак на спине, где была сверху узлом сложена одежда, конечно, был мной по максимуму опустошен для снижения веса, но все равно мешал плыть. Приходилось активнее работать руками и ногами. Понятно, что на берегу от одежды и остального нужно избавляться как можно быстрее, слишком разным был стиль в пошиве, это привлечет внимание, но это я оставил на завтра, на утро. А там уже можно купить одежду, оснаститься и двинуть отдыхать дальше. Кстати, Неаполь я не собираюсь покидать в ближайшие сутки-двое, город красивый, я как раз и смотрел его достопримечательности на фотографиях, а теперь хотелось бы посмотреть их вживую.

Выбрался я на ночной пляж, кстати, не пустой, тут вполне любили купаться ночью. Там надел трусы, мои черные боксерские, с потерей лагеря я потерял и сменку, в одной одежде все хожу. Ну да ладно. Потом майку сверху, рубаху, шорты и сандалии. На голову помятую панаму. Вот от нее-то я избавлюсь в ближайшее время. Главное местного цирюльника посетить. Волосы у меня отросли, конечно, не сильно, но если коротко постричь, то всю краску срежем, и я снова стану рыжим. А то без шляпы засмеют, да и видно будет, что я крашеный. Вот только что с бровями делать? Надеюсь, в парикмахерской будет растворитель, чтобы убрать краску. Обнюхав себя, я поморщился – пока находился на сухогрузе, успел пропотеть и провонять, купание и заплыв до берега, конечно, частично смыли с меня грязь, но одежда та же. Вот она пованивала.

Одевшись, я закинул мокрый рюкзак на правое плечо и пошел прочь с пляжа, поглядывая по сторонам. Оружие у меня было по привычке заткнуто сзади за пояс, я уже привык к нему и без пистолета чувствовал себя как голый. В карманах фунты и франки, от рублей я избавился, не было их при мне, в остальном все в норме, можно вливаться в местную жизнь и, сменив имидж и облик, автостопом рвануть во Францию. Я в Риме и в Париже хотел побывать, на Эйфелеву башню подняться. В общем, раз отдыхаю, то отдыхать нужно как следует. Конечно, больше желалось поваляться на пляже какого-нибудь курорта, но экскурсии тоже никто не отменял, они меня интересовали не меньше.

Выйдя на набережную, я осмотрелся, вдыхая незнакомый мне воздух, пока все непривычно, но освоимся. Несмотря на ночь, тут все так и дышало жаром, камни и песок отдавали накопленное за день тепло. Градусов двадцать пять было, не меньше. Похоже, днем тут явно за тридцать. Вполне нормально, как я успел убедиться, пляж тут отличный, оборудованный, можно и покупаться завтра днем. Закончив с осмотром, гуляющих на берегу хватало, я задумался. Зачем мне идти в ночной город, где я фактически ничего не знаю, и искать удобное место для ночевки? Когда вот он, пляж. Тут и пляжные кабинки были, и зонтики, вот на скамейке можно вполне выспаться. Так я и поступил. Нашел скамейку в тени, где фонарь не работал, рюкзак под голову, одеяло на доски и, устроившись, я прикрыл глаза. Честно говоря, что за эмоции меня переполняли, я все никак разобрать не мог. Однако определил несколько главных. Это легкая тревога и боязнь нового, радость, что, наконец, путешествие на сухогрузе закончилось, желание увидеть много нового, ну и немного сожаления. Все же прекращать давать информацию конторе я не хотел, вынудили. Надо подумать, может, удастся возобновить контакт, как бы ни хотелось сообщать, что я уже за границей. Я еще сомневаюсь, продолжать контакт отсюда или, вернувшись в Союз, выложить все, что знаю. Все же, наверное, выберу последнее. Вот за такими размышлениями я незаметно и уснул.

Проснулся я сам, поднимающееся солнце своими лучами попало прямо в глаза, так что волей-неволей проснулся. Привстав на локтях, я быстро осмотрелся.

– Хм, вовремя проснулся, – пробормотал я, обнаружив уборщиков на пляже.

Пляж был городской, соответственно, находился на балансе города. Отдыхающих и купающихся тут хватало, поэтому и мусор после них оставался. Бывало, купающиеся до самой темноты не покидали его, и когда убирать? Да на рассвете, когда пляж полностью пуст. И вот сейчас с десяток уборщиков, двигаясь цепью от кромки воды до каменистой набережной, зачищали территорию. Им до меня метров триста было, так что, свернув вещички, я поспешил в город. Очень хотелось есть и пить. Ну, с водой-то я проблему решил, запас воды во фляжке еще был, поэтому добив ее до конца, с рюкзаком на плече я направился в город, двигаясь по тесным улочкам. Кстати, насчет пляжа и уборщиков я больше предположил, но то, что сам пляж находится на балансе города, знал точно, прочитал плакат на входе.

Город только-только просыпался. В основном шастали курьеры, ну и прислуга, закупающая для хозяев свежие овощи и прочие продукты. Соответственно, и нужные лавки и магазины были уже открыты. Вот другие, кафе там и остальное, пока нет. А я хочу попробовать местной пиццы, как-никак родина ее именно тут. В общем, большая часть города еще спала. Все же едва шесть утра, я уже перевел часы на местное время по большим часам на площади, туристы тоже спали, поэтому и улицы были полупусты, редко проезжали разные машины.

Попытка купить фруктов поначалу не увенчалась успехом. Никто не хотел брать мои франки и фунты, все требовали какие-то лиры или чентезимо. Где я их возьму? Третий лоточник, у которого я пытался купить спелые на первый взгляд груши, показал мне монеты и сами банкноты. Банкнот ладно, у меня не было, а вот, кажется, такие монетки были. Достав горсть мелочи, я действительно обнаружил две итальянские монетки, на которые и купил фруктов. Хватило на шесть груш, два яблока и половину дыньки. Ну, дыньку-то я сразу приговорил, отрезая ножом куски, а вот остальные фрукты, умывшись у фонтанчика, тут же помыл и убрал в рюкзак, продолжая изучение города. Голод немного притупился, но насыщаться я все равно не собирался. Ожидал открытия первого кафе, чтобы заказать горячую только что приготовленную пиццу. Само общение с итальянцами было сложным. Я знал четыре языка – немецкий, английский, испанский и теперь вот французский, но не все итальянцы, кроме родного, владели еще каким-либо. Ладно хоть меня за иностранца принимали, я англичанином представлялся, английский у меня как раз был очень неплох, за родной влет можно принять. Третий лоточник, как и я, с грехом пополам говорил на французском. Так и договорились. А насчет местных денег это он прав был. Сейчас, конечно, мало народу, но как будет чуть больше, я решу этот вопрос проверенными средствами.

Конечно, всех итальянцев описывают как сильно эмоциональных людей, но я за все время осмотра таких видел всего дважды. Да и то они ругались между собой, остальные люди как люди, смуглые да кучерявые. Хотя блондины тоже встречались. Вот так вот, устроившись на скамейке центральной площади у местного дворца, монументальное здание, надо сказать, я и наблюдал, как просыпается город. К восьми часам уже все кафе были открыты, вот я и направился к ближайшему. По пути ввинтился в толпу местных жителей. Тут авария произошла. Развозной фургон столкнулся с рейсовым автобусом, что собрало целую толпу зевак и зрителей. Гвалт стоял еще тот, чуть не оглох, пока не оказался с противоположной стороны толпы. Нет, с итальянцами сложно работать. Тут они были все возбуждены, на месте не стояли, почти все двигались, едва смог, чудом практически, вытащить два кошелька у двух мужчин.

В кафе я сразу заказал обе неаполитанские пиццы, по два куска «Маринару» и «Маргериту». Официант, приняв заказ, ушел, еще я чай заказал сладкий. Пока пиццы готовились, устроившись в темном углу, достал незаметно оба портмоне и под столом стал изучать содержимое. Одно было почти пустым, мелочи много, а банкнот всего три, видимо, у хозяина сейчас проблемы с деньгами. Три с половиной тысячи лир и мелочью еще с пару тысяч. Фактически пустой кошелек. Я уже знал местные расценки и примерный курс к советскому рублю. Он был не в пользу лиры. Примерно курс такой, я по ценам определил, тысяча лир к одному рублю. Никак не меньше.