– Лады, проверка пройдена. Похоже, ваши люди обнаружили мой лагерь рядом с Геленджиком, там было шесть военных, два армейских «козлика» и кто-то по гражданке. В общем, наши договоренности до наступления осени расторгаются. Это последний звонок, сами виноваты, отдохнуть не даете. В общем, в лагере у меня тайник с записями. От дерева рядом с мотоциклом десять шагов строго на север и пять на восток. Копайте и найдете. Пять тетрадей. Все что успел. И еще, за все мои вещи в случае пропажи спрошу. За каждую мелочь отписываться будете. Я жуткий и обидчивый собственник… Ах да, я там кефаль засушил, на веревке висит, сам попробовать не успел, сегодня хотел, потом скажете, вкусно или нет, в первый раз солил.

Повесив трубку на рычаг, я чуть помедлил и, покинув кабинку, заторопился в сторону причала, откуда скоро должен отойти экскурсионный трамвайчик. Шел тот в Сочи. Вроде успевал, вон матросы только стали готовиться убрать трап. Успел.

Пробежав на борт экскурсионного суденышка, я показал билет матросу и пошел к корме, откуда открывался отличный вид на берег и город. Полупустой трамвайчик благополучно покинул бухту и неторопливо направился в Сочи. Правда, я до него не доплыл, незаметно снял пассажирский круг, разделся, сложив вещи в узел, чтобы деньги и оружие не намочить, после чего скользнул в воду как раз между обоими городами, с правого борта, с противоположной стороны от берега. Большая часть пассажиров находились у буфета, было обеденное время. Я успел первым поесть, поэтому и смог вполне благополучно выполнить свой замысел. С этой стороны борта были дети, так что, чтобы все проделать незаметно, пришлось шугануть их. Удалось.

Корма трамвайчика медленно удалялась, пришлось с головой уйти под воду, чтобы не заметили с мостика. Как я уже успел убедиться, капитан, что вел судно, очень редко оглядывал горизонт и воды за кормой, так что повезло и тут, не заметил. Наконец, когда тот удалился на достаточно большое расстояние, я забрался на круг, положив немного намокший узел на живот и погреб к берегу. Час выгребал, но смог пристать к пустынному берегу. Тут спрятал в скалах круг да подсушил одежду, деньги намокли, а вот оружие и боезапас нет, тут повезло. На кармане при себе у меня были слегка подмокшие спички, как я уже говорил, деньги и оружие, а также перочинный нож. На этом все. На голове панама, рубаха, я ее нараспашку привык носить. Немного великовата, но от солнца защищает только так. Хотя загореть я как раз успел отлично. Потом были самодельные шорты, сам брючины отрезал до колен, и на ногах немного стоптанные сандалии. Вот и все. Ах да, кожаный ремень на поясе, я его вынужденно носил, чтобы за него оружие убирать.

Покинув берег, я направился к близкой трассе, по которой изредка проносились машины. В этот раз я тормознул попутную машину с туристами. Она и так была забита, «Волга» «двадцать первая», с багажником на крыше и прицепом сзади, но освободили одно место, и дальше мы поехали с ветерком. Ребята, а их было в машине четверо, ехали в Геленджик, но не по путевкам, а дикарями. Там рядом стоянка современных автодикарей была. Что это такое, я знал, но все равно слушал с интересом. Парни из Ленинграда были, друзья, таким способом третий год отдыхают, в общем, все им нравилось. Они меня высадили на остановке, там я дождался автобуса и поехал в Новороссийск. Кстати, у съезда к моему лагерю, где мы проезжали, я рассмотрел армейский грузовик и нескольких солдат. На берегу тоже было какое-то движение, но что именно, не видно, скалы и берег скрывали. То, что я воспользовался морским путем ухода, думаю, местные комитетчики уже выяснили, но так как я спрыгнул, мой след они потеряли. Чуть позже снова выйдут, но будет поздно.

Горд-порт был недалеко, так что уже через несколько минут мы въезжали в город. Покинув салон автобуса, я немедленно направился в порт, по пути заглянув в пару магазинов. Меня интересовали заграничные суда. Да-да, я решил продолжить свой отдых где-нибудь за границей. Тут мне точно не дадут, это уже не предположение, уверенность. А так в других государствах меня никто не знает, выберусь, там видно будет. Хоть попутешествую, на жизнь в других странах посмотрю, сделаю сравнения. На курортах Средиземноморья побываю. С чужих слов это одно, а увидеть своими глазами – совершенно другое. Тем более, как живут в Союзе, я знал, было с чем сравнить. Посмотрим, в общем. Сейчас самое сложное – пробраться на борт судна и свалить на время из этой страны. Первым делом я прошел в туристический магазин и купил две фляги, один термос на три литра, ложку, котелок, одно одеяло, гамак, фонарик с запасом батареек, бинокль и компас. Все, что у меня было, осталось в лагере, так я восполнял потери. К сожалению, плиток с сухим горючим, так полюбившихся мне, не было, раскупили. В продовольственном магазине купил несколько бутылок лимонада и минеральной воды, запасы консервов, сухариков, ну и, естественно, печенья. Две пачки макарон тоже взял, но сомневаюсь, что мне удастся их приготовить на борту судна. На будущее, все же я планировал покинуть борт судна. Еще пачку спичек купил. Все покупки убрал в рюкзак. Он был небольшой, пятнадцатилитровый. В принципе, уместилось все. Так что я стал изучать, кто из иностранцев сейчас в порту. Советские грузовые суда, что ходят заграницу, меня не интересовали, поймают и сдадут. А с иностранцами и договориться можно. Тем более, я сейчас активно работал над этим. Я уже часа четыре наблюдал за портом, лишь раз отлучившись пополдничать и посетить туалет, поэтому приметив толпу иностранных матросов, подошел и ввинтился в нее, проходя насквозь, двигаясь дальше. Я был без рюкзака, он внимание привлекает, так что меня не заметили, что было просто отлично. За пояс у меня были засунуты два портмоне, что я дернул у двух растяп, отойду сейчас в укромное место и посмотрим, что там.

Так я и сделал, ушел в сторону, в небольшой парк и, спрятавшись в кустарнике, достав трофеи, стал их по очереди открывать и осматривать. Команда моряков была многонациональной, поэтому я не знал, с какого они судна, что за порт приписки, да и деньги это не прояснили. Мной были обнаружены сорок два французских франка, а также семнадцать английских фунтов. Это все, не считая мелочи. Помимо валюты, были и наши рубли. Их я тоже забрал, еще пригодятся. В портмоне были документы моряков и их пропуски, но они меня не интересовали, воспользоваться пропусками я не собирался.

Протерев кожаные портмоне, чтобы отпечатков не осталось, мои отпечатки уже наверняка имеются в картотеке конторы, я бросил их на месте, покинул кустарник и поспешил к порту. Дальше я собирал информацию. В порту было одиннадцать иностранных судов, из которых четыре скоро уходили. Один сегодня ночью, другие в течение завтрашнего дня. Меня интересовал ночной английский сухогруз, что шел в Ливерпуль с заходом в несколько иностранных портов, один из них в Испании, порт Малага. Я только про них слышал, какие еще порта будут, при мне не говорили, больше подслушать не удалось, моряки ушли. Не знаю, продержусь ли я до него, может, раньше удастся соскочить, но посмотрим.

Когда стемнело, я забрал из тайника в парке свой рюкзак и, обойдя порт, столкнул в воду заранее подготовленную корягу. Одежду на рюкзак, его закрепил на одном высоко торчащем корне, чтобы не намок, и голышом войдя в воду, толкая корягу, поплыл к порту. Обошел бакены и направился к месту, где был пришвартован сухогруз. Там уже бегали матросы. Все было достаточно хорошо освещено. Порт работал и ночью. Плохо, заметят. Пришлось подплывать не к тому борту, что был со стороны открытой воды, а как раз к противоположному, у пирса. Сухогруз был слишком хорошо освещен. В принципе, я тоже подготовился, носовой якорь висел ниже пирса, поэтому, подплыв к нему, рюкзак пришлось ниже опустить. Накинул петлю на одну из лап и, разматывая веревку, спрятался под пирсом. Дальше дело техники, ждать будем. Через час я успел немного замерзнуть, пришлось подвигать руками и ногами, чтобы согреться, но когда стали отдавать швартовы, оживился. Сняв рюкзак, я надел его на спину, после чего примотал веревку к поясу. Когда судно стало отходить от пирса, оно потянуло и меня. Тонкую веревку в темноте было почти не видно, а вот меня могли заметить, но к счастью, не заметили. Дальше судно, волоча меня как на буксире, пошло к выходу из порта. Волна так и журчала у борта, прижимая меня к нему. Однако я терпел. Рюкзак заметно намок, но тут ничего не поделаешь, форс-мажор, хоть и предусмотренный. Как только стемнело, пока были силы, я стал подтягиваться, помогая себе ногами. С трудом, на последних остатках сил, ухватился за лапу и, подтянувшись, уселся на якоре. Ох, и тяжела же доля зайца. Посмотрев на пальцы, все же немного изрезал, я вылизал их. Мера временная, но действенная.

Быстро смотав веревку, обмотал ее вокруг пояса, потом уберу в рюкзак, я продохнул и стал подниматься по якорной цепи на нос судна. К счастью, людей тут не было, светилась неярко рубка с дежурной вахтой в центре сухогруза, было отчетливо видно рулевого и вахтенного офицера, а в остальном было тихо. Судно несло огни, видимо, положено, сигнальные, скорее всего, но они мне не помешали перевалиться через борт и прошмыгнуть за контейнеры, что стояли на палубе. Через узкое отверстие в борту, откуда выбегала цепь, я с рюкзаком не пролезу. Пришлось через борт пролезать.

Лабиринт из контейнеров привел меня к рубке. Тут был свой кран, но я вдоль борта прошел. Чуть не спалился, там у борта, облокотившись, курил моряк из экипажа. Пришлось подождать, пока он не уйдет. Хорошо, что сейчас ночь, осталась одна вахта, остальные ушли спать, поэтому мне никто не помешал спуститься через незапертую дверь вниз. Какая прелесть, у лестницы на стене висела схема судна. Судно оказалось грузопассажирским, больше грузовым, но и каюты имелись. Запомнив схему судна, я направился к каютам. А что? Вряд ли из Союза так много пассажиров отплыло. Если имеются незанятые, займем одну. Все лучше, чем прятаться по углам, опасаясь, что вот-вот тебя обнаружат.

К сожалению, идея с каютами не сработала, они все заперты были, кроме одной, и в этой одной был отчетливо слышен храп. Пришлось уходить в сторону трюма и укрываться там, так сказать, прятаться по тем самым углам. Подсвечивая фонариком, я нашел действительно глухое место и, несмотря на духоту, прицепил гамак, на котором и устроился. Одеться я не забыл, свои трусы и шорты. Спал без рубахи, завернувшись в одеяло.

Проснулся я резко, рывком. Кто-то рядом уронил железку, которая звонко зазвенела, и сочно выругался на английском. Пока тот неизвестный английский моряк матерился, я собрал в кучу свои вещи и спрятался. Там, сидя на корточках, убирал свернутый гамак в рюкзак, доставая сандалии. Все, что я выложил сохнуть перед тем как лечь спать, уже подсохло, поэтому аккуратно сложил обратно. А вот что с макаронами делать и сухариками? Намокли все же. Ладно, пусть пока в рюкзаке полежат, дальше видно будет. Я лишь пистолет протер, но он сверху лежал, фактически не намок.

Застегнув сандалии, я довольно кивнул. Ходить босиком по железному судну не очень приятно, ногой задел какую-то железку, пока прятался. Сам чуть не выругался матом, отбив пальцы. Еле сдержался.

Моряк возился в трюме с полчаса, производя какой-то мелкий ремонт в щитке. После чего ушел, а я осмотрелся уже более внимательно. Наверху были открыты сворки грузового люка, так что можно было осмотреться и не используя фонарик, света вполне хватало. Напившись, я открыл одни консервы и плотно поел с хлебом. У меня была с собой буханка ржаного хлеба, и ее нужно было как можно быстрее съесть, пока не зачерствела. Тем более, в отличие от макарон и сухариков, она как раз не пострадала.

Дальше я спрятался уже в другом месте, пережидая день. В трюме становилось жарко, солнце нагревало палубу, но делать нечего, пришлось терпеть, изредка делая глотки из фляги. Ночью я выбросил весь мусор за борт и в туалет сходил, свесившись через борт. Нормально.