Работал я всегда по одной клиентуре. Они редко появлялись на рынках, но в карманах у них всегда что-то было. Простых людей я не грабил, последнее не отбирал, так же и тут собираюсь сделать, но хапуг, тех, кто живет за чужой счет, опустить на денежки – это для меня зов долга. Вон, к одному больному из соседней палаты ходит жена. В дорогой заграничной одежде, вся в золоте. Мол, смотрите, плебеи, как надо жить. Так вот это мой клиент. Тут я ее не трогал, еще чего, это может привести ко мне, а я всегда осторожен, но кто меня интересует, думаю, вы поняли. За последнее время я привык, что у меня на кармане всегда есть наличность, жить очень помогает, а сейчас ни копейки. Да у меня даже карманов для денег нет, шорты подаренные, и те забрали, мое единственное и первое имущество.

* * *

– Не крутись, – строго сказала воспитательница, что приехала забирать меня из больницы.

С Ниной Андреевной я познакомился неделю назад, она сама приехала ко мне узнать, как дела, заодно моему лечащему доктору предъявила документы на то, что я направляюсь в их детдом. В больнице я провел три недели, ребра зажили, так что я спокойной походкой здорового человека с легкостью на душе покинул больницу. Нина Андреевна привезла мне весь комплект одежды. Еще неделю назад я щеголял в черных трусах и белой майке, а сегодня уже появилась верхняя одежда, почему-то снова шорты. Серые, с карманом на правой ягодице, потом желтая майка, белая кепка, носки черные и, главное, серые плетенки. Детская летняя обувь. Сандалии. Забавная обувь, но как ни странно, довольно удобная. Я к ней быстро привык. Как надел, осмотрел себя в зеркало в коридоре, так и привык. Вот ведь попугай бледнее выглядит, специально подобрала разнотипную одежду, чтобы она не сочеталась?

Перед уходом попрощался с соседями и, прихватив свои подаренные личные шорты, направился следом за воспитателем к выходу. Машина нас не ждала, много чести, к трамвайной остановке пошли. Естественно, я постоянно крутил головой, однако изредка меня одергивали. Изучал местную жизнь. В трамвае, а мы проехали четыре остановки, обнаружил работу щипача. Он к какой-то сварливой бабе подошел и залез в сумочку. Я покачал головой в огорчении. Такие крикливые как раз самые наблюдательные и, схватив за руку, милицию не позовут, сами бить будут, да еще народ в поддержку позовут. Самые неудобные клиенты. Этот ловок был, вытащил кошелек и наткнулся на мой насмешливый взгляд. Я показал большой палец и махнул рукой, чтобы проваливал. Сорокалетний мелкий мужичок удивленно моргнул, но испарился быстро, сойдя на ближайшей остановке. Кстати, крикливая тоже на ней сошла.

Воспитательница ничего не заметила, она стояла в проходе, глядя в другую сторону. Свободных мест не было, стояла и задумчиво смотрела в окно. Она, по моему мнению, была немного недалекая, умной не назовешь. Да и по виду не особая красавица, еще и склонная к полноте, не замужем, поэтому голодная и злая на мужиков. Теперь что это такое и как определяется, я знал. Она неделю назад пришла, познакомилась, белье выдала, будто у меня под больничной пижамой ничего не было, ну и стала проверять уровень моих школьных знаний. В детдоме умным я прослыть не хотел, поэтому пришлось тупить. Так как опрос проводился в палате, Нина Андреевна так и не смогла понять, почему мои соседи хихикают, насмешливо хмыкают или откровенно ржут. Последний – это Сашка. Она краснела, бледнела, думала, над ней издеваются, но все же закончила и ушла, определив уровень моих знаний. В общем, возрасту они соответствовали, значит, все хорошо, можно определить в ту же возрастную группу. Одним словом, я буду осенью поступать в восьмой класс. Опять. В прошлой жизни я экстерном прошел два класса и учился в девятом. Тут идти этим же путем мне не хотелось, снова мной все дыры будут закрывать, лишая личной жизни. Вон у директора сколько дипломов и кубков, выигранных с моей помощью. Я не говорю, что там все мое, но десятая часть точно.

Все же я не удержался. При подвернувшемся случае в плотной толкучке достал из кармана костюма одного мужчины бумажник, позаимствовал три рубля, у него их около сорока было, я взял одной купюрой и вернул тот на место. Будет моим НЗ. Кто его знает, когда я смогу выбраться с территории детдома. А наличка всегда пригодится.

Как оказалось, детдом был совершенно пуст, никого в нем не было. Мы прошли внутрь, где меня познакомили с директором и еще раз опросили. Тут же я и узнал, что все дети в пионерлагерях, ну и в трудовые лагеря некоторых отправили. Воспитатели разъехались по отпускам. Сегодня я должен был переночевать тут, а завтра меня отправят в один из лагерей. Сопровождать меня поручили той же Нине Андреевне, я числился в ее группе.

– Идем за мной, я покажу спальную комнату твоей группы, – сказала Нина Андреевна, и я из кабинета директора направился за ней.

Что ж, большое помещение на сорок кроватей. По свернутым на кроватях матрасам и отсутствию белья становилось понятно, что помещение пока нежилое. Вместе с воспитателем я получил белье, расстелил на своей кровати, третья во втором ряду, после чего мне показали детдом и территорию. Покормить обещали бутербродами и чаем, кухня не работала, а завтра отвезут в пионерлагерь, где находится часть воспитанников теперь уже нашего детского дома.

После этого воспитательница ушла, она жила неподалеку в общежитии, а за мной приглядывала местная сторожиха. Детдом действительно был пуст. Эта же сторожиха и должна была покормить меня. Кстати, я все же смог выудить, почему меня сегодня забрали в детдом, а не завтра. Можно же было сразу из больницы отправиться на автовокзал. Оказалось, директор детдома уезжала в трехнедельную командировку, а она хотела со мной познакомиться, ну и получилось так.

Гуляя по огороженному парку, я осматривал территорию. Изредка по моим губам скользила кривая усмешка. Вот уж не ожидал оказаться в детдоме наших противников. Да-да, и в мое время он существовал, выжил и в девяностые, и позже. С парнями из этого детдома мы были на ножах, в основном из-за дележки территорий для прокорма, так что более-менее наружный фасад я знал, за это время только цвет покраски здания изменился, а в остальном все так же. Вот внутри я никогда не был и об изменениях ничего не скажу. Изучал внутреннюю планировку с интересом. Хватило запомнить схему спасения по пожарной безопасности на всех трех этажах, чтобы запомнить, что где находится.

Время было полуденное, едва три часа. Нина Андреевна забрала меня сразу после обеда, так что я пока был сыт. На территории, кроме меня и сторожихи, никого не осталось, заберут только завтра, поэтому решив, что до вечера можно погулять, я сказал сторожихе, бабе Вале, что пойду спать, соорудил куклу, чтобы она долго меня не хватилась, и выскользнул в парк. Там протиснулся между прутьев решетки, судя по блеску, я не первый, кто ходит этим путем, и оказался на улице. Вдохнув пьянящий воздух свободы, счастливо улыбаясь и щурясь, как довольный кот, я направился навстречу своим приключениям. Завтра отбытие, нужно подготовиться, чтобы не ехать с пустыми руками. Время есть, успею. Баба Валя сказала, что к шести меня разбудит, ужинать будем, так что к этому времени нужно вернуться.

Когда Нина Андреевна к девяти часам пришла за мной, я уже был готов.

– Откуда это? – резко спросила она, указав пальцем на тот предмет, что привел ее в такое возбужденное состояние.

– Что? – проверив на всякий случай, не расстегнута ли ширинка, – все в порядке, у меня ее вообще не было, – сделал я непонимающий вид и крутнулся на пятках, осматриваясь.

– Это то, что ты держишь в обеих руках над головой, рассматривая пол.

– Ах, вы про гитару? – с облегчением уточнил я. – Это подарок. Соседи по палате скинулись и вот подарили. Таксист час назад привез.

Нина Андреевна сразу поскучнела. В прошлый ее приход, когда она мои знания проверяла, те ее взбесили, так что я был уверен, проверять она не пойдет. А для ее спокойствия, что гитара не краденая, я показал ей чек из магазина. Мол, передали вместе с подарком как раз на такой случай. Тут возразить воспитательнице было нечего и, уточнив у сторожихи, как я себя вел, махнула рукой в сторону автобусной остановки.

Что ж, музыка – это еще одна моя страсть. В прошлой жизни я по интернету заказал и оплатил настоящую «испанку», но хранил ее у Жаклин, в детдоме простая гитара была, да и этой пару раз чуть ноги не приделали, про «испанку» что уж говорить. Гитара пропала в том мире, а тут мне попался магазин музыкальных инструментов, зашел, увидел черную лакированную кубинскую шестиструнку и пропал. Быстро пробежался, собрал денег и вернулся. Облом, продавать ребенку не захотели. Фигня. Договорился с алкашом за рубль и купил гитару. Шестьдесят семь рублей. Смешные деньги за такое сокровище. Естественно, чехол и запасные струны я не забыл. Ну и по магазинам прошвырнулся, так что в чехле с гитарой кое-что было, по карманам тоже, воспитательница проверять не стала. В общем, ехал не пустой. Вернулся вчера вовремя, сторожиха не засекла, а утром разыграл представление, радость, как будто мне ее только что вручили, в общем, зрительница была довольна. Даже сыграл ей романс, вызвав слезу. Хорошая песня, жалостливая.

В этот раз нам повезло, троллейбус был полупустой, пройдя в салон и купив билеты, мы сели на свободные места. Я положил чехол с гитарой на колени, а воспитательница села рядом, у прохода. И я стал изучать других пассажиров. Мне были интересны модель поведения каждого, привычки и манера одеваться. Рисковать ставить гитару на пол я не стал, колени почти упирались в противоположную спинку, еще поломаю, а так надежнее.

Куда мы едем, я не знал, воспитательница не посчитала нужным мне об этом сообщить, кроме того, что путь наш лежал в пионерлагерь «Петушок». Мне уже по названию он сразу не понравился. Я и не знал, что у пионерлагерей могут быть названия, как у детских садиков. В принципе, сразу сбегать я не планировал. Хотел познакомиться с детдомовскими, немного узнать о своем теперь детдоме, а сейчас даже не знаю. Что я говорить буду, что был в «Петушках»? Да у нас в будущем за одно это слово зачморить могут. Тут пока этого нет, не понимают, но все равно некомфортно. Ладно, посмотрим на месте.

Достав из кармашка чехла жестяную коробочку леденцов «Монпансье», я открыл ее и бросил в рот один кругляш. Во рту как будто произошел фейерверк, взрыв вкуса. Хорошо быть ребенком – зрение, слух, а главное вкусовые рецепторы очень чувствительны. Нужно радоваться и пробовать все, пока ребенок, вот я все и пробовал. Протянув коробочку воспитательнице, дождался, когда она, вздохнув, возьмет одну, убрал баночку обратно в кармашек.

– Подарок, – отрезал я, когда Нина Андреевна хотела спросить, откуда у меня леденцы.

Дальше мы ехали молча. Я смотрел на улицу, разглядывал прохожих и машины. Радость перемещения за эти три недели немного притупилась, но я все равно был счастлив. Мелькали улицы, проспекты, мы сменили троллейбус на одной из остановок, оказалось, маршрут у нас был с пересадкой, и поехали дальше. Так вот, пока ехали, я размышлял о своей дальнейшей жизни. Насчет занижения знаний во время проверки, похоже, я был неправ. Сейчас, когда я середнячок, за шалости меня быстро поставят на учет в школе милиции, а вот отличника, занимающего первые места на всяких спартакиадах или конкурсах, это уже совсем другое дело. Репутацию будут беречь. Сейчас мне тринадцать с половиной, но ощущал я себя более взрослым, примерно шестнадцати-семнадцати лет. Конечно, и такие недоросли не думают о будущем и портят его. Я же хотел, чтобы биография у меня была чистая, как белый снег, это откроет многие дороги в будущем. Да, значит, снова будем становиться отличником. Насчет дальнейшего существования тоже стоит подумать. Что будет после детдома? Инженерная, преподавательская и другая работа не по мне. Вот творчество – это еще ничего, делай что хочешь, лежи и поплевывай в потолок. С моими знаниями будущего, какие направления музыки будут более востребованы населением, я легко проложу дорогу на местный Олимп. Значит, первый шаг – музыкальная школа, чтобы было нужное законченное для этого образование.