– Вы словно только что вышли из запертого дома, где просидели всю жизнь. Покинули Радужную страну, где каждый день светит солнце и звучит радостный смех, – сказал, поморщившись, Джейсон.

Джульетт преувеличенно громко грюкнула кочергой о каминную решётку, вороша полыхающие поленья. Видимо престарелая вдова была не согласна с утверждениями своего ненаглядного жильца. Она вполголоса проворчала:

– Бедный мистер Крейг, пережить такой стресс…

Учёный послал домоправительнице благодарную улыбку и воскликнул:

– Право слово, как же мне будет вас не хватать, миссис Монро! Ей Богу, была бы моя воля – взял бы вас с собой!

– Полноте, полноте, – смущённо покраснела старушка. – Лестное предложение, благодарю. Но вам бы следовало взять с собой кого-нибудь помоложе и попривлекательней, чем старая дребезжащая развалина.

Джульетт кокетливо поправила выбившуюся из-под чепца седую прядку. Крейг чуть было не подавился чаем, а Джентри сказал:

– Никто никуда с вами не поедет, Крейг. Вы сами вляпались в это де… Хм. В эту лужу. Сели в неё. Потому что решили, что умеете лучше всех ловить преступников. Пошли наповоду горячего мальчишки. Чёрт! Я не меньше вашего волнуюсь за этого маленького засранца… Но думаю, что не так страшен чёрт, как вы нарисовали. Ночь он точно продержится. А с утра я уже буду у дверей Мерсифэйт. Вустер выписал мне пару отгулов. Думаю, этого времени хватит, чтобы разобраться в этой, не скрою, подозрительной ситуации. Печёнкой чую, что Джек влез куда не следует.Разберёмся! А сейчас я хочу одного – завалиться спать. И чтобы меня никто не тревожил. У меня выдался на редкость трудный и, мм, собачий день.

– Вы обещали рассказать, – тихо напомнил Крейг, смотря в опустевшую чашку. Джентри поджал губы.

– Обещал,– лицо старшего инспектора словно окаменело, пляшущие в гостиной тени рисовали на нём причудливые узоры. – Сегодня много чего произошло…

В прихожей раздался пронзительный трезвон телефонного аппарата. Все находившееся в гостиной люди непроизвольно вздрогнули. Правда, каждый по своим причинам. Джентри поднял голову и спокойно сказал:

– Миссис Монро, я сам возьму. Это меня.

Джульетт проводила отправившегося к телефону молодого человека перепуганным взглядом и перекрестилась. Этим вечером в её дом вернулся совсем другой человек. Что-то неуловимо изменилось в Джейсоне. Как будто какой-то кусочек его сущности остался за захлопнувшимися дверьми, на промозглой улице. Крейг озабоченно задумался. Джентри не хочет говорить. Или же не хочет говорить в присутствии пожилой женщины?

В гостиную старший инспектор вернулся в пальто и шляпе.

– Меня срочно вызывают на работу. Крейг, собирайтесь, поедете со мной. Звонил Вустер. За мной пришлют паромобиль. Я всё расскажу вам по дороге. Миссис Монро, прошу нас простить.

Учёный медленно поднялся на ноги. Он, не отрываясь, смотрел на заострившееся лицо Джентри. По подбородку старшего инспектора потекла тоненькая струйка крови, выглядевшая в тускло освещённой комнате чёрной ниточкой. Джентри прокусил губу и даже не заметил этого. Крейгу стало страшно. Он даже на стал выпытывать, чем заслужил такую привилегию – участвовать в намечающемся полицейском расследовании и что такого важного хочет сообщить ему Джентри, раз даже готов взять с собой. Расскажет. Всё-таки он всё расскажет.

Глава 2

Джек Спунер устал. Оказывается, изображать из себя придурка не так легко и просто, как он думал изначально. Прикидываться тупым кретином и переодеваться в маскирующие наряды – не одно и то же. Особенно когда тебя проверяют на вшивость серьёзные специалисты. Но пока, кажется, он выигрывал. Они выигрывали. Умудрились-таки с Крейгом обвести персонал лечебницы вокруг пальца.

Осматривающий Джека в приёмном покое психиатр – важный и седовласый джентльмен с видом законченного умника в белом халате поставил ему грозный даже на слух диагноз – диссоциативное расстройство, совмещённое с психогенной амнезией. Джек ни черта не понял из этих слов, но звучали они и впрямь стрёмно. Про себя мальчишка поклялся их запомнить, чтоб при случае обязательно козырнуть новоприобретёнными знаниями. Как бы там ни было, а Джека приняли на постой, прописав ему курс медикаментозного лечения, определили в отдельную палату и до отбоя перевели в общий зал, своеобразную игровую комнату для местных обитателей. На следующее утро у него были назначены первые процедуры, а пока что он был предоставлен сам себе и мог потратить свободное время на знакомство с будущими соседями. Впрочем, предоставлен сам себе, было сказано с натяжкой. За пациентами присматривали санитары. Но Джек быстро понял, что эти бульдожьи морды относятся к своим обязанностям спустя рукава и больше заглядываются на снующих по коридорам огромного здания медсестёр.

Первая фаза операции закончилась успешно. Но сердце Джека непроизвольно ёкнуло, когда изображающий добренького дядюшку учёный потрепал его по голове и сказал весёлым голосом – я буду навещать тебя, Джек! Игра на публику. Но в глазах учёного появилась настоящая тревога. Крейг хотел, чтобы Джек это видел. И он увидел. И это понимание не прибавило ему спокойствия. Но заставило с удвоенной осторожностью относиться к окружающим. Если Гордон чем-то явно обеспокоился, то негоже Джеку это игнорировать.

Дюжий санитар отвел Джека в душевую комнату, где их ждала ещё совсем молодая и вполне себе симпатичная медсестра. При других обстоятельствах Джек обязательно бы улыбнулся ей, но сейчас только тупо пялился коровьими глазами и продолжал бормотать под нос непроизносимую лабуду. Хотя вряд ли бы сестра ответила ему взаимностью. В голубых глазах девушки не мелькнула никакого сочувствия. Она раздела его догола, и пихнула под напор холодной воды. Джек чуть было не заорал в голос, когда на него полился показавшийся ледяным дождь. Всё тело моментально покрылось пупырышками, а зубы принялись выбивать чечётку. Проклятье! И почему ему никто не сказал, что в психушках так поступают с пациентами?

Из-под душа Спунер выполз, трясясь как припадочный, и всё так же бормоча под нос. Только на этот раз отборные ругательства. Но так, чтобы никто не услышал. Его глаза немилосердно щипало от попавшей хлорки, душу жгло стыдом пополам со злостью. Джек с трудом сдерживался, чтобы не прикрыться ладошками. Но мальчишка понимал, что психам наплевать на приличия. И тут его ждал первый, не очень приятный сюрприз. Или приятный. Смотря как посмотреть. Верзила-санитар куда-то подевался и в облицованный кафельной плиткой и пропахшей дезинфекцией комнате они с медсестрой остались вдвоём. Гладкие плиты пола пронзали его ступни ледяными иглами, с него стекала вода, мокрые волосы торчали во все стороны. Джек держал руки опущенными вдоль тела, дрожал, как заячий хвост и без устали шевелили губами. Мысленно же он проклинал всё и всех на свете. Включая самого себя и свои благородные позывы.

Медсестра, высокая худощавая молодая женщина лет тридцати, с убранными под шапочку светлыми волосами, одетая в белоснежный халатик, терпеливо ждала его. Она сощурила безучастные голубые глаза. Джеку её взгляд почему-то сразу не понравился. Кошка, смотрящая на мышь. Розовые губы девушки искривились в странной улыбке. На щеках образовались ямочки. Вся возникшая у Джека симпатия к этой девахе внезапно бесследно испарилась. Какого чёрта она так на него пялится?!

– Смотрю, ты замёрз, малыш, – низким грудным голосом произнесла она. – Меня зовут Норма. Сестра Норма. Мы будем часто видеться. Но наша первая встреча будет особенной. Ты на всю жизнь запомнишь её. Если, конечно, в твоей бедной глупой голове осталась хоть капелька мозгов. Видишь ли, я должна как следует обыскать тебя.

Хорошо, что Джек и так трясся осиновым листиком, а по коже бегало миллион мурашек. Иначе от её слов он бы точно покрылся ими и тем самым выдал, что понимает всё сказанное. Джеку стало плохо. У него разом ослабели ноги. Он стоял голый, худой и жалкий, посреди стерильной, холодной и пустой комнаты, усердно лупал глазами и заставлял себя лыбиться во всю ширь. Что задумала эта белобрысая сучка? Какой на хрен обыск?! Он же раздет, совершено раздет! Что она хочет у него найти? И где? И тут Джека озарило. Он чуть не взвизгнул, когда понял, где.А когда Норма, не прекращая улыбаться, вытянула из кармана халатика тонкие резиновые перчатки, у него закружилась голова.

– Ы-ы-ы… – тоскливо замычал Джек. Улыбка едва не раздирала ему рот, превратившись в оскал. От прилива жуткой паники Джек едва не вдарился в бегство. Дьявол, эта стерва хочет залезть к нему в задницу!

– Я заметила, у тебя очень симпатичная попка, малыш, – весело сказала Норма, подходя к нему. – Клянусь, тебя понравится. Наклоняйся.

Джек, окаменев, попытался прикинуться глухим. Норма же истолковала его поведение по-своему. Она лишь вздохнула и с неожиданной силой сжала его плечо тонкими пальчиками.

– Да, вижу, ты совсем не понимаешь меня.

Она с силой надавила на его плечо, заставляя согнуться пополам. Когда её обтянутый холодной скользкой резиной палец с размаху залетел к нему в зад, у Джека чуть не вылезли глазам из орбит, а рот распахнулся в безмолвном гневном крике. Его уши превратились в полыхающие факелы. Чёрт возьми, какой позор! Да он сдохнет, но никогда и никому не расскажет о том, что сейчас пережил, даже под самыми страшными пытками!

– Вот и молодец!– Норма стянула перчатки и потрепала с трудом выпрямившегося Джека по щеке. – Умничка. А это тебе в награду.

В следующую секунду её пальцы цепко и жадно впились ему в мошонку. Только огромным, чудовищным усилием воли Джек заглушил рвущийся наружу вопль. Да что же это происходит?! Неужели эта свихнутая сука хочет ему все причиндалы оторвать?!

– У тебя славный стручок, – промурлыкала Норма, опустив глаза и рассматривая его гениталии. – Только смотрю, он совсем не рад мне. Но ничего, у нас ещё будет уйма времени. Давай я помогу тебе одеться.

Спунер, который в те секунды едва не зарёкся на всю оставшуюся жизнь вообще подходить к особам противоположного пола, жадно схватил сунутый ему свёрток с больничной одеждой…

На редкость дерьмовый день неумолимо приближался к вечеру. И за это время Спунер помимо осознания всех минусов затеянной каверзы понял ещё несколько интересных вещей. Во-первых, сидеть в большой зале и наблюдать за беспомощными потугами законченных психов удовольствие не из приятных. Во-вторых, с хавчиком в больнице расписание было весьма жёстким. Джек периодически погладывал на огромные настенные часы, но час шёл за часом, минута за минутой, а сигнала к ужину ещё никто не подавал. Обед он и так пропустил. Неужели помимо купания в ледяной воде и всяческих извращений тут ещё и морят голодом? М-да, и это он ещё относится к пациентам первого класса, у которых есть на воле родственники с тугими кошельками!

В-третьих, его намётанный глаз не раз и не два замечал, что иногда кое-кто из обслуживающего персонала больницы периодически проводил через игровую комнату одетых в больничные робы людей, которые совсем не смахивали на безумцев. Они создавали впечатление вполне приличных горожан, неведомо как угодивших в это весёленько заведеньице. Но эти люди долго не отсвечивали. Они и проходили через игровую залу только потому, что та располагалась на пресечении коридоров и свободно контролировалась со всех сторон. В дверных проёмах то и дело мелькали огромные туши санитаров. А ещё Джек понял, что помимо закоренелых недоумков, в больнице находились и пациенты вполне вменяемые. Забитые, затюканные, с подавленной волей и беспредельной тоской в затравленных глазах, но встреть он их на улицах Раневола, в жизни бы не подумал, что они имеют постоянную прописку в Мерсифэйт. Жертвы случаев, подобных разыгранных им с Крейгом. Скорее всего.