После душа я выбираю себе кровать через одну от Тамалу, потому что та, что между нами, занята, а на следующей от нее отдыхает Алина.

Укрывшись жестким расшитым покрывалом, закрываю глаза. Едва успокоившееся сердце разгоняется и колотится так сильно, что не дает нормально дышать. Перед глазами окровавленные тела ни в чем неповинных девушек, убитых на потеху ублюдкам, сидящим на трибунах.

Вздрагиваю, когда слышу, как распахивается дверь. Открыв глаза, приподнимаюсь и смотрю на девушек, которых забрали танцевать для этих животных с трибун. Мой рот приоткрывается от ужаса. Девушки голые, побитые, на коже засохшие струйки крови. Что эти твари с ними делали? Они всхлипывают и дрожат, обнимая себя за плечи. А охранники, совсем не нежно толкая их, ведут в душ.

– Спи, Мария, – говорит мрачным голосом Тамалу. – Надо набираться сил. Ты еще и не такое здесь можешь увидеть.

– О чем ты?

– Спи, я говорю. Будешь лезть со своей помощью, в следующий раз пойдешь танцевать вместо них, – шепчет она. – Тут уже были помощницы. Умерли раньше своих подопечных. Спи.

Ночь проходит ужасно тяжело. После душа девушек, которые танцевали, заставляют поесть. Они отказываются, но охранники отвешивают звонкие пощечины, и девушкам приходится съесть все, что те принесли. После того, как эти сволочи уходят, забрав с собой пустую посуду, одну из девушек долго тошнит в туалете. Потом они до самого утра всхлипывают.

А утром нас всех выгоняют на арену наводить там порядок. Нам приходится сгребать пропитанный кровью песок, который затем выносят и заменяют чистым. После мы поднимаемся в ложи, чтобы убраться и там. Оттирать пятна крови, вычищать диваны, подушки и вымывать стеклянные балюстрады. Пока охранники не видят, мы с Алиной заставляем Тамалу сидеть на подушках и отдыхать. Она бледная и еле стоит на ногах.

Так проходит целая неделя, пока не наступает ужасный день. С утра нам объявляют, что вечером состоится игра. После этого в комнату сгоняют около пятнадцати новых девушек. Они напуганы. Не понимают, куда попали. А мне даже не хочется их утешать. Потому что если начну с ними сближаться, а после они умрут, я, наверное, сойду с ума.

– Уже не хочется знакомиться? – спрашивает Тамалу, бросая на меня взгляд. Мы обе сидим на своих кроватях и смотрим на новых девушек. Качаю головой. – Я предупреждала. Но ты, кажется, упертая.

– Это так ужасно, – отзываюсь, игнорируя ее замечание. – Они могут не пережить этот вечер.

– Ну ты и идиотка, Мария, – качает головой. – Думай о том, что сегодня ты сама можешь умереть. Что тебе за дело до незнакомых девушек?

Я понимаю, что она права. Но в то же время…

– А ты не думала, что было бы с тобой, если бы мы не объединились? Сама ты не достала бы до факела, не зашила бы себе руку.

– Знаешь, лучше бы я сдохла еще на прошлой неделе. Потому что целый день с ужасом ожидать, что еще для нас приготовили эти ублюдки, тяжелее.

Тамалу ложится и поворачивается спиной ко мне, прерывая разговор.

Чем ближе вечер, тем сильнее нарастает напряжение. Все мы, кто уже участвовал в игре, становимся все молчаливее и бледнее. Бросаем опасливые взгляды на новоприбывших, а они – на нас испуганные.

Когда дверь с грохотом открывается, мне кажется, мое тело превращается в камень. Каждая мышца напрягается так сильно, что тяжело двигаться.

– На выход! – рявкает охранник, и в комнату заходят еще двое.

Все повторяется. Плач, мольбы, кто-то падает в ноги охранников. А мы, кто участвовал в прошлой игре, обреченно плетемся на выход. Потому что уже знаем, что все равно окажемся на арене.

Когда я уже выхожу в коридор, вздрагиваю от звука выстрела за спиной. Оборачиваюсь и вижу распластавшееся на полу женское тело, под которым расползается лужа крови. Глаза наполняются слезами, а внутренности начинают дребезжать. Опять крики и стенания. Кого-то рвет прямо на пол. Но теперь девушки охотнее покидают комнату.

Сегодня на арене нет факелов. Остались только прожекторы, которые светят так ярко, что бьют по глазам и ослепляют. Жмурясь, мы выходим на песчаный настил и жмемся друг к другу. Новенькие пытаются рассмотреть окружающую обстановку, приставив ко лбу ладони в качестве козырьков.

– Почему так ярко? – спрашивает Алина.

Никто не отвечает, потому что всех беспокоит тот же самый вопрос.

Тишину арены разрезает голос ведущего, который, как и в прошлый раз, что-то говорит сначала на арабском, а потом на английском объявляет начало игры.

Я крепче сжимаю свою дубину и всматриваюсь в ту сторону, где находится дверь, за которой от нас прячут животное. Но она не открывается. Как будто совершенно ничего не происходит, и мы просто стоим тут в ярких огнях софитов. От этого напряжение нарастает еще стремительнее.

А потом слышу какой-то шорох слева и перевожу туда взгляд.

– Крокодилы! – вскрикивает кто-то из девушек.

Внезапно на арену обрушивается не меньше нескольких тонн воды, пропитывая песок и заставляя наши туники полностью намокнуть. Быстро стираю с лица воду и вижу, как на арене появляется три огромных крокодила. Просто гигантских. Они, не торопясь идут в нашу сторону, разевая свои уродливые пасти.

Глава 7

Внезапно кто-то хватает меня за локоть и затаскивает назад в коридор. Оборачиваюсь. Охранник толкает меня к боковой лестнице.

– Господин пожелал, чтобы ты и сегодня готовила для него.

Я медленно выдыхаю, бросая палку на песок, и поднимаюсь по ступенькам. Похоже, я должна быть благодарна тому обрюзгшему ублюдку за то, что второй раз спасает меня от смерти.

Вздрагиваю, услышав крик со стороны арены, и быстрее поднимаюсь по ступенькам. Пока тороплюсь к нужной ложе, стараюсь не поворачивать голову в сторону арены. Крепко сжимаю челюсти и, практически не моргая, смотрю вперед.

Ни с кем не дружить. Никого не спасать. Бороться только за свою жизнь. Вбиваю себе в голову слова Тамалу, чтобы не забыть ценные советы. Они и правда такие.

Я знаю, если сейчас посмотрю и увижу, что кого-то из моих новых подруг убили, не смогу готовить. Тогда я наверняка отправлюсь следом за ними.

Когда прохожу мимо одной из лож, слышу глубокий мужской голос с вопросительными интонациями.

– Стоять, – говорит мне охранник, потом что-то отвечает тому мужчине на арабском.

– Повернись лицом ко мне, – произносит на английском сидящий в ложе.

А у меня такое впечатление, что на меня шипит огромный змей, скрывшийся во мраке. Как будто я сейчас повернусь и увижу в темноте два желтых глаза.

Сглотнув, делаю как он сказал, только опускаю взгляд на идеально вычищенный нашими руками ковер.

– Подними голову. Смотри прямо.

Он отдает четкие команды, которые я выполняю, как послушная кукла. Хотя внутри меня все дребезжит от потребности вцепиться ногтями в его лицо и выцарапать эти ужасающие желтые глаза. Пусть даже они другого цвета.

Мужчина что-то коротко бросает, и охранник ведет меня дальше. Через одну ложу от той, возле которой меня остановили, сидит сволочь, которая заставила меня в прошлый раз готовить для него голой. Как же люто я его ненавижу!

Почему-то на секунду захотелось вернуться к тому змею. Не знаю, откуда такая уверенность, но мне показалось, что он может быть хоть чуточку лучше этого урода. Хотя… все сидящие в этих ложах – беспринципные ублюдки и подонки, наслаждающиеся тем, как животные разрывают ни в чем неповинных девушек.

Перед тем, как я подхожу к нужной ложе, арену разрывает душераздирающий крик. Не в силах сдержаться, бросаю туда взгляд и, застыв, вцепляюсь похолодевшими пальцами в стеклянную балюстраду.

По стенам арены все еще течет вода, которая уже покрыла песок примерно на пятнадцать сантиметров. Это затрудняет движение девушкам, зато облегчает крокодилам. Девушка, которая кричит, сидит в воде и смотрит, как крокодил заглатывает оторванную у нее руку.

Меня окатывает ледяной волной, и я резко отворачиваюсь.

– Ну где там моя прелесть? – слышу голос мерзкой сволочи, которой я в прошлый раз готовила тартар. – Я уже проголодался.

– Иди давай, – рявкает охранник, толкая меня прикладом автомата в спину.

Споткнувшись, тороплюсь в нужную ложу. Торможу на входе и киваю.

– Добрый вечер, господин, – здороваюсь, еле сдерживаясь, чтобы не высказать все, что я о нем и ему подобных думаю.

Как, черт подери, можно есть, когда прямо перед тобой людям отрывают конечности?!

– Какая она сегодня покладистая, – слышу насмешливый голос и похожий на довольное мурлыканье звук от сидящих у его ног девушек. – Приготовь сегодня что-то на свой вкус. Но только из морепродуктов, – добавляет. – Тебе принесут все, что скажешь. И ты помнишь правило. Если приготовишь плохо, выйдешь на арену одна против этих зверей.

Звучит грохот гонга, и я бросаю взгляд на арену.

Сегодня немного меньше жертв. Три девушки мертвы, одна – с оторванной рукой. Остальные потрепанные, но живые. Взгляд сразу выхватывает Тамалу и Алину, стоящих у стены с другой стороны от крокодилов.

Дрессировщики загоняют животных, а остальные мужчины выносят с арены тела и девушку без руки, которая уже потеряла сознание.

Остальные падают прямо в воду, чтобы перевести дух.

Пользуюсь этой передышкой, чтобы встать у стола. Как и в прошлый раз, охранник хватается за лямки моей туники и сдергивает ее с моих плеч. Вещица тряпкой падает на пол. Я даже не вздрагиваю. Все тело как натянутая струна.

– Приступай, красавица. А сразу после шоу станцуешь для меня и моих друзей. Хочу посмотреть, как ты двигаешься. Для танцев тоже существуют свои правила. Но я не стану рассказывать о них сейчас. Пусть будет сюрприз.

– Приятный, – язвительно добавляет охранник за моей спиной.

– Главное, что он будет приятен мне и моим друзьям. Правда, милая? Здесь ведь главное наше с ними удовольствие.

Скриплю зубами, чтобы не выдать все то, что хочется ответить на такой вопрос. Вместо этого молча киваю и рассматриваю продукты на столе. Передаю охраннику необходимый список ингредиентов и жду, пока их принесут.

Под грохот гонга подтягиваю к себе разделочную доску. Изо всех сил стараюсь игнорировать крики с арены и ужасающие звуки ломаемых костей. А потом в одно мгновение фонари на арене гаснут, погружая ее практически в полную темноту. Даже мне плохо видно, что именно я делаю на столе. Только индикатор переносной индукционной печи под воком освещает красноватым светом происходящее вокруг.

Перевожу взгляд на арену и в ужасе глазею туда. В отличие от девушек, крокодилы прекрасно видят в темноте. Всматриваюсь вниз, но вижу только мелькающие тени. Почти все звуки стихли, кроме плюханья воды и негромкого рыка крокодилов.

Потом слышу резкий вскрик и даже роняю нож на стол. Поднимаю его дрожащей рукой и стараюсь готовить дальше, боясь представить, что чувствуют девушки внизу.

Не знаю, сколько проходит времени, пока я готовлю. Но по ощущениям целая вечность. Я вся пропитана криками и мерзкими, ужасающими звуками с арены. Но наконец выкладываю на тарелку салат с морепродуктами. Поворачиваюсь лицом к борову, сидящему в ложе.

– Готово, господин, – произношу спокойно.

И тут боковым зрением выхватываю торопящегося к нам невысокого полного мужчину в черной одежде, а за его спиной через ложу стоит крупная тень. Почему-то я уверена, что это тот самый змей, который остановил меня по дороге сюда. Он затягивается сигарой, и огонек на мгновение слегка освещает его лицо. Но я его не вижу. Зато по тому, как по телу прокатывается волна дрожи, могу точно сказать, что он смотрит прямо на меня.

– Иди ко мне на колени, моя прелесть. Лично покормишь меня своим новым шедевром, – произносит гость в ложе.

– Господин, боюсь, это невозможно, – произносит подбежавший мужчина в черном. – Эту девушку только что купили.

Глава 8

Сауд