– Мне скучно, и скоро станет реально скучно, – объявила Лия, когда стало ясно, что остальные не собираются соглашаться на ее предложение. – И, полагаю, все мы знаем, что это не приводит ни к чему хорошему. – Она встала, разгладила красное платье, а другой рукой схватила диск. – На видео, может, по крайней мере, что-то происходит.

Лия сунула диск в стоявший рядом проигрыватель. Слоан смотрела со своего места на полу, снизу вверх. Запустилось воспроизведение. На разделенном экране показывались записи сразу с восьми камер. Слоан встала, ее глаза быстро метались туда-сюда – она впитывала данные, отслеживала сотни людей, некоторые из которых стояли, а некоторые – переходили из кадра в кадр.

– Вот. – Слоан протянула руку к пульту и нажала на паузу. Я не сразу поняла, куда именно она смотрит.

Юджин Локхарт.

Он сидел перед «одноруким бандитом». Слоан перемотала вперед. Я не отводила взгляда от Юджина. Он не двигался с места, снова и снова играя на одном и том же автомате.

Но потом что-то изменилось. Он обернулся.

Слоан включила замедленное воспроизведение. Я посмотрела, что видно на других камерах. Что-то движущееся промелькнуло сначала на одной, затем на второй.

Стрела.

Мы увидели, как она вонзается в грудь старика. Я не позволила себе отвернуться.

– Угол входа, – пробормотала Слоан, – расположение камер… – Она перемотала запись и запустила снова.

– Стоп, – вдруг сказал Майкл. Слоан не остановила запись, и тогда он сам взял пульт и стал перематывать назад, кадр за кадром.

– Видишь кого-нибудь знакомого? – спросил он.

Я окинула взглядом кадры с разных камер.

– Внизу справа. – Дин заметил первым. – Камилла Хольт.

Глава 11

Следующие шесть часов мы провели, зарывшись в материалы. Слоан и Майкл снова и снова просматривали видео. Мы с Дином изучили последнее досье, затем перечитали остальные более внимательно. Нашли о Камилле Хольт все, что можно было найти онлайн. Я просматривала одно интервью за другим. Она заявляла, что работает по системе Станиславского, перевоплощаясь в своих персонажей на все время, пока снимается в какой-то роли.

Тебе нравится примерять оболочку других людей. Тебя восхищает, как работает человеческий ум, как он ломается, как люди переживают то, с чем вообще никто не должен сталкиваться.

Это читалось в ролях, которые она выбирала: сумасшедшая женщина, ожидающая смертной казни; мать-одиночка, которая переживает потерю единственного ребенка; бездомная девочка-подросток, которая превращается в мстителя, пережив насилие.

«Итак, Камилла, – подумала я, – какую роль ты играешь теперь?» Судя по нашим данным, она была на вечеринке, где убили Александру. Значит, она присутствовала как минимум при двух из трех убийств.

– Хватит. – Джуд по большей части не отвлекал нас, наблюдал, но не вмешивался. Теперь он протянул руку к пульту и выключил телевизор. – Вашим мозгам нужно время переварить информацию, – грубовато сказал он. – А вашим желудкам нужна еда.

Мы стали возражать. Но это нам не очень помогло.

После того как мы заставили себя оторваться от материалов, Лия «предложила», чтобы мы со Слоан переоделись к ужину, и я восприняла это как угрозу, что она выберет для меня наряд, если я не послушаюсь. Не рискуя искушать судьбу – и чувство стиля Лии, – я надела платье. Когда я складывала джинсы, из кармана выпала флешка, которую дала мне агент Стерлинг. Я наклонилась, чтобы поднять ее, почти ожидая, что Слоан выйдет из ванной и застанет меня на месте преступления.

Но этого не случилось.

Я заставила себя раскрыть ладонь и посмотрела на флешку. Как бы я ни старалась погрузиться в расследование, это по-прежнему значило не меньше. Я хотела посмотреть файлы – мне нужно было их посмотреть, – но теперь, когда я держала ответы в руке, меня будто парализовало.

«Когда люди спрашивают меня, почему я делаю то, что делаю, – прошептал голос Лок в моей памяти, – я рассказываю им, что пошла в ФБР, потому что убили человека, которого я любила».

Воспоминания превратились в ощущения: отражение света на лезвии ножа, блеск в глазах Лок. Флешбэки иногда происходили совершенно непредсказуемо – и я никак не могла их предотвратить, только переждать.

«Я должна была убить ее, – продолжала Лок в моей памяти, охваченная безумным желанием стать той, кто убьет мою мать. – Это должна была быть я».

Меня пробрала дрожь. Когда я вернулась в настоящее, ладони взмокли от пота, и я невольно проскользнула в сознание Лок. «Если бы вы были здесь, если бы вы получили доступ к новой информации по делу матери, – подумала я, – вы бы нашли человека, который убил ее. Вы бы убили его за то, что он убил ее».

Я сглотнула, подавляя эмоции, которые поднимались внутри меня, а потом взяла ноутбук и направилась в номер. Джуд запретил мне смотреть файлы в одиночку. «Я не одна», – сказала я себе. На самом деле я никогда не одна.

Часть меня навсегда осталась в той забрызганной кровью гримерной вместе с матерью. Часть меня навсегда осталась в убежище с Лок.

Я подошла к двери номера и уже собралась ее открыть, намереваясь ускользнуть в коридор. Мне хватит всего нескольких минут, чтобы посмотреть… Мысль оборвалась на середине, когда я увидела, что коридор рядом с нашим номером уже занят.

Лия стояла, прислонившись к стене и скрестив ноги, в туфлях на десятисантиметровых каблуках.

– Мы оба знаем, что, когда ты сказал Кэсси, что с тобой в целом все в порядке, ты врал.

Со своего места, лишь чуть приоткрыв дверь, я не видела Майкла, но могла представить, с каким именно выражением лица он ответил:

– А по мне похоже, что я не целый?

По-прежнему прислонившись к стене, Лия распрямила ноги.

– Сними рубашку.

– Я польщен, – ответил Майкл. – Правда.

– Сними чертову рубашку, Майкл.

За этим последовала тишина. Я услышала тихий шорох, а потом Лия исчезла из поля зрения.

– Что ж, – сказала Лия, и ее голос звучал достаточно легко, чтобы меня пробрала дрожь. – Это…

– Инструмент влияния, – договорил за нее Майкл.

У Лии была привычка говорить о самых важных вещах так, будто они не имеют никакого значения. Я приоткрыла дверь чуть сильнее и увидела, как Майкл застегивает рубашку.

Его грудь и живот под ней были покрыты синяками.

– Инструмент влияния, – тихо повторила Лия. – Ты не говоришь Бриггсу, а в обмен твой отец…

– Он очень щедрый.

Слова Майкла ранили меня. Машина, которую он вел, этот отель – вот как отец отплатил за тот ущерб, который ему нанес?

Ты заставляешь его платить, потому что можешь. Ты заставляешь его платить, потому что тогда ты, по крайней мере, чего-то стоишь.

Я сглотнула поднимающийся в горле ком печали и гнева и сделала шаг назад. Я не думала о том, что подслушиваю, пока не услышала что-то, чего не имела права слышать.

Я услышала, как Лия сказала:

– Мне жаль.

– Не ври, – ответил Майкл. – Тебе это не идет.

Дверь со щелчком закрылась. Я стояла, глядя на нее, пока кто-то не подошел сзади. Не оборачиваясь, я поняла, что это Дин.

Я всегда знала, когда это был Дин.

– Флешбэк? – тихо спросил он. Дин знал признаки точно так же, как я могла определить, когда его поглощали собственные кровавые воспоминания.

– Несколько минут назад, – призналась я.

Дин не прикоснулся ко мне, но я ощущала тепло его тела. Я хотела повернуться к нему, повернуться к этому теплу. Я не имела права выдавать секрет Майкла. Но я могла поделиться с Дином собственной тайной – если только смогу заставить себя обернуться. Если только смогу заставить себя произнести это вслух.

У меня был флешбэк, потому что я думала о маме. Я думала о маме, потому что полиция нашла тело.

– Ты умеешь помогать другим, – прошептал Дин у меня за спиной. – Но ты не позволяешь другим помогать тебе.

Он составлял мой психологический портрет. Я разрешала ему это делать.

– Когда ты была ребенком, – продолжал он ровно и тихо, – мать научила тебя наблюдать за другими. Еще она научила тебя не привязываться.

Этого я ему не говорила – не вслух. Наконец я повернулась к нему. Его карие глаза встретили мой взгляд.

– Она была для тебя целым миром, твоей альфой и омегой, а потом ее не стало. – Его большой палец мягко скользнул по моему подбородку. – Если бы ты позволила твоему отцу и его семье тебе помочь, это было бы для тебя худшее предательство. Позволить хоть кому-то тебе помогать превратилось бы для тебя в предательство.

Я оказалась в семье незнакомых мне людей – шумных, эмоциональных, чрезмерно заботливых чужих людей. Я не могла разделить с ними свое горе. Ни с ними. Ни с кем-то еще.

Ты не станешь делать это одна. На этот раз слова Джуда прозвучали для меня не как приказ. Они стали напоминанием. Мне больше не двенадцать лет. Я не одна.

Я сосредоточилась на прикосновении Дина. Я закрыла глаза и наконец смогла произнести это вслух:

– Нашли ее тело.

Глава 12

– Если бы я мог как-то помочь тебе, я бы это сделал. – Дин слегка запнулся на последнем слове. В его памяти были свои темные углы и страшные переживания. У него были свои шрамы – видимые и невидимые.

Я положила ладонь на его шею, ощутила пульс под моими пальцами, медленный и равномерный.

– Я знаю.

Я знала, что он взял бы это на себя, если бы мог.

Я знала, что он знает: «лучшего» варианта даже не рассматривается.

Дин не мог стереть отметины, которые мое прошлое оставило на мне, и точно так же я не могла сделать это для него. Он не мог забрать мою боль, но он ее видел.

Он видел меня.

– Ужин? – Слоан распахнула дверь, совершенно не замечая эмоций, отражавшихся на моем лице и на лице Дина.

Я опустила руку, еще мгновение смотрела в темные глаза Дина, а потом кивнула.

– Ужин.

* * *

Пока официантка вела нас к нашему столику в пятизвездочном суши-ресторане при «Мэджести», я попыталась стереть со своего лица все следы разговора с Дином.

Лия заняла место первой, и теперь ее пальцы лениво описывали круги вокруг основания пустого бокала. Майкл присел рядом с ней. Они оба излучали присущую им ауру бесстрашия и самообладания, как будто, если бы кто-то уронил кобру посреди стола, они бы так и остались сидеть – Лия все так же обводила бы пальцем бокал, а Майкл изысканно развалился в кресле.

Я села напротив, надеясь, что наши с Майклом взгляды не пересекутся. После того как я сначала подслушала его разговор с Лией, а потом рассказала Дину новости о деле матери, я чувствовала себя истощенной, опустошенной и в то же время наполненной туго сплетенными эмоциями, которые едва сдерживались где-то внутри, как граната, готовая разорваться.

Возьми это под контроль, Кэсси. Если ты это чувствуешь, он это видит. Просто не чувствуй.

– Могу ли я рассказать вам о нашем специальном меню? – Официантка подошла к нам. Мы вшестером успели заказать напитки и еду, и только потом Майкл удостоил вниманием мою половину стола. Я ощущала, как он внимательно рассматривает мое лицо. Он бросил короткий взгляд на Дина, затем снова посмотрел на меня.

– Что ж, Колорадо, – задумчиво произнес Майкл. – Твоя шея и подбородок слегка напряжены, взгляд опущен, брови чуток нахмурены.

Под его взглядом я ощущала себя обнаженной, уязвимой.

Я злюсь. Я злюсь, потому что полиция нашла тело, и злюсь, что им понадобилось на это пять лет. Я злюсь из-за того, что твой отец сделал с тобой.

– Тебе грустно, ты злишься, и тебе меня жалко. – В голосе Майкла проступило напряжение. Он был не из тех, кто позволяет другим себя жалеть.

Ничто не причинит тебе боль, если ты не позволишь.