Человеческие следы уходят дальше, но что-то здесь не так, и звериное чутье меня не подводит. Вожу носом в воздухе и спускаюсь вниз, где различаю свежие следы чьей-то крови, а еще нахожу небольшой оторванный лоскут белого кружева, одиноко повисший на ветке кустарника. Она была здесь, та девчонка в белом. А вот принадлежит ли этот запах Лере? Трудно сказать. Когда видел ее в последний раз и имел возможность к ней прикоснуться, у меня еще не было этого острого обоняния.

– Сюда! – отыскал какие-то следы Добруш, и я бегу за ним, пока мы оба не оказываемся в самом сердце болот.

– И куда дальше?

Атмосфера вокруг тихая и мрачная. Даже птиц нет. Они будто избегают этих мест, облетая стороной. Вода в болоте имеет различные оттенки: от зеленого до коричневого, местами даже глубокого черного. Там, где нет воды, покрытой вонючей болотной тиной, торчат кочки с толстым слоем мха и неказистыми кустарниками. Ощущение опасности подкрепляется зловещим звуковым сопровождением: предостерегающим завыванием ветра и тихим поскрипыванием вековых деревьев.

Да уж, в этом месте особенно хочется выть от одиночества и безнадеги.

– В облике зверя сюда нельзя. Провалишься в трясину, уже не выберешься, – предупреждает Добруш, когда я предпринимаю попытку передвигаться по кочкам. – Да и следы ее теряются. Или утонула, или…

– Или что? – оборачиваюсь я, понимая, что брат снова оказался прав: на четырех лапах на этой крохотной кочке я сейчас балансирую, как цирковой тигр на мяче. Нужно проявить чудеса акробатики, чтобы не грохнуться в воду.

– Ее могла подобрать ведьма.

– И как к ней попасть? Болота можно обойти с другой стороны?

– Я уже говорил, что разгуливать по ведьминой земле – не лучшая идея.

– Ах да, Сектор сглаза, – припоминаю я, мысленно усмехаясь. – И все-таки я рискну.

Как там говорится, для бешеной собаки сто верст не крюк? Так вот для оборотня, вбившего себе в голову, что Лера из сна может быть вполне себе настоящей, пробежать пол-леса тоже ничего не стоит. К моему удивлению, с другой стороны зловещий Сектор сглаза выглядит вполне себе пригодным для жизни: лес, как лес, грибы и ягоды на полянах, местами кустарник. Ветер доносит запахи присутствия людей. Ведь где-то должна эта самая ведьма обитать? Но в этот вечер подойти ближе у нас не выходит.

– Милош, да постой уже! Несешься, как на пожар. Дай хоть отдышаться, – вовремя окликивает меня братец, и я действительно притормаживаю, пока не врезаюсь волчьей мордой в невидимую стену.

«Что за черт?!» – трясу головой, а перед глазами кружат пресловутые звездочки. Будто по стеклу мордой проехал, при этом отчетливо вижу, что там за этой преградой. Такой же лес, кустарники, а дальше похоже на поляну, залитую лунным светом. Это что, магический барьер какой-то?

Пока мы носимся по лесу и болотам, нарезая километры, уже во всю наступает ночь. В теле оборотня, обладающего отличным ночным зрением, позволяющим видеть в темноте лучше, чем обычный человек, это обстоятельство нисколько не мешает. Я и сквозь невидимую стену чувствую, что подобрался достаточно близко. Кем бы ни была та девчонка, она спряталась где-то там.

– Ну вот. А я о чем говорил, – подтрунивает Добруш, и тоже из интереса тычется носом в невидимое стекло. – Ведьма нежданных гостей не жалует.

– Это что же к ней заранее на прием записываться? – продолжаю двигаться вдоль барьера, предпринимая нелепые попытки проникнуть внутрь, только все тщетно.

– Может, и так. Мне откуда знать? Нас отец ждет. А сюда завтра вернемся и проверим.

Мне не хочется уходить ни с чем. Сейчас, в ночном лесу, я чувствую свою силу и природу более ясно, чем когда-либо. В тоже время, при мысли о Лерке, сердце наполняется такой дикой тоской, что, забравшись на гору, я завываю на весь лес, будто так она сможет меня услышать и почувствовать. Дикость, конечно, но с волчьей кровью разве поспоришь? В шкуре зверя я не в силах противостоять его природным инстинктам.

– Что это такое было? Кого ты так отчаянно звал? – решается заговорить Добруш, когда мы, уже обернувшись в людей и надев штаны, возвращаемся из леса домой.

– Подрастешь, расскажу, – толкаю мальчишку в плечо, невольно привыкая к его постоянной компании, и он даже не обижается.

– Жениться тебе пора, Милош. А ты сегодня мимо Янки своей пробежал, даже не заметил.

– Так, значит, и не моя она, раз не заметил. Когда встретишь ту самую, мимо не пройдешь. Один взгляд, одна ее улыбка…

– Видать, сильно тебя по голове приложило, – смеется Добруш. – Трое суток по лесу шатался, чудом выжил, а говоришь так, будто успел влюбиться. Да и кого ты там кроме мертвяков мог встретить?

– Кого надо, того и встретил, – отмахиваюсь я, с твердым намерением вернуться к невидимому барьеру. Просто так такую защиту устанавливать никто бы не стал. Значит, за этой стеной ведьма скрывает действительно что-то ценное, и я непременно узнаю что.

* * *

Утром отец будит нас ни свет ни заря и гонит на мельницу. Смотрит на меня сурово, сведя к переносице свои густые темные брови, при этом почти ничего не говорит, не отчитывает за вчерашнее. Ладно, и на этом спасибо. А работу доделать надо, и дураку ясно. Мне, привыкшему к утренним тренировкам, потаскать мешки не составляет особого труда, в то время как голова занята совсем другими мыслями.

Горыныч, наверное, там уже всю мою родню на уши поднял, когда я в бассейн не явился. А батя? Представляю, как он отправляет одного из своих клерков в строгом костюме и с неизменно нудной рожей проверить, не скатился ли его единственный сын по наклонной. Ведь он такого обо мне мнения? Да и хрен с ним, пускай побегает. А с Горынычем мы все как-нибудь разрулим. Он у нас мужик мировой, все поймет, главное, чтобы я форму за это время не потерял. Хотя, о какой форме может идти речь, если я вообще оказался не в своем теле, и не понятно, есть ли дорога назад?

– Вот молодцы, славно потрудились, – хвалит нас с Добрушем отец, пока мы отмываемся от вездесущих следов муки на коже. – После завтрака в огороде репу надо окучить, морковь прополоть, да капусту с огурцами полить, мать все покажет. И воды в бочки натаскать.

– А потом? – чешет затылок Добруш.

– Суп с котом, – усмехается отец, любя потрепав младшего по голове. – На сегодня все. Новую партию зерна только в среду привезут.

Добруш с облегчением вздыхает, словно для него эти огородные дела – полная фигня, только для меня все в новинку. Окучить? Прополоть? О чем они вообще? Ладно, по ходу дела разберемся.

– Дядя, Ратмир, доброе утро! А можно Милоша на пару слов? – раздается за нашими спинами звонкий девичий голос, и все мы дружно оборачиваемся. А я ставлю мысленную галочку напротив его имени, которое прежде не удосужился спросить.

– Здравствуй, Яна, – отзывается отец. – Так его никто и не держит. Вот он, забирай своего Милоша. Весь в твоем распоряжении.

Твою же мать! Что за настырная девица. Стоит себе в сторонке, коса через плечо, глазки в пол. Только я таких за версту вижу – Златка Никонова номер два и мое личное проклятье. Не прямым же текстом ее посылать? Не хватало еще с ее семьей разборок. Я же не знаю, чего им этот Милош наобещал. Ему она, возможно, была дорога. С другой стороны, когда вернется в свое тело, сам с ней пускай контакты заново и налаживает.

Перевожу взгляд на Добруша в поисках поддержки, но тот лишь расплывается в идиотской улыбке и, похлопав меня по плечу, вслед за отцом удаляется восвояси.

Ясно. Не маленький уже, сам с этим чудом в цветастом сарафане разберусь.

Полный решимости объяснить ей что к чему, твердым шагом подхожу к девчонке. В голове крутятся подходящие слова, вот только произнести я ничего не успеваю, как она повисает у меня на шее, прильнув головой к обнаженной груди.

– Милош, миленький, я так скучала. Места себе не находила. Каждый вечер на сеновал прихожу, как условились, а тебя все нет и нет.

Да тут все серьезнее, чем я думал, раз дело уже до сеновала дошло.

– Яна, ты прости, но ничего не получится, – перехожу сразу к делу. Отцепляю от себя ее руки и отступаю на шаг назад, внимательно рассматривая доставшуюся в наследство невесту. Невысокая, пухленькая, курносая, с густой темной косой, перекинутой через плечо. Вроде, и ничего так, только не в моем вкусе. Хотя, и прежнего Милоша можно понять, выбор в этих местах небогатый.

Девчонка в свою очередь обиженно надувает губы и деловито подпирает кулаками бока.

– Что все это значит? Сам же говорил, во мне есть что-то особенное.

– Если только твоя невероятная способность подкарауливать меня в самых неожиданных местах, – усмехаюсь, намеренно желая ее обидеть. Только выходит не очень и она снова липнет ко мне настырным банным листом.

– Но я хочу быть к тебе ближе.

– Не надо, Яна, – не позволяю ей себя касаться. – Я этого не хочу. Мне не нужны сейчас отношения. Я должен сконцентрироваться на других, более важных делах.

– Каких еще делах? Так ты не отказываешься от меня совсем? – хитро прищуривает глаза, что-то отчаянно при этом выискивая в моих.

– Совсем, Яна, совсем! – говорю спокойно и как можно доходчивее. – Разговор окончен. Пожалуйста, просто оставь меня в покое.

Пока эта дуреха ошарашенно хлопает ресницами, я разворачиваюсь и ухожу по направлению к дому.

– Ты еще пожалеешь! – гневно доносится мне в спину. – Наигрался и бросил. Так что ли? Родители такого не потерпят! Вот увидишь, и месяца не пройдет, сам как миленький свататься прибежишь!

– Ага, уже бегу, – шепчу себе под нос, даже не оглянувшись.

Ничего, перебесится и найдет себе новую жертву. Вопрос закрыт. Осталось разобраться с тем, как проникнуть на владения ведьмы и отыскать Леру. Той ночью все было будто во сне, но какое-то седьмое чувство подсказывает, что я не ошибся, и она действительно здесь, в этом мире. Или мне просто отчаянно хочется в это верить? В то, что я тоже ей небезразличен, настолько, чтобы отправиться за мной следом в эту дыру.

* * *

Натаскав воды из колодца и закончив с поливом огорода, который взял на себя, я было собираюсь вернуться в восточную часть леса к магическому барьеру. Добруш ожидаемо увязывается за мной.

– Ты же еще не закончил с прополкой.

– Ничего, морковь никуда не убежит, – улыбается младший, бодро вышагивая рядом по направлению к лесу. – А вот ты без моей помощи легко угодишь в неприятности. Эх, Милош, когда только к тебе память вернется и ты станешь прежним? – тяжело вздыхает мальчишка, будто тоскует по своему настоящему брату.

Мне неловко перед ним. Я и сам не желал занимать чужое место, но так уж вышло, что я здесь. И опыта быть кому-то братом у меня тоже не имеется.

– Я ведь себя даже не помню до этого удара по голове. Расскажи мне, каким я был.

– Ты сейчас серьезно? – щурится на солнце Добруш.

– Вполне.

– И даже не поколотишь меня, если тебе что-то не понравится?

– А раньше бы поколотил?

Младший молчит, только в глаза мне так же открыто, как прежде, не решается посмотреть.

– Этого не будет, обещаю, – опускаю ладонь на его плечо. – Может, я и не был для тебя лучшим братом, но очень постараюсь исправиться.

На загорелую физиономию Добруша возвращается кривоватая улыбка.

– У тебя уже отлично выходит. Я сначала даже не поверил, что это ты, уж слишком хорошо стал ко мне относиться. А когда взялся матери с чугуном помогать, мы с отцом вообще обалдели. Она ведь из-за тебя столько слез пролила. Вот я и не хочу вспоминать твои прошлые поступки. И мама на тебя нового не нарадуется, мы с отцом очень давно не видели ее такой счастливой.

– Значит, ты не скучаешь по мне прежнему?

– Скорее нет, чем да. Просто раньше ты меня всему обучал и, казалось, знал ответы на все вопросы. Вот мне и странно, что теперь недотепа Добруш дает всезнайке Милошу советы.

Обернувшись волком, я все еще думаю о его словах. Казалось, хуже «Пропади пропадом» места не найти, но оказывается и здесь можно жить, и даже быть по-своему счастливым, как эти люди.