Глава 26
Заманчивое предложение

Егор

Свет такой яркий, что, открыв глаза всего на мгновение, я закрываю их снова. Одно ясно, я оказался в больничной палате. Пытаюсь вспомнить, как меня сюда занесло, только в голове такая каша, что воспоминания не желают выстраиваться в логическую цепочку. Знаю лишь, что должен найти Леру. Где-то внутри прощальным эхом все еще звучит ее «Люблю», и сердце ускоряет ход, требуя активных действий, а не вот этого всего, с бессмысленным времяпровождением на больничной койке.

Мышцы ноют, словно по мне проехался каток, не иначе. Еще и капельница в руке мешает приподняться. Из кресла возле столика на меня удивленно таращится какой-то парнишка.

– Добруш, – расплываюсь я в счастливой улыбке.

Но стоит присмотреться повнимательнее, и я понимаю, это не он. Да и откуда ему здесь взяться, в этой современной больничной палате? Мой верный младший братишка остался где-то там, посреди бескрайних полей и лесов. И так тоскливо от этой мысли, что хоть волком вой.

– Не знаю о ком ты, но меня Даней зовут, – представляется парень, с интересом меня разглядывая.

– И что ты делаешь в моей палате, Даня?

– Как что? Дежурю, пока мама пообедать отошла. Я вообще-то твой брат.

Чтобы переварить эту информацию, мне требуется несколько минут, не меньше. Брат?! Офигеть просто! И почему я, интересно, никогда прежде о нем не слышал?

– Видел бы ты сейчас свое лицо, – улыбается парень, и эта его искренняя кривоватая улыбка отчего-то кажется такой знакомой. – Ты, наверняка, думаешь, откуда я взялся, раз ты ничего обо мне не знаешь. Так?

А он догадливый. Я киваю.

– Дело в том, что мама у нас с тобой одна, а отцы разные. И твой отец, когда узнал, что мама от него уходит, больше не разрешил ей с тобой общаться.

– Что значит, не разрешил?

– Пригрозил чем-то, откуда мне знать, – пожимает плечами парень и подходит ближе, присаживаясь на край моей больничной койки.

Сейчас, когда он так близко, я даже замечаю некоторое сходство, у меня тоже мамины глаза.

Руки сами собой сжимаются в кулаки. Пригрозил, чтобы родная мать перестала со мной общаться? Это как вообще понимать? Я-то всю свою сознательную жизнь был уверен, что она нас бросила.

– А сама она где?

– Кто?

– Мама.

– Так я уже сказал, обедать ушла.

Мама… С трудом произношу это слово, и в моих мыслях всплывает совсем другая женщина, в простом длинном платье и переднике, с волосами, спрятанными под косынку. Стоит вспомнить ее ласковые объятия, и в сердце разливается тепло. А выходит, все это время у меня и здесь была мама, которой отец по каким-то одному ему ведомым причинам меня лишил.

– А где девушка, которая была вместе со мной, Лера?

– Так тебя, вроде, одного привезли. Мама должна знать. Я сбегаю. Скажу, что ты очнулся, – подрывается парень и тут же скрывается за дверью.

Может, это паранойя, но он действительно очень похож на Добруша, тот же рост, возраст, та же улыбка. Или я притягиваю это за уши, потому что в душе очень скучаю по своему младшему волчонку.

Не знаю, сколько еще я вот так лежу и пытаюсь собраться с мыслями, но тут внезапно открывается дверь и в палату входит женщина. На мгновение я даже не могу поверить своим глазам – это моя мать. Она выглядит иначе, чем я ее запомнил: ее некогда молодое и ухоженное лицо стало более угловатым, волосы короче, а под глазами пролегли глубокие тени, словно она не спала несколько ночей подряд.

На ней синяя куртка, которая слегка болтается на ее худощавой фигуре, мятая футболка, темные джинсы и простые белые кроссовки. Все в ее внешнем виде говорит об усталости, но, несмотря на это, в глазах светится тепло, смешанное с невыразимой радостью.

Стоит ей на меня взглянуть, женские губы трогает едва различимая улыбка, а глаза наполняются слезами. Она делает робкий шаг вперед, словно спрашивает разрешения, и вся трясется от волнения, будто давно мечтала об этой встрече. Внутри что-то болезненно щемит.

– Егор… Наконец-то… – дрожит ее голос, одновременно тихий и полный надежды.

Она опускается перед моей кроватью на колени и обвивает меня руками. Я ощущаю тяжесть ее тела на своей груди. Столько лет я не видел ее, но в этот момент все чувства, подавленные временем, неожиданно всплывают на поверхность. Она плачет, и я сам готов разрыдаться, но вместо этого пытаюсь сдержать слезы.

Слова, которые так хочется сказать, застревают в горле. Я просто смотрю на нее, впитывая каждую деталь – ее светлые волосы, которые слегка поредели, и те самые морщинки, что появились от переживаний. Все это кажется знакомым и таким чужим одновременно.

Рука тянется к ее голове, касаясь светлых прядей волос, переходит на подрагивающую от рыданий спину.

– Пожалуйста, не плачь, все хорошо, – срывается с моих губ будто прощение за все недосказанные слова, за долгие годы разлуки.

Мне хочется назвать ее мамой, но с той мыслью, что она снова рядом и вернулась в мою жизнь, еще нужно свыкнуться. Отец столько лет настраивал меня против нее, какими словами только не называл, намеренно взращивал во мне обиду и ненависть к матери, что теперь даже при желании мне трудно через них перешагнуть. Стоит подумать об этом, и сердце ускоряет ход.

Словно почувствовав мое беспокойство, мама берет себя в руки, вытирает слезы и садится рядом со мной на край кровати. Ее рука нежно ложится на мою, и в этом прикосновении я ощущаю всю ее любовь, которую она пронесла сквозь годы.

– Прости, сынок. Просто я так долго ждала этой возможности, – шепчет она, и в ее голосе слышны нотки боли и счастья одновременно.

– Какой возможности?

– Быть рядом вот так, как сейчас. И просто говорить с тобой.

Звучит как полнейший бред, но я вижу, что она абсолютно искренна.

– Отец действительно тебе угрожал?

– Откуда ты знаешь? – мелькает испуг в ее глазах, и все внутри меня закипает от злости.

– Даня сказал. Сам я и подумать о таком не мог. Сколько себя помню, батя говорил, что ты бросила нас и укатила заграницу.

– Я никогда тебя не бросала, Богом клянусь, – снова льются слезы по ее щекам. – Но твой отец, он очень влиятельный человек, и просто не оставил мне выбора.

– Что он сделал? – все еще не понимаю я, не в силах представить своего батю каким-то монстром.

– Угрожал превратить мою жизнь в ад, если уйду, а еще, расправиться с любым, кто поддержит меня на этом пути. Я пыталась добиться опеки, но он все вывернул в свою пользу и едва не упек меня в психушку. Когда погиб отец Даньки, едва он родился, мне казалось, что терять уже нечего, и я попыталась встретиться с тобой после школы.

– Почему же мы так и не встретились?

– Оказалось, что все это время за мной следили. Пригрозили, что если попадусь тебе на глаза, то меня лишат и младшего сына, – снова плачет безутешная мать.

– Безумие какое-то, – заставляю себя дышать, а мысли только об одном, как бы до него добраться и призвать к ответу.

– Где он сейчас?

– В Германии, в клинике. Твой отец тяжело болен и перенес серьезную операцию. Не знаю, может, он решил, что ему недолго осталось. Но когда тренер поднял тревогу и тебя начали искать всем миром, он сам мне позвонил, и сказал, что прощает меня.

– Отец тяжело болен и даже не сказал мне об этом? – не укладывается в моей голове.

Так вот почему он не приехал на мой день рождения, и вообще уже давно не приезжает. Не хотел меня лишний раз волновать.

– Поверь, сынок, он любит тебя по-своему, как умеет, и его поступок сейчас это только подтверждает. Отец не хотел, чтобы в случае его смерти, ты остался совсем один на белом свете.

– Так вот, почему ты сегодня здесь…

– Не только сегодня, ты уже почти неделю в больнице, – грустно улыбается мама, и смотрит на меня, не отводя глаз. – Но я и раньше всегда была рядом, насколько это возможно. Тетя Наташа, ваша домработница, моя хорошая подруга. Так, хотя бы через нее, я могла узнавать, как ты растешь и какие успехи делаешь в учебе и в спорте. Данька тайком даже на твои соревнования ходил и тоже начал заниматься плаванием.

Она все говорит, и говорит, и мои глупые детские обиды сами собой уходят куда-то на задний план. Разве не этого я всегда хотел? Оказывается, все время где-то рядом со мной была любящая мать, которой мне так не хватало, и даже младший брат. От осознания этого сердце наполняется теплом.

После осмотра врача, и его заключений о том, что я иду на поправку, к нам с мамой присоединяется Данька.

– Я должен найти Леру, – обращаюсь я к ним в надежде на понимание.

– Это твоя подружка? – застенчиво улыбается парень.

Она мое все, только как ему это объяснить, не знаю. Я и сам совсем недавно не считал разбитых девичьих сердец, и в любовь до гроба точно не верил. Но после того, как побывал в шкуре оборотня и ощутил на себе связь истинной пары, готов поверить и не в такое.

– Долго рассказывать, но я вернулся обратно на этот свет только благодаря ей, и теперь просто обязан отыскать ее и убедиться, что с Лерой все в порядке. Она очень дорога мне. Так вы поможете?

Мама и Данька синхронно кивают. Они не задают лишних вопросов о том, где я пропадал все это время, и как, собственно, вернулся, едва не потеряв память от сильного сотрясения. Все это будет потом. А сейчас я готов молить их о помощи, лишь бы на время сбежать из этой тюрьмы с бесконечными уколами и капельницами и найти свою половинку.

– Можешь на нас рассчитывать, – улыбается мама, так же весело и задорно, прямо как в детстве, когда мы планировали тайком от отца очередную шалость. – Сейчас напишу заявление, и принесу твои вещи. Но как только найдем твою Леру, ты вернешься обратно и закончишь лечение. Договорились?

Я киваю, делать нечего, уговор есть уговор. Мне бы только узнать, где она сейчас и что с ней, если я уже неделю торчу в больнице.

Получив в руки свой разряженный мобильник, я невольно усмехаюсь.

– Ну, здравствуй, – таращусь на пустой экран будто полоумный, и вспоминаю, как первую неделю в «Пропади пропадом» испытывал без этого куска пластика настоящую ломку.

– А у меня зарядник есть подходящий, – приходит на помощь младший брат, к присутствию которого в моей жизни я незаметно начинаю привыкать.

Оживший смартфон выдает хренову кучу пропущенных и тревожных сообщений от всех моих знакомых. Но большая их часть от Горыныча: «Ветров, ты где?», «Ответь!», «Отзовись!», «Имей совесть, соревнования на носу», «Если попал в беду, только не молчи, позвони, и я помогу». Прочитав их все, мне становится даже как-то совестно перед стариком. Похоже, он действительно переживает за меня, как за родного сына.

Набираю номер Леры, но абонент недоступен. Единственный способ ее найти, заявиться к ней прямо на порог. Вот только я и номера квартиры не знаю, только дом и подъезд, у которого ее в тот последний вечер встречал.

– Заявление на самоволку написала, – отчитывается мама. – Так какой у нас план?

– У нас? – вылезают на лоб мои удивленные глаза. – Вообще-то я думал прыгнуть в тачку и поехать на поиски Леры в одиночку.

– В таком состоянии и за руль? Даже не думай. А если ты сознание посреди дороги потеряешь?

– Хорошо, тогда на такси, – не сдаюсь я, в душе понимая, что она права. Вроде, не маленький уже, а тут такая опека. Непривычно мне все это.

– Есть вариант лучше, – достает мама из кармана ключи от своей машины, и Данька, оценив разочарование на моей роже, не может сдержать улыбки. – Ну что, ребята, прокатимся с ветерком?

На парковке нас встречает раритетный Фольксваген Жук ярко-желтого цвета. Мама садится за руль, Данька рядом с ней, я же занимаю место на заднем сиденье, и чувствую себя несколько неловко в этой миниатюрной «женской» машине, и в их компании в целом.

Я и на мир вокруг с толпами беззаботных прохожих смотрю, будто впервые увидел. Где-то там за свое право жить каждую пыльную бурю люди сражаются с мертвяками. При этом сеют поля, заготавливают муку, детей растят и ценят каждое мгновение, проведенное с близкими. А что мы здесь? Безвылазно прячемся в своих гаджетах и листаем шортсы, под час даже не зная, как зовут твоего соседа.