Никто не знает Сашу (страница 49)
– Потому что у вас два, а у меня ни одного. – Саша улыбнулся, но не сводил взгляд с секретаря. Секретарь кивнул было на Сашину соседку слева. Необъятная женщина оскорблённо кашлянула. Саша улыбнулся ещё шире. Секретарь поправил наушник. Кашлянул. Пожевал губы. И улыбнулся в ответ:
– Хорошо.
Саша упокоил свою руку справа на подлокотник. И быстро набрал:
«И я тебя люблю». Сашин палец замер над кнопкой «отправить».
– Пожалуйста, отключите ваши телефоны. Стюардесса шла по проходу. Саша смотрел на клавишу.
– Молодой человек!
Саша быстро нажал «Отправить». И пошёл на взлёт.
Через пятнадцать минут после взлёта необъятная женщина уронила храпящую голову Саше на левое плечо. Саша посмотрел на неё. Женщина спала с космическим спокойствием кубриковского младенца. Саша улыбнулся. Ещё через десять минут на Сашино правое плечо примостилась сопящая голова с наушником. Наушник мигал в такт нервному дыханию. Саша улыбался. Он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить спящих. Саша летел над землёй и улыбался.
13. Егорка, Челябинск, 6 лет.
Мама сказала, пойдём смотреть на дяденьку. Мама сказала, дяденька будет петь. Я люблю петь. Мама сказала, дяденька специально прилетел к нам из Москвы, чтобы петь. Я люблю петь. Мама сказала, дяденька споёт для нас. Дяденька будет петь для нас. Мы пошли смотреть дяденьку. Я люблю петь.
Мама красилась, а я ждал. Мама дала мне телефон, чтобы не отвлекал. Я играл в зомби, а мама красилась. Мама делала себе красные губы. Я почти прошёл уровень, но маме позвонили. Тётя Эля. Мама говорила с тётей Элей. Тётя Эля тоже шла смотреть дяденьку. Дяденька прилетел петь. Петь для нас. Я люблю петь.
Мы приехали на такси. Мама взяла такси, чтобы приехать смотреть на дяденьку. Хотя обычно говорит, что такси это дорого. Мама очень сильно сделала красные губы, и платья, и волосы, будто день рождения. Мама, у тебя день рождения? Нет, мы идём смотреть на дяденьку.
Мы ждали дяденьку в тёмной комнате. Там были другие взрослые. В основном, тёти. И все как будто день рождение. Все сделали губы очень красные и тётя Эля. Целая комната день рождение. Целая комната красных губ. Все ждали дяденьку. Дяденька вышел в комнату красных губ на специальное место для дяденек и запел.
Дяденька был обычный. Совсем-совсем обычный. Не как день рождения. Дяденька пел, но мне не нравилось. Он пел не так, как я люблю петь. Мама, почему он не так поёт. Тихо, сказала мама. Тихо, сказала мама. Не мешай, сказала мама. Сказала красными губами-день-рождение. Мне стало как будто я один. Я захотел телефон. Но мама была вся в дяденьке. Она повторяла губами его не такие песни. Мне стало совсем будто я один. Я хотел играть. Другие красные губы тоже слушали дяденьку. Но не так как мама. Кто-то так, но почти все не так. Кто-то достал телефон. И, наверное, играл в зомби. Кто-то снимал дяденьку.
А дяденька пел. Дяденька пел очень не так, как мне нравится. Дяденька пел совсем по-другому. Он пел как бы чуть-чуть тоскливо, как будто он совсем один. Он пел для красных губ, но пел как будто совсем один. И комната красных губ тянулась к нему, а он пел, один, и комната красных губ не слушала его, а он пел совсем один, и красные губы подпевали ему, а он пел совсем один, он пел не останавливаясь, совсем один, он был один в комнате, я и дяденька, и все были – он и дяденька, она и дяденька, и я стал понимать зачем дяденька прилетел из Москвы петь для нас, он пел и становилось жарко, как будто градусник и полоскать горло пел и жарко мама мне жарко я не заболел он пел один и все горели но дяденька горел ярче, ярче маминых красных губ, ярче комнаты красных губ, дяденька сгорал для нас из Москвы, дяденька горел ярче чем мы мама мама мне жарко вызывай пожаркую машину, пусть приедут и потушат пожар, мама дай мне телефон я хочу зомби мама это как будто папа, это же папа? мама я сгорю, но я не сгорал, а сгорал дяденька и он сгорел для нас совсем сгорел, сгорел для красных губ, которые даже не поняли, что он сгорел, какой ужасный дяденька, он так сгорел, так сгорел.
14. Челябинск, гримёрка
– Круто, Сань! Отжёг. Реально отжёг. Прям душевно было. А это – фотограф тебе не мешал? А то он у тебя прямо над лицом щёлкал.
– Спасибо! Да ничего-ничего.
– Ну слава богу. А то я ему уже хотел сказать. Просто фотки нужны нам тоже.
– Да я понимаю! Конечно.
– Слушай, ничего, что народу немного?
– Да норм. Норм. Сделали, что смогли.
– Ага. Ну я по всем своим рассылал. И даже по СМС – у нас рассылка есть.
– Да норм. В прошлый раз меньше было. Уже хорошо.
– Ну слава богу. Ой, я тебя представил не так, соррян! Я вообще что-то…
– Да всё окей, ты чего. Поржали даже. Всё норм.
– Вот деньги, держи, остальное на карту.
– Ага, спасибо.
– Слушай ну тебе как самому? В целом?
– Слушай, мне – огонь. Хорошо вообще. Были сложности, но в целом здорово.
– Ага! Ну я рад. Мальчик этот не отвлекал?
– Ха-ха, мальчик милый, да
– «Пожар! Пожар!»
– Ага.
– Напугал меня. Я уж подумал, реально клуб горит.
– Ага.
– Слушай и спасибо, что сказал про наш литклуб. И Фахрутдинова проанонсировал.
– Да ты ж попросил.
– Ну просто. Некоторых просишь, а они не говорят потом. Говорят, забыли. А я же вижу, чуваки иногда просто не хотят. Ну типа я артист.
– Ага.
– Что я тут буду. Других пиарить. Зависть же есть.
– Ага. Наверное.
– Ну соревнование, ревность. Ну, как гордыня.
– Наверное, да. Да.
– Ну ты понимаешь меня.
– Да, конечно.
– Слушай, Сань, вот по-чесноку. Мне кажется, ты один из самых крутых, кто приезжает.
– Спасибо.
– И я вот вообще не понимаю, почему так мало на тебя. Ты не хуже ни Вдовина, ни Фахрутдинова, ни всех прочих. Я не знаю, что за херня.
– Спасибо. Да всё нормально.
– У тебя энергетика такая. Мне кажется, ты на Олимпийский выйдешь с одной гитарой – порвёшь.
– Ой, ладно ты.
– Не, серьёзно. У тебя харизма. И тексты. И мелодии.
– Спасибо!
– Вот тот же Гиперболойд. Вот он же собирает Олимпийский. Я к тому, ну, что ты тоже так сможешь.
– А-ха-ха-ха, перестань!
– Не, ну серьёзно! Я уверен, ты вообще не хуже.
– Да я уж как-то отпустил всё это.
– В смысле?
– Пою как пою. Наверное, моя музыка уже неактуальна.
– Ты о чём?
– Ну устарел этот жанр.
– Устарел?
– Ну, пою, как пою.
– Ну не знаю, Сань. Но спасибо тебе.
– Тебе спасибо.
– Концерт огонь.
– Ага.
– «Пожар! Пожар!»
– Ха-ха!
15. Екатеринбург, такси
Вот ты, москвичи злые. А я тут одного. Подвозил. Ну с вокзала. Парнишу. С гитарой. С шестичасового, да. Ну такой, немного. Ну видно по нему. Не выспался. Давно не высыпался. Да не зачуханный. Сам ты зачуханный. «Зачуханый!» Ну, зачуханный, да. Но не в смысле, чухан! Не чухан – вот именно, что зачуханный. Ну помотало его, видно. Нормальный парень. Адекватный. Одет скромно. Но я-то вижу. С Москвы пацан. Ну, думаю, ща начнёт. Ни закурить не даст, ни музыку послушать. Я таких знаю. Мне что – жалко? Я что – насиловать человека буду? Если ему дым-то противен? Если ему музыка-то моя не нравится? Я что мучать буду? Если ему противно? Ну я думаю, скажи мне хоть слово, сука. Я и сижку подготовил, и музыку зарядил. Так он это. Поздоровался. И такой, приветливый парень. Устал, но приветливый. Я говорю, ты откуда. Он такой помолчал-помолчал. И говорит с Москвы. Ну, будто извиняется. Ну понимает парень. Хоть и с гитарой. Ну я говорю – ничего это. Что я закурю. Он говорит, да курите на здоровье. А я говорю, ничего это. Что музыку. Он говорит, да включайте. Ну, едем. Слушаем. Курю. Я говорю, а что с гитарой. Сам или это. Передать попросили? Он говорит, сам. Я говорю, а что играешь. Он говорит, бард. Я говорю, серьёзно. Барды ещё живы. Ну барды – это нормально. Не пидорастия же какая. Бард – нормально. Солнышко это. Лесное. Собрались мы все. Я говорю, и как популярен он, бард. Он говорит, нет. И улыбается. Я говорю, а денег что. Много приносит. Он говорит, нет. И ещё улыбается. Я говорю, а чё не бросишь. А он говорит – я больше ничего не умею. И ржёт. А я говорю, да. Да. Да. Ну, понимаешь? Он ничего не умеет больше. Я говорю, да. Я говорю, я вот тоже ничего. Только крутить бублик. Вот уже год который. Подвожу. Он говорит, и как. Я говорю, да нормально. От пассажира зависит. Бывает сядет с кислым лицом. И всю дорогу молчит. Закуришь – цокает, это. Вздыхает. Москвич там. Или пьянь какая. И убить могут. И не заплатить. И драться лезут. Или пары пьяные. По выходным. Ссорятся. То едут в клуб. То не едут. Подвозишь – туда-сюда. Он говорит, а часто пьяные-то. Да каждые выходные. И в будни тоже. По ночам, спрашивает. Да, говорю. По ночам. Самое опасное время, знаешь какое, говорю. После трёх. Я после трёх вообще не подвожу. Самый неадекват после трёх. Самый неадекват. Не вожу! Пьяные, там. Перепившиеся уже. Вот от таких ждать можно. Я таких не подвожу. Или этих, знаешь. Солевые. Ищут эти. Как их. Закладки, говорит. Да, закладки, точно. Они ж вообще это. Отбитые. Роют там себе в лесу. А ты жди. Ещё тебя с ними примут, да. Оно мне надо, да. Это с Китая всё идёт. Наши всё с рук спускают. Полстраны под Китаем. А по телеку что? Что Крым, тех победили, этих победим. Ну Путин же может всех этих пидорасов пересажать. Нормальный же мужик. Он просто не знает, да. Что тут творится. Ему ж там тоже это. Не всё доносят. А мы тут. Бублик крутим. Тоже денег немного, говорю. Комиссию оператору, да. Норму выполни, да. Закуришь в машине, так тебе какой-нибудь потом это. Звезду влепит одну. Раньше в фирме работал, шефа подвозил. А теперь всё. Подвожу всяких. Бывает сутки не спишь. Заснуть за рулём так можно, да? В том году ехал с Казахстана – не спал почти сутки. На Новый год хотел успеть. К жене, к ребёнку. Так это, засыпаю – выходил на обочину и босяком по снегу. Минуту походишь – бодряком! А? Успел, конечно! Вот ты женат? Разведён? А женщина есть? А. Ну хорошо! Тебе сюда, да. И ты вечером здесь это? Играешь? А как послушать-то тебя. На радио есть? Эх. Ну может и приду. Диск? А почём? Да ты брось. Серьёзно? Ну давай. А что ты сразу не сказал, так поставили бы по дороге. А! Эт я понимаю. Я тоже стесняюсь, когда жена говорит, что я таксист. Ну всё, давай. Хорошо выступить. Спасибо.
А вы говорите, все москвичи это. Пидорасы.
16. Екатеринбург, после концерта
– Алексей, здравствуйте, молодёжный портал Екатеринбурга «Новая волна»
– Здравствуйте… меня Александр зовут.
– Ой, простите.
– Да ничего.
– Александр, вы сегодня так вдохновлённо выступали для Екатеринбургской публики. Скажите, а что вас вообще вдохновляет в жизни? Откуда берётся вдохновение на новые песни?
– Ну. Разные изменения в жизни. Новые люди. Больше всего вдохновляют люди, наверное.
– Вы имеете в виду музу?
– Ну. В том числе.
– Александр, вы мастерски владеете словом. Скажите, а кто ваши любимые барды? Может быть поэты? На какие вершины вы равняетесь в своём творчестве?
– Спасибо… Да, по-разному. Раньше всего, наверное, Высоцкий. Окуджава. И потом, я вырос в семье барда, такого классического. Меня много таскали по всем этим барным слётам, там я как-то это впитывал. Из более современных, наверное, «Калинов мост» повлиял. Из поэтов, не знаю, у Бориса Рыжего мне стихи нравятся.
– Александр, вы сегодня исполняли такие проникновенные песни в жанре авторской песни. Но сейчас авторская песня и поэзия, наверное, не так популярна, как в 60-е, 80-е. Как вы думаете, есть ли у авторской песни шанс вернуть себе былую популярность? И снова занять место в умах и сердцах людей?
– Ой, не знаю. Честно говоря, я как-то за последние годы отпустил это всё. Ну в плане, я и представителем жанра-то себя не считаю. Если кому-то нравится он слушает, нет так нет.